Большие Надежды (СИ) - Варвара Оськина

кажется, скулу. Чуть повернув голову, она заметила такой же ряд небольших круглых пластин. И тогда в голове всплыло слово «пуговицы». Несколько секунд Флор пыталась понять, что хотел сказать собственный мозг, а потом тело наконец-то очнулось.

Ощущения хлынули разом, вызвав секундную тошноту, что быстро прошла. Итак, похоже, её совершенно безвольное тело полулежало на чьих-то коленях, прижавшись щекой к ряду пуговиц, а вокруг плеч обвились незнакомые тяжёлые руки. Они сжимали так сильно, что Флор едва могла толком вздохнуть, не то что пошевелиться. И всё же она вновь чуть сдвинула голову, которая, видимо, упиралась прямиком в чью-то грудину. Глаза уставились в чёрное сукно форменного одеяния, и Флор инстинктивно сглотнула. А в следующую секунду, словно в насмешку, сквозь звон и гудение, которое не прекращались в её голове, услышала знакомый шум респиратора.

Артур Хант дышал механически ровно. Вдох. Медленный выдох. Вдох, и ряд пуговиц на… Кителе? Пальто? Сюртуке? Флор не знала, что это было, но точно не его обычный доспех из просвинцованного углепластика. В общем, вдох и ряд пуговиц двигался вверх. И ткань под щекой казалась удивительно мягкой и будто бы натуральной. Именно она едва ощутимо растягивалась при каждом дивжении, вынуждая пуговицы чуть наклоняться в сторону света и бликовать. Флор прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться на других ощущениях.

Похоже, они сидели прямиком на полу. И, похоже, Ханта это ничуть не смущало. Наоборот, он вдруг пошевелился и чуть сильнее согнул левую ногу, колено которой, вероятно, служило для спины Флор точкой опоры. Почувствовав, что она пришла в себя, Хант на мгновение задержал дыхание, а потом негромко спросил:

— Флоранс, вы слышите меня?

Его голос звучал, как из подвала. Глухо, тускло, едва прорываясь сквозь непрерывный звон, но… да. Она его слышала. Так что Флор коротко кивнула, не доверяя собственным связкам. Впрочем, Ханта это устроило.

— Вы можете пошевелиться?

И снова кивок. Флор на него не смотрела, даже не открывала глаз, но знала, что прямо сейчас Артур Хант внимательно её изучает. Она сглотнула.

— Мне нужно вас осмотреть, возможно, пострадали барабанные перепонки и…

Он замолчал, когда в его руках Флор вдруг резко выпрямилась и уставилась перед собой. Она часто дышала, пытаясь сложить в голове несколько разрозненных мыслей, а потом резко забилась в недрогнувшей хватке Ханта.

— Мне надо… они… надо… — сипела Флор нечто бессвязное, но, кажется, её поняли даже так.

Или Хант умел читать мысли.

Во всяком случае, одной рукой он схватил Флор за талию, не давая вскочить, пока второй пытался не дать вновь удариться головой. Главный Каратель крепко сжимал немедленно вспыхнувший болью череп и удерживал в одном положении, несмотря на всё безумие, с которым она пыталась вырваться и вернуться в круглый зал с камерами.

— Не шевелитесь, Флоранс! Хватит! С ними всё в порядке, слышите? Всё хорошо, — долетел сквозь нараставший в ушах звон электронный голос Ханта, но она не поверила. Если ей было так плохо, то… Как?! Нет, Флор не верила, а потому забилась сильнее. — Да прекрати же, девчонка… Хватит! ХВАТИТ!

Крик достиг цели, и в голове Флор взорвалась целая вселенная с галактиками боли и созвездиями трещавшего от напряжения черепа. Перед глазами всё потемнело, и мир схлопнулся в чёрную точку.

В этот раз процесс возвращения в бренную жизнь случился легко и быстро. Вот Флор ещё не существовала, а в следующий миг уже равнодушно смотрела, как вновь поднимается и опускается ряд из матовых пуговиц. Теперь их блеск уже не резал глаза, а казался тусклым, почти деликатным. Флор медленно выдохнула и поняла, что ей неожиданно лучше: звон в ушах чуть утих, а руки и ноги больше не покалывало от онемения. Однако пошевелиться она не решилась. Так и лежала на коленях главы Карательной службы, устроившись у него на груди. Надо же… кому расскажи — не поверят.

— Очнулись? — поскрежетал над головой голос Ханта, и Флор прикрыла глаза.

— Да.

— Как себя чувствуете?

— Дерьмово, — шепнула Флор, и в груди, на которую она опиралась, что-то едва ощутимо басовито перекатилось. Похоже, Хант оценил честность. По крайней мере его клубок эмоций втянул в себя иглы. — А…

— Всё хорошо, — отрезал он, поняв, о чём предполагался вопрос. Однако, когда Флор обеспокоенно завозилась, добавил: — У них звуконепроницаемые двери. Их не задело. Только немного перепугались за вас.

Повисла пауза, а потом Флор выдохнула:

— Спасибо…

— М? — удивился Хант. — За что?

Флор промолчала, не зная, как объяснить, впрочем, от неё и не требовали. Хант чуть сменил позу, а потом с едва слышным вздохом проговорил:

— Давайте попробуем встать. Мне всё-таки надо вас осмотреть.

Хотя голос, пропущенный через электронный респиратор, и звучал механически ровно, но Флор вдруг поняла, что Хант хмурится. Он явно был чем-то обеспокоен, но старался не пугать раньше времени. Видимо, решил, что она и без того достаточно припадочная, а значит не стоит лишний раз провоцировать. Флор же, в свою очередь, подумала, что на сегодня достаточно причинила хлопот и хоть раз стоит молча сделать, о чём её просят. Причём, просят вежливо. Дикость! Но и ситуация, в которую они оба попали, в принципе, была весьма сомнительна. Так что Флор собрала всю свою волю, чьи ошмётки удобно устроились на груди самого пугающего человека, и попробовала подняться.

— Медленно, — тут же полетел ей под руку комментарий, и ладонь соскользнула с чужого плеча.«Чёрт». — Чёрт! Ладно.

Не дав опомниться, Хант вдруг как-то по-особенному подобрался, а потом резким рывком почти вскочил на ноги. Флор он так и не отпустил, так что она болталась где-то в полутора метрах над бренной землёй и пыталась понять, что случилось. Это было невероятно. То, что проделал Хант, было против человеческой анатомии. Люди просто не умели так гнуться, держать равновесие и использовать мышцы. Однако его это, кажется, совсем не смущало, потому что, чуть дёрнув скрытой за подвижным назатыльником шеей, он вынудил испуганно вцепившиеся в него руки расслабиться и спокойно направился в сторону уже знакомой Флор круглой комнаты.

Казалось, долгое пребывание не в самой удобной позе нисколько не беспокоило Ханта. Он ступал привычным тяжёлым шагом и даже не покачнулся, когда Флор неловко завозилась в его руках.

— Отпустите. Я могу сама, — пробормотала она и легонько тряхнула головой в попытке избавиться от навязчивого звона.

— Нет. И постарайтесь не шевелиться, — отрезал Хант, и Флор подчинилась.

Он подошёл к одному из лабораторных столов, что стоял в центре большой круглой комнаты, и со всей силы пнул его металлическую ножку. Находившаяся на нём стеклянная посуда зазвенела, заскрежетала