Большие Надежды (СИ) - Варвара Оськина

в мятеже и нарушении закона о Лояльности. Сомневаюсь, что среди вас найдётся хоть один, кто скажет, что не осознавал свои действия или был введён в заблуждение. Поэтому, согласно статуту Канцеляриата о безопасности Города, вы признаны виновными в измене и приговорены к смертной казни. В моей власти немедленно привести этот приговор в исполнение, однако я дам вам шанс. Шанс сохранить свою гордость и честь. — Хант обвёл взглядом повернувшиеся к нему лица, а затем медленно сцепил за спиной руки. И каждый вокруг знал, что это значит. — Из этого здания у вас есть два пути. Первый — куском мяса, чтобы стать топливом. Второй — на работы в подземные шахты. Да, жизнь ваша будет короткой и не самой приятной, зато не бессмысленной.

— Да лучше сдохнуть, чем выплюнуть свои лёгкие во имя вашего режима! — раздался чей-то злобный рык из толпы, и Хант усмехнулся.

С помощью визоров он без труда нашёл источник глупого звука и чуть склонил голову набок, отчего респиратор в маске издал особо скрежещущий звук. Хант разглядывал бунтаря не дольше пары мгновений, после чего лишь едва заметно пожал плечами.

— Выбор сделан, — негромко проговорил он, но все услышали. — Закройте двери.

Два последних Карателя синхронно ступили внутрь церкви, и за их спинами раздался громкий щелчок. Стало темно и очень тихо. Однако навалившееся вслед за неожиданным приказом молчание длилось недолго. Как и предполагал Артур, страх навсегда остаться в этом гулком каменном мешке оказался сильнее любого здравого смысла, и когда первый мятежник дёрнулся в сторону выхода, приказал:

— Убейте. Всех.

Варду не нужно было повторять дважды. Выдернув из-за спины свой клинок, он уверенным шагом ступил прямо в навалившуюся слепую толпу, и сквозь визоры Артур успел заметить, как на полу расцвели тёмные пятна. Их, конечно, немедленно затоптали, но начало было положено.

Особенности масок Карателей были такими, что людям Ханта было плевать стояла ли в Городе ночь, был ли день, шёл снег или лил мерзкий дождь. Точнейшая электроника справлялась в любой ситуации, так что и в полной темноте церкви Артур видел каждую мелочь. Он шёл сквозь обезумевшую от первобытного страха толпу, и его тяжёлый медленный шаг поднимал клубы пыли, которые немедленно окрашивались в тёмно-красный. Хант видел, как та оседала на его сапогах.

Он убивал неторопливо. В отличие от Варда, который с тщательно контролируемым азартом радостно вспарывал грудные клетки, Артур не получал от этого наслаждения. Нет. Это была работа. Кто-то скрещивает в пробирке новые клетки, кто-то закидывает под пресс и заливает кислотой биомусор, а он наводит порядок в доме. Поэтому Хант старался не делать лишних движений. За тридцать лет его точность стала абсолютной, а контроль тела — безошибочным. Однако, когда его чёрный клинок встретил неожиданное сопротивление, Артур на секунду сбился со своего чёткого шага. Всего на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы противник успел сориентироваться.

Стоявший напротив Артура сепаратист выглядел отвратительно. Грязный, взлохмаченный, с выпученными глазами, которыми он пытался хоть что-нибудь разглядеть в абсолютной темноте церкви. Он, на удивление, не казался напуганным, но определённо растерянным. И едва заметная ошибка Ханта стала ему опорой, чтобы встать в нужную позу, хотя взгляд слепо шарил в кажущейся перед ним пустоте. Наверное, он ориентировался на слух, потому что ради любопытства Артур взмахнул клинком чуть медленнее, чем обычно, и наткнулся на точно взметнувшийся в ответ нож. Разумеется, оружия у этих горе-заговорщиков не было, но этот самодельный тесак был не так уж и плох.

Артур ударил один раз, затем ещё и ещё, действуя неторопливо и создавая как можно больше постороннего шума. В нём вдруг проснулось желание поиграть, и стало интересно, как долго продержится этот смельчак. Его глаза по-прежнему пялились куда угодно, только не на Ханта, и он решил помочь.

— Сейчас будет скользящий слева, — негромко проговорил Артур и заметил, как вздрогнул его противник, впрочем, удар отразил и даже попробовал напасть сам. Безрезультатно, конечно. Хант небрежно парировал, а потом подсказал снова: — Теперь справа и подводка снизу вверх.

Эту атаку оборванец встретил уже не настолько уверенно. Он отступил, едва не налетев на какого-то бедолагу, которого только что прикончил прошедший мимо, словно таран, Герберт Льюис, и попробовал выполнить ныряющий удар, но Хант просто перехватил нож в полёте. Он сжал его в ладони с такой силой, что лезвие изогнулось. Чёрт возьми, из какого дерьма это сделано?

— Да просто убей уже, — раздался неожиданный хрип. — Хватит унижать меня поддавками. Я тебе не игрушка.

Говоривший опять пялился мимо Артура, и пришлось аккуратно коснуться остриём его заросшей щеки, чтобы тот понял, куда надо смотреть. Видел ли он при этом хоть что-то, не волновало Ханта.

— Твоё тело думает и действует быстрее тебя. Ты неплохо ориентируешься по звуку, — задумчиво проговорил он, продолжая удерживать клинок рядом с лицом застывшего противника, который зло выпалил:

— Но не для тебя.

— Не для меня, — согласился Хант. — Где ты учился?

Вопрос казался простым, но с некоторым удивлением Артур заметил, как поджались пухлые губы, а потом в поисках подходящего вранья дёрнулся в сторону взгляд.

— Не стоит лгать, — тихо предупредил он и чуть сильнее надавил на щёку, отчего по серой коже поползла капля крови. В этой темноте она казалась почти настолько же чёрной, как и клинок. — Это простой вопрос. Отвечай.

— Я нигде не учился, — раздался ответ, и Хант почувствовал, что мужчина не врал. Впрочем, всей правды тот тоже не говорил, и поэтому Артур выдернул из несопротивляющейся руки уже бесполезный нож, который с тихим звоном бросил на пол, и придвинулся чуть ближе к жертве.

— Не учился? Да, пожалуй, — выдохнул он, и респиратор превратил его голос в хриплое скрежетание. — Но так ли уж нигде это твоё «нигде»? М-м-м?

Острие лезвия переместилось под подбородок, вынудив задрать голову. Хант видел, как дёрнулся кадык, когда борец за очередную свободу нервно сглотнул. Крысы. Все они крысы, которые только и могут, что красть и нападать исподтишка. И прямо сейчас он чувствовал эти грязные вонючие мысли, которыми была набита немытая башка этого парня. От былого интереса не осталось и следа, когда Хант понял, в чём было дело.

— И как давно ты служишь поломойкой в Академии Канцлера? Я ведь прав? Ты наблюдал за нами, поганец, — протянул Артур зло. — Старательно запоминал и воровал всё, что мог унести в своей голове. Так, как давно ты предаёшь нас?

— Судя по тому, что я тебя впечатлил, — достаточно, — послышался было хриплый смех, но в следующий миг Хант так