Итан Рокотански (СИ) - Нестор Штормовой

могут такие штуки придумывать, что и представить нельзя.

— На то они и придумывают, Петрович.

Петрович упрямо покачал головой.

— Я не знаю, — сказал он, — что означали первые два сна Огонька. Вообще без понятия. Но третий — он, возможно, показал нам будущее, Арыч.

— Совсем сбрендили. Оба, — ответил я. Увидев, что Серёжа открывает рот, добавил: — ну хорошо. Допустим, ты увидел будущее. Ты мне помогаешь на ринге, я навешиваю кому-то по щам. Да, ладно. И что? Мне что сделать? Перестать ходить в бойцовские клубы? Какой я урок должен вынести из этого?

Наступила тишина.

— Так и думал, — я поднялся из-за стола. — Не обижайтесь, ребят, это все очень увлекательно, но я не особо во все это верю. Мне тоже бывает разное снится, но с годами оно все реже и реже.

— Мой такой сон сбылся, кстати, — Петрович глянул на меня.

— Хорошо, Петрович, — я направился к выходу. — Надеюсь, это был приятный сон.

— Он был про ночь освобождения Люпена.

Я остановился.

— И он сбылся полностью?

— Да.

— Так или иначе, мы не можем управлять будущим. Нам дано лишь настоящее. Да и то, дано ли? Если так, надеюсь причина, почему мы оказались на тех местах, была какой-нибудь хорошей. На связи, Петрович. Доброй ночи, Серёж. Быстрого исцеления от ран.

— Доброй ночи, Ар.

***

Осень пришла неожиданно, хоть и ожидаемо. Первого сентября словно бы перещелкнуло — сразу же стало куда холоднее, чем было за день до этого и дальше температура уже не поднималась. Пришлось надевать на улицу толстовку или кофту, а чуть позже и вовсе осеннюю куртку. Я достал ту самую косуху, которую мы купили с Дедом и Зоей в торговом центре. «Все-таки хорошая вещь, — думал иногда я, — в меру теплая и выглядит хорошо».

— Странную историю ты рассказал, — сказал Дед, поставив пустой бокал на стол. Некоторое время назад в нем был квас. В моём тоже. Мы сидели в небольшом баре и пили хлебный на розлив. На улице стоял вечер. — Но доля правды в их словах есть. Мозг — он всё может. Но я тоже отношусь к этому скептично.

— Вот и я о том, — я посмотрел на улицу, где постепенно темнело, а прохладный ветер играл с ещё зелёной, но потихоньку желтеющей листвой. Сила августа ещё теплилась в листьях. — Какое, блин, будущее? Мне и от прошлого противно, а они начни мне будущее рассказывать. Бесстрашные люди.

— И тебе теперь, страшно?

— Страшно? — я задумался. — Нет, скорее я раздражён. Но раз ты толкуешь, что они могут быть правы, то мне и немного страшно тоже. Делать мне нечего, как драться в бойцовском клубе, — я неожиданно для себя рассмеялся. — Совсем же больше дел нет! Терять-то нечего, как ломать свои же кости за бабки!

— Тоже верно, — Дед отхлебнул из нового бокала кваса, который только что принесла официантка. Задумчиво прищурился. Я помолчал немного и сказал:

— Решил взглядом научиться лазеры пускать? Брось, ты же не Супермен.

— Да нет. Нет. Просто интересный сон. Все три сна.

Я пожал плечами.

— У меня тоже такой был.

Я чуть не выплюнул хлебный прямо в Деда.

— Вы сговорились все? Да мало ли какие сны бывают, Господи!

Дед не ответил. Я буравил его взглядом.

— Да, пожалуй, ты прав.

Дальше диалог зашёл про общепит, затем уже вовсе о другом и через некоторое время я покинул бар. Тут же пришлось поднять ворот повыше: холодный ветер встречал сегодня не очень дружелюбно. Москва постепенно затихала, погружаясь хоть и не в сон — этот город никогда не спит — но в более спокойное состояние, чем днём. Я решил пройти несколько станций. В метро спускаться пока не хотелось, как и тратить лишние деньги на такси.

Не знаю почему, но меня немного нервировал этот рассказ Огонька про сны, как и заявления Петровича с Дедом о том, что у них тоже что-то такое было. У всех было, у меня не было. Как так? Нет, у Зои тоже не было. Ну, ладно. Как она там? Уже должна быть дома. Неожиданно мне захотелось поскорее очутиться рядом с ней, вдали от тёмных холодных улиц, метро с его бесконечным людским потоком, неоновых вывесок и высоких фонарей, льющих на меня свой холодный, безжизненный свет.

Тут неожиданно кто-то толкнул меня плечом в плечо, и я вырвался из своих мыслей.

— Извините, — сказала женщина. Она была чуть ниже меня, блондинка, и глаза у неё были зелёные. — Совсем уже не смотрю, куда иду.

— Ничего, — буркнул я. — Вы извините. Я задумался просто.

— Аа, — ответила она, с интересом на меня посмотрев. — Но выглядите не очень.

— В смысле?

— Ну, мрачно. Так-то вы ничего.

— Аа. Да, спасибо. Да.

— Вы так не загоняйтесь, — блондинка чуть улыбнулась и меня удивило, что у блондинок могут быть настолько зелёные глаза. — Чтобы ни было, всё будет так, как будет. Не знаю, хорошо это или плохо, но, думаю, так должно быть.

Я буркнул что-то согласное.

— Ну, доброй ночи, — её светлые волосы затанцевали на ветру.

— Доброй.

Она ушла. Какое-то время я смотрел ей вслед, а затем пошел дальше по опустевшей улице. Дальше, мимо мусорных контейнеров, ржавеющих детских площадок, сигаретных бычков, лежащих рядом с мусорными урнами, но никак не в них. Мимо окон панелек, в которых горел иногда теплый, а иногда холодный свет, но температура которого не зависела от цвета лампочки, из которой он шёл. Некоторые листья уже лежали на обочине дороги. Когда изредка проезжали машины, они поднимались вверх, а затем плавно и медленно опускались обратно вниз. «Прям как люди, — отстраненно подумал я, — лежим себе, пока что-то не происходит. Лежим в грязи, в пыли, на солнце, все у нас хорошо, пока не проезжает мимо машина. И вот мы летим, а потом опять падаем — только уже разорванные и повторно опавшие. Ну и жизнь».

Небо было тёмным и пасмурным. Почти наступила ночь. Тут неожиданно в кармане зазвонил телефон. Я достал его. Незнакомый номер. Хотел было отклонить, но не стал. Что-то остановило. Взял трубку.

— Константин Аристархович?

— Да.

— Меня зовут Павел Быстров. Я звоню по поводу вашей жены.

— Что с ней? — я встал как вкопанный.

— Она в больнице.

Глава 8. Укрощение строптивого

На самом деле очень жаль, что человечество столько сил и энергии тратит на вещи, которые никак не отобразятся в вечности: я помню тот день, когда американцы высадились на Луну, а наши, тридцать лет спустя, приземлились на Марсе. Даже наша Земля,