Ксеноцид - Орсон Кард

Внезапно на лице Ванму заиграла улыбка, и, несмотря на то что по щекам все еще текли слезы, ее глаза открылись и полыхнули весельем.

— Ты сама-то поняла, как удачно сейчас пошутила? — спросила Ванму. — Меня зовут Си Ванму. Когда люди будут рассказывать эту историю, они не будут знать, что с тобой находилась твоя доверенная служанка. Они подумают, что это была Владычица Запада.

Цин-чжао тогда тоже рассмеялась. Но в голове у нее мелькнула мысль, что, возможно, Владычица и в самом деле прародительница Ванму, и, взяв Ванму себе в подруги, Цин-чжао вместе с тем обрела новую близость с богиней, чуть ли не самой старшей из всех богов.

Ванму, готовясь ко сну, разложила циновки — Цин-чжао только пришлось показать ей, как это делается; это входило в обязанности Ванму, и теперь каждый вечер она будет расстилать циновку для Цин-чжао, хотя сама Цин-чжао никогда особо не тяготилась этим занятием. Когда они улеглись, их циновки находились близко-близко друг к другу, так что ни одной жилки не виднелось между ними. Цин-чжао заметила, что сквозь щели в окнах просачивается серый свет, они оставались на ногах весь день и всю ночь. Ванму многим пожертвовала ради нее. Она станет настоящей подругой.

Несколько минут спустя, когда Ванму уже заснула, а Цин-чжао только погружалась в пучину сновидений, Цин-чжао вдруг подумала: как это Ванму, нищей девчонке, удалось подкупить мастера, чтобы тот не прерывал ее разговора с Цин-чжао. Может быть, какой-нибудь шпион заплатил за нее, чтобы она внедрилась в дом Хань Фэй-цзы? Нет, Ю Кун-мэй, охранник дома Хань, сразу бы узнал об этом и Ванму никогда бы не приняли на работу. Си Ванму дала взятку не деньгами. Ей всего четырнадцать, но она превратилась уже в настоящую красавицу. Цин-чжао прочла достаточно исторических книг и биографий знаменитых людей, чтобы знать, чем именно дают взятки женщины.

Про себя Цин-чжао мрачно решила, что это дело надо тайно расследовать и, если все окажется правдой, немедленно и с позором изгнать мастера; правда, в ходе расследования не следует упоминать имени Ванму, чтобы защитить ее от дурной молвы. Цин-чжао расскажет все Ю Кун-мэю, а тот уже проследит, чтобы все было исполнено должным образом.

Цин-чжао взглянула на милое личико спящей служанки, своей новой подруги, и почувствовала, как ее переполняет печаль. Цин-чжао больше всего печалил не сам факт, что Ванму пришлось заплатить мастеру, а то, что она заплатила телом, чтобы добыть себе такую неблагодарную, тяжелую, ужасную работу — стать служанкой у Цин-чжао. Если уж женщине приходится продать путь в свое чрево — в истории человечества многие женщины вынуждены были так поступать, — то боги должны воздать ей за такой подвиг.

Вот почему Цин-чжао заснула тем утром с твердым намерением посвятить себя обучению Си Ванму. Правда, она не позволит, чтобы занятия с Ванму помешали ее работе над разгадкой исчезновения флота на Лузитанию, но все свободное время отдаст девочке, чтобы достойно воспитать ее, помня о жертве, которую та принесла. Да и боги будут ожидать от Цин-чжао того же, ведь они послали ей такую замечательную доверенную служанку.

Глава 8

ЧУДЕСА

— Недавно Эндер обратился к нам с просьбой, чтобы мы придумали способ перемещаться в пространстве со скоростью, превосходящей скорость света. Он очень просил, чтобы мы хорошенько над этим поразмыслили.

— И ты ответила ему, что это невозможно.

— Мы так считаем. Так считают люди-ученые. Но Эндер настаивает на том, что, если анзибли могут передавать информацию, значит, и мы сможем с такой же скоростью пересылать материю. Чушь, конечно, — разница между информацией и физической реальностью слишком велика.

— А для чего ему вдруг потребовалось путешествовать с такой скоростью?

— Вот ведь глупость, да? Добраться куда-то, обогнав по пути свой образ?! Все равно что пытаться войти в зеркало, чтобы познакомиться с отражением самого себя.

— Эндер и Корнерой не раз обсуждали это — я слышал. Эндер считает, что, возможно, и материя, и энергия состоят из одного и того же — из информации. Наша физическая реальность — не что иное, как послание, которое филоты передают друг другу.

— И что ответил Корнерой?

— Он сказал, что Эндер в чем-то прав. Физическая реальность действительно послание, но послание это есть вопрос, который филоты постоянно задают Богу.

— Какой вопрос?

— Он состоит всего из одного слова: почему?

— И как же Бог отвечает филотам?

— Он отвечает им жизнью. Корнерой говорит, что, наделив Вселенную жизнью, Господь тем самым придал ей смысл.

Вся семья Миро собралась, чтобы встретить его по возвращении на Лузитанию. Прошло столько лет, а они по-прежнему любили его. И он любил их, и после месяца, проведенного в космосе, с нетерпением ожидал мгновения, когда снова увидит семью. Миро понимал, по крайней мере умом, что за месяц полета на планете минуло четверть столетия. Он подготовил себя к морщинкам на лице матери, к Грего и Кваре, которые стали совсем взрослыми — им уже по тридцать с лишним лет. Чего он никак не мог предвидеть, так это того, что они станут ему чужими. Нет, больше чем чужими. Они превратились в абсолютно незнакомых людей, которые жалели его, считали, что знают его и смотрели на него, как на ребенка. Они стали старше его. Все как один. И в то же время оставались куда моложе, потому что боль и потери не коснулись их, в отличие от него.

Как обычно, Эла повела себя лучше всех. Она обняла Миро, поцеловала и сказала:

— Я чувствую себя такой смертной! Но я рада, что ты, как прежде, молод.

По крайней мере у нее хватило мужества признать, что между ними теперь встала стена, хоть и притворилась, будто в роли этой стены выступила молодость. Все верно, Миро действительно остался таким, каким они его помнили. Во всяком случае, его лицо осталось прежним. Давным-давно потерянный брат восстал из мертвых; вечно молодой призрак явился преследовать семью. На самом деле их отделяло друг от друга то, как он двигался. Как говорил.

Они явно забыли, каким беспомощным он стал, как плохо откликается его поврежденное тело на приказы мозга. Подволакивающий шаг, бессвязная, почти неразборчивая речь — их память стерла все недостатки и зафиксировала его таким, каким он был до несчастного случая. Кроме того, он всего несколько месяцев до путешествия был калекой. Они с легкостью позабыли об этом и вспоминали Миро таким, каким знали его много лет: сильным, здоровым, единственным мужчиной, которого они могли сравнить с человеком, называемым ими отцом. Теперь они не сумели скрыть потрясения. Он видел их сомнения, ловил брошенные украдкой взгляды, чувствовал, Как они изо всех сил пытаются не обращать внимания на его невнятную речь, на его медленный шаг.

Он всем телом ощущал их нетерпение. Спустя несколько минут он заметил, как кое-кто начинает искать пути к отступлению. «Слушай, еще столько дел! Увидимся за обедом». Его увечность заставляла их чувствовать себя настолько неуютно, что им приходилось спасаться бегством, им нужно было какое-то время, чтобы переварить Миро таким, каким он вернулся к ним, или, возможно, придумать, как бы с ним вообще не встречаться, а если встречаться, то как можно реже. Хуже всего оказались Грего и Квара, они первыми обратились в бегство, что очень уязвило Миро, а ведь когда-то они боготворили его. Конечно, он понимал, насколько тяжело им было иметь дело с Миро-калекой, который оказался перед ними. Образ прежнего Миро был овеян романтикой и наивностью, и, естественно, им было больно видеть столь явное противоречие своим идеалам.

— Мы хотели устроить большой семейный обед, — сказала Эла. — Мама была «за», но я подумала, что лучше подождать. Надо дать тебе время освоиться.

— Надеюсь, вы не ждали только меня все эти годы, чтобы сесть за стол, — улыбнулся Миро.

Казалось, только Эла и Валентина поняли его шутку; они единственные отреагировали естественно, усмехнувшись вместе с ним. Остальные, насколько заметил Миро, вообще не разобрали ни слова.

Они стояли в высокой траве рядом с посадочной площадкой, здесь собралась его семья. Мать, ей уже за шестьдесят, волосы приобрели серый, стальной оттенок, лицо наполнено силой, как и прежде. Он вдруг понял, что когда-нибудь она умрет. Не через тридцать-сорок лет, но умрет. Замечал ли он раньше, как она красива? Ему казалось, что союз с Голосом Тех, Кого Нет, смягчит ее, вернет ей былую молодость. Может быть, так и случилось, может быть, Эндрю Виггин возродил в ее сердце огонь молодости. Но тело ее стало таким, каким сделало его время. Она постарела.

Эла, ей сорок. Мужа рядом не видно, может, она и замужем, а он просто не пришел. Но, скорее всего, не замужем. Эла вышла замуж за свою работу. Она, казалось, была искренне рада видеть Миро, пусть даже и не могла скрыть жалости и участия. Неужели она думала, что месяц полета на скорости света каким-то образом излечит его? Неужели она думала, что он сойдет с шаттла сильным и крепким, как покоряющий пространства бог из дешевой мелодрамы?