Аргентина без танго. Легенды и сказки Южной Америки - Анна Владимировна Балакина

class="p1">Алый цвет щеглу к лицу, сказка ж подошла к концу.

Ученик, который превзошел своего учителя-колдуна

(сказка из провинции Ла Риоха)

Было у отца три сына. Жили они очень бедно, вот и отправился старший сын искать работу и пришел в дом богатого молодого человека, которого звали Ла Гата, то есть Кошка. Кошкой прозвали его за то, что умел он с помощью магии менять свой облик. Колдун предложил парню пятьдесят песо за то, чтобы тот стал его учеником: месяц ночами не спал, смотрел за всем, что с хозяином происходит и учился у него, и не убегал, даже если будет очень страшно. Когда наступила ночь, Кошка дал ему калебас с мате и свечи, а сам улегся на кусок кожи, подпрыгнул, ударился о потолок и превратился в змею, а потом в игуану и еще множество других животных и предметов. Это он с помощью колдовства делал. Молодой человек от страха спать не мог, днем отдыхал, а ночи с хозяином проводил. Он кое-как продержался месяц и ушел. Пришел к Ла Гате второй брат, и история повторилась. Оставался он у колдуна месяц, но так ничему и не научился.

Пришел тогда к нему младший брат, которого называли Чикильо, то есть Малыш, а когда ушел через месяц, мог принимать любой облик, какой захочет. Он ничего не боялся, а потому научился даже большему, чем Ла Гата умел, поэтому тот рассердился и решил отыскать Чикильо и убить. До этого-то он лучшим колдуном был.

А тем временем в окрестностях устроили скачки. Но поскольку семья парня была очень бедной, отец его стал сетовать, что у них даже лошади нет, в бегах поучаствовать. Чикильо тогда говорит: я превращусь в гнедого коня, который точно все скачки выиграет.

Но по дороге предупредил отца: если коня захотят купить, не продавай его, а если все же продашь – не забудь снять уздечку.

Они пришли на ипподром, конь в нескольких забегах участвовал и всегда побеждал. Это ведь сам Чикильо был. А Ла Гата тем временем его в облике лошади узнал и стал отца паренька упрашивать коня того продать. Да так ему надоел, что тот согласился, только вот уздечку снять забыл. Конь подошел к отцу, стал о него тереться, чтобы тот вспомнил, что сделать надо, да только тот ничего не вспомнил, так и ушел.

А Ла Гата увел коня и привязал веревкой к дереву, да так высоко, чтобы тот задохнулся и умер. Но это заметила служанка, пожалела животное и отвязала. Конь стащил с себя уздечку и хотел убежать, но Ла Гата это увидел. Тогда Чикильо прыгнул в воду и стал рыбой. Ла Гата превратился в лягушку и погнался за ним. Чикильо превратился в голубя, а Ла Гата – в ястреба. Летят они, а внизу девушка стоит. Превратился Чикильо в два кольца, упали они девушке в подол и говорят ей оттуда: не продавай нас дешево, а если продашь, то брось на землю, в руки покупателю не давай.

Она кольца надела, и пришел молодой мужчина их купить, и она отказывалась продавать. Но тот так ее уговаривал, что девушка попросила два вагона серебра и бросила кольца на землю. Кольца упали и превратились в плод граната. Гранат лопнул, и зернышки рассыпались в стороны.

Тут появилась курица с цыплятами, и принялись они зерна клевать. Но одно зернышко далеко закатилось, превратилось в лису и съело курицу. Лисой был Чикильо, а курицей его колдун-учитель, Ла Гата. Так Чикильо победил Ла Гату, который за ним гнался, чтобы показать, кто из них больше умеет и обладает большей силой.

Анхель Делла Валле. «Скачки гаучо», 1893

Кузнец Вилья и черт

(сказка из провинции Буэнос-Айрес)

Жил-был, значит, сеньор по фамилии Вилья, в своей хижине. Бедняга!

И вот проходили мимо Иисус Христос со Святым Петром, и у их ослика слетела подкова, и остановились они у этого самого Вильи.

А у Вильи осталась только одна золотая подкова. Он ее взял и подковал ослика.

В благодарность Иисус сказал, что исполнит три его желания. Он объяснил Вилье, что он Иисус, потому и может эти три желания исполнить. Только Вилья ему не поверил, и говорит мол, если ты Иисус Христос, то я Красная Шапочка. Но ладно, три желания-то загадать несложно.

Вот Петр Вилье говорит:

– Просись в царствие небесное, просись в рай!

А Вилья просит: пусть тот, кто сядет на мой стул, не сможет с него встать, пока я сам ему не разрешу.

Петр ему опять говорит:

– Просись в царствие небесное, просись в рай!

А Вилья просит:

– Пусть тот, кто на мою смокву во дворе влезет, без моего разрешения с нее слезть не сможет!

Петр третий раз ему про рай сказал.

А Вилья в третий раз попросил:

– Пусть тот, кто влезет в мою табакерку, оттуда без моего разрешения не сможет вылезти!

Ну, Иисус ему говорит:

– Хорошо, все твои желания будут исполнены!

И ушел.

А в это время к Вилье пришел черт и говорит:

– Я дьявол.

– Да ладно? А я Белоснежка.

Тогда дьявол говорит:

– Я за твоей душой пришел.

Вилья тогда его попросил присесть на стул, пока он в дорогу собираться будет. Черт уселся, а Вилья переодел рубаху, и как только собрался, говорит черту:

– Ну пошли!

Только черт-то подняться не может, ругается, на чем свет стоит.

Тут Вилья говорит:

– Ух ты! Да у меня есть черт, который скверными словами выражается! Надо его в цирк отнести!

Ну, стал дьявол просить, чтобы его от стула отклеили. Вилья и говорит:

– Если подаришь мне еще пятьдесят лет жизни и денег, отпущу тебя!

И отпустил, получив свое.

Через пятьдесят лет черт возвращается, на этот раз вместе с другим дьяволом.

А у первого-то дьявола под глазом фингал. Вилья значит, опять говорит, что ему надо собираться, а черти пусть пока инжир поедят. Тогда первый черт залез на дерево и стал есть инжир. А второй попросил его вниз несколько фиг скинуть, только первый говорит: сам поднимайся и рви. Так оба на дерево и влезли.

А тут Вилья говорит:

– Я собрался!

Только черти-то слезть с дерева не могут. Теперь уже оба ругаться начали скверными словами.

– О, так-то еще лучше! Два бранящихся дьявола! Да я миллионером стану! – говорит Вилья.

Ну и все повторилось. Вилья попросил еще пятьдесят лет жизни и денег и за это чертей отпустил.

Прошло еще пятьдесят лет, и однажды вернулся Вилья домой и увидел, что у него по крыше дома куча чертей прыгает, рвут инжир и бегают в разные стороны. Это только те, кто в его домишке не поместился,