Ксеноцид - Орсон Кард

— Ты рассказал об этом Королеве Улья?

— Еще нет. Но я не знаю точно, сколько информации она может почерпнуть из моего мозга без моего ведома. Во всяком случае, мне пока что не по силам контролировать ее.

Валентина положила руку на плечо Эндера:

— Вот почему ты так не хотел, чтобы я встречалась с Королевой Улья? Потому что опасался, что она узнает о надвигающейся опасности?

— Я просто не хотел снова встречаться с ней, — ответил Эндер. — Потому что я люблю и в то же время боюсь ее. Потому что я не знаю, то ли помогать ей, то ли попытаться уничтожить. И потому, что, когда она запустит свои ракеты в пространство, а такое может случиться со дня на день, мы лишимся своей власти над ней. Она отрежет нас от всего человечества.

И опять он не сказал самого главного: она разлучит Эндера и Миро с Джейн.

— Мне кажется, нам определенно надо поговорить с ней, — заявила Валентина.

— Либо так, либо убить ее, — скептически вставил Миро.

— Теперь вы понимаете мои проблемы, — вздохнул Эндер.

Дальше они ехали в молчании.

Входом в подземелье Королевы Улья служило здание, ничем не отличающееся от остальных. У дверей никакой охраны. Разумеется, за все время поездки они не встретили на пути ни одного жукера. Валентина вспомнила: будучи совсем ребенком и прилетев на планету Ров вместе с первыми колонистами, она пыталась представить себе, как выглядят города жукеров, когда их тоннели заполняются обитателями. Теперь она разрешила для себя эту загадку — они высились, точно мертвые скульптуры. И не было суетливых жукеров, подобно муравьям кишащих на верхушках холмов. Валентина знала: где-то, под открытым небом, возделываются поля и фруктовые сады, но жукеров нигде не было видно.

Но почему она чувствовала такое облегчение при этом?

Валентина знала ответ на вопрос прежде, чем успела себе его задать. Ее детство прошло на Земле в то время, когда в космосе кипели войны с жукерами; насекомообразные инопланетяне мучили ее в ночных кошмарах, ими пугали детишек. Лишь немногим довелось лично повстречаться с жукерами, и мало кто из них выжил. Даже на той планете-колонии, когда она вдруг очутилась среди останков великой цивилизации, люди не обнаружили ни одного, пусть даже сгнившего трупа. Ее воспоминания о жукерах основывались на ужасных картинках, взятых из видео.

Но не она ли первой прочитала книгу Эндера, озаглавленную «Королева Улья»? Не она ли вслед за Эндером осознала чужеродное величие и красоту этого существа?

Да, она была первой, но это еще ничего не означало. Все люди, живущие ныне, были воспитаны в гуманной Вселенной, потому что они выросли на «Королеве Улья» и «Гегемоне». Тогда как из тех, кто помнил злобные нападки на жукеров и постоянную пропаганду, ведущуюся против них, и живых остались только она и Эндер. Естественно, Валентина почувствовала необъяснимое облегчение, не увидев нигде жукеров. У Миро и Пликт вид Королевы Улья не вызовет такого отвращения, как у нее.

«Я Демосфен, — напомнила она себе. — Я ученый, который настаивал на том, что жукеры — раман, разумная инопланетная раса, которую можно понять и принять. Я должна приложить все силы, чтобы справиться с предрассудками детства. В положенное время все человечество узнает о воскрешении Королевы Улья; позор неизгладимым пятном ляжет на Демосфена, если он единственный не примет Королеву Улья как раман».

Эндер обогнул небольшое строение.

— Мы на месте, — сказал он.

Он выключил двигатель, лопасти замедлили вращение, и машина мягко опустилась на капим рядом с единственный входом в здание. Дверь оказалась очень низкой — взрослый человек мог проникнуть внутрь, только встав на четвереньки.

— Откуда ты знаешь? — спросил Миро.

— Она мне так сказала, — ответил Эндер.

— Джейн? — удивился Миро.

Его лицо слегка вытянулось, потому что ему, естественно, Джейн ничего подобного не говорила.

— Королева Улья, — пояснила Валентина. — Она общается с Эндером непосредственно через мозг.

— Милая шутка, — усмехнулся Миро. — Меня научишь?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Эндер. — Ты сначала познакомься с ней.

Сойдя с машины и по пояс погрузившись в высокую траву, Валентина заметила, что Миро и Эндер то и дело поглядывают на Пликт. Их, должно быть, смущало ее непоколебимое спокойствие. Вернее, впечатление непоколебимого спокойствия. Валентина считала Пликт весьма разговорчивой и красноречивой женщиной, но также привыкла к манере Пликт время от времени изображать из себя немую. Эндер и Миро впервые столкнулись с ее нарочитым молчанием и сразу почувствовали себя не в своей тарелке. Чего и добивалась Пликт. Она считала, что люди лучше всего проявляют себя, когда чем-то обеспокоены, и, надо признать, присутствие не произносящего ни слова человека производило должное впечатление на окружающих.

Нельзя сказать, что Валентина всей душой принимала подобный метод общения с незнакомыми людьми, но она сама не раз становилась свидетелем, как, будучи наставницей, Пликт молчанием вынуждала учеников — детей Валентины — иметь дело с собственными мыслями. Во времена Валентины и Эндера было принято подстегивать учеников диалогами, вопросами, разного рода доводами. Но Пликт заставляла подопечных самих разбирать спор, сначала выдвигая аргументы «за», а потом выдвигая доводы «против», пытаясь опровергнуть собственные размышления. Однако этот метод был под силу очень немногим. Валентина заметила, что Пликт так умело пользовалась им только потому, что ее бессловесность не проявлялась как обыкновенное нежелание говорить. Ее проникающий внутрь взгляд сам по себе был равноценной заменой сомнению. Когда студент сталкивался с подобной немигающей преградой, он волей-неволей вскоре начинал сомневаться в собственной правоте. Каждое сомнение, которое ученик рассматривал и отбрасывал, заводило его все дальше вглубь, пока он не натыкался на истинную причину недоверчивого взгляда Пликт.

Старшая дочь Валентины, Сифте, как-то сказала, что противостоять Пликт все равно что «смотреть на солнце». Теперь с всевидящим оком и всеоспаривающим ртом столкнулись, в свою очередь, Эндер и Миро. Валентине захотелось рассмеяться при виде того, как неловко они переступают с ноги на ногу, захотелось подбодрить их, а заодно дать нежного шлепка Пликт и приказать ей «не быть плохой девочкой».

Вместо того Валентина подошла к двери здания и распахнула ее. Засова не было, снаружи была приделана только ручка. Дверь отворилась легко. Валентина придержала ее, тогда как Эндер встал на колени и прополз внутрь. За ним последовала Пликт. Миро тяжело вздохнул и медленно опустился на четвереньки. Он и ходил-то с трудом, а ползал вообще еле-еле — каждая нога и рука, казалось, двигались сами по себе, будто запаздывая на секунду в раздумье, что же делать дальше. Наконец он скрылся внутри, пришла очередь Валентины. Она пригнулась и, суетясь, пролезла в дверь. Валентина была самой маленькой, ей даже не пришлось ползти.

Свет проникал внутрь только со стороны двери. Комната оказалась пустой, с грязным полом. Когда глаза Валентины привыкли к темноте, она поняла, что густая тень в углу на деле являлась жерлом тоннеля, уходящего под землю.

— Внизу, в тоннелях, нет никакого освещения, — сообщил Эндер. — Королева будет вести меня. Вы должны держаться друг за друга. Валентина, ты пойдешь последней, хорошо?

— А можно спуститься вниз как-нибудь не ползком? — поинтересовался Миро.

Для него это играло немаловажную роль.

— Да, — ответил Эндер. — Потому-то она и избрала этот тоннель.

Они взялись за руки. Пликт сжимала пальцы Эндера, Миро встал между двумя женщинами. Эндер провел их по ступенькам в отверстие. Ход уходил круто вниз, полнейшая темень впереди выглядела весьма устрашающе. Но Эндер остановился, хотя тьма вокруг них еще не успела сгуститься.

— Чего мы ждем? — спросил Миро.

— Нашего провожатого, — сказал Эндер.

И как бы в ответ на его слова прибыл провожатый. Мелькнула черная сегментированная клешня, которую увенчивали два противостоящих пальца, и ткнулась в руку Эндера. Эндер протянул левую руку и «защелкнул» палец жукера — словно черные клещи сомкнулись вокруг его запястья. Проследив руку жукера, Валентина попыталась рассмотреть, что же скрывается дальше. Однако все, что она смогла различить, — это небольшая тень, высотой с ребенка, и мягкий отблеск хитинового тела.

Ее воображение дополнило отсутствующие детали, и она невольно содрогнулась.

Миро что-то пробормотал по-португальски. Значит, и его не оставило равнодушным появление жукера. Пликт, впрочем, осталась, как прежде, безмолвной; похоже, ее абсолютно не тронуло явившееся чудовище. И тут Миро шагнул вперед и, потянув за руку Валентину, начал спускаться в кромешную тьму.