Катакомба - Атаман Вагари

щупальце в мою сторону. Но я предусмотрительно успела отойти, мы с Шаксом почти вышли в коридор. Мне везло, что медуза не вылезала из ванной, не делала попыток передвигаться и бегать за мной по всему дому. Её щупальца имели ограниченную длину.

– Успей соорудить зеркальный коридор, пока я буду воздействовать на неё.

– Ты заставишь её испытывать кошмары? – уточнила я.

– И страдания.

– Уверен, что прокатит? Это не человек, который может страдать. Мне кажется, оно даже и боли не чувствует.

– Должно. Иначе ты не попадёшь к Дагону.

– Вообще-то, я не очень стремлюсь попасть к Дагону. Я стремлюсь убить Дагона. А потом разобраться заодно и с Бафометом, потолковать насчёт того, как он любит разбрасывать столовые приборы. Ладно, Шакс, валяй! Я готова.

Дух палача, бывший раньше злым духом, а сейчас ставший добрым, встал неподвижно. Его глаза засветились чёрным отсветом. Я вдруг поняла, что Медуза подозрительно притихла, а ещё я ощутила на своей коже колоссальное напряжение, усилия – и физические, и моральные, и ментальные, и волевые. От Шакса даже пошёл красноватый дымок. Я спохватилась, осознав, что ему очень тяжело влиять на Медузу, и он долго не сможет это делать. Другие Существа Ночи говорили про него, что он значительно ослаб, пытаясь не пускать сюда Милену!

Я рискнула довериться духу и вбежала в ванную. Медуза пучилась, сжималась, издавала недовольное фырканье. Но щупальца больше не выбрасывала. Я поставила одно из зеркал на полочку, направила его на Медузу. Медуза это почувствовала. Она задрожала, завибрировала как струна.

– Быстрее, – сдавленный лай из-за двери.

Шаксу тяжело, очень тяжело. Я на миг растерялась – где размещать второе зеркало? Или… держать его в руках? В самый последний момент перед тем, как Медуза явно сбросила с себя воздействие Шакса, расправилась и собралась поразить меня щупальцем, я прыгнула в другой угол ванной, едва не снеся вешалку, и подняла руки с зеркалом таким образом, чтобы во втором зеркале отразилось первое. Мне пришлось основательно приблизиться к ванной, а заодно и к Медузе.

Она издала нечеловеческий звук, напоминающий протяжный рёв раненого животного, и затряслась в агонии. Одно из её жирных склизских щупалец всё-таки дотронулось до меня. Я едва не выронила зеркало от отвращения. По мне будто прошёлся мешок с нечистотами или с чем-то более неприятным, липким. Я почувствовала шевеление в голове, будто кто-то пытался добраться до моих мозгов. А потом всё стихло. Медуза… просто исчезла.

Я выпучила глаза на абсолютно нормальную, пустую ванну. Не очень чистую – её давно не мыли, но всё-таки пригодную к основному использованию. Я так стояла и смотрела с минуту, пока Шакс не подошёл ко мне. Своим обычным голосом – не лающим, а отрывистым, он кратко объяснил:

– Она в зеркальном коридоре. Дело сделано. Теперь разбей зеркала, чтобы она не вышла оттуда.

– Спасибо, Шакс, – кивнула я. – Как ты?

– Я сделал своё дело, – ответил бывший палач.

Я швырнула зекрала в ванну. Одно треснуло, другое разбилось. Осколки уберу потом. Например завтра днём. Если, конечно, доживу. Ночка будет нелёгкой, а ведь она только началась.

– Разбей! – снова рявкнул Шакс, указывая на треснувшее.

Дубль два. Я снова кинула зеркало. На этот раз всё получилось.

– Нужно доводить всё до конца.

– Я не всегда понимаю тут в этом вашем доме, где начало, где конец. Но я надеюсь, что ты поможешь мне, – улыбнулась я.

Кажется, Шаксу это понравилось. У него не было рта. Но в его глазах я прочла одобрение.

– Да, и я готова продолжать очищать дом от монстров. Кто на очереди?

– Начать и кончить.

– Ночь длинная, успеем. Я вспомнила. Ксанф. Осталось вспомнить, как стрелять из лука.

Мы вышли в коридор, я отправилась в мою комнату за луком и единственной стрелой.

– Стой. За тобой охотятся, – настороженно проговорил Шакс.

– Я в курсе, – кивнула я.

– Прямо сейчас. Близко. Рабы Дагона чуят твою кровь. Они будут стремиться убить тебя, защищая их господина. Кто-то понял, что Медузы больше нет.

– Да ты экстрасенс, – с лёгким сарказмом выдохнула я. – Чем их можно кокнуть? Только не говори ничего про осиновый кол, крест или серебряную пулю, иначе я решу, что попала на дешёвое хоррор-шоу в телевизоре!

Я услышала отдалённые толчки, стуки. Они приближались. К ним примешивался ещё непонятный звук, похожий на рык неизвестного зверя. Они доносились, как мне показалось, где-то за пределами дома.

– Это Летучая Гончая. Мелькор и Астр должны были всех истребить! – в голосе Шакса – нескрываемое возмущение. – Идём со мной!

– Хоть на край света, – сострила я. – Погоди. Ты говоришь – Мелькор и Астр. Они – горгульи. И они истребляют этих гончих, верно? То есть их можно прибахнуть физическим оружием, да? Я имею в виду, гончих этих, а не Мелькора с Астром.

– Да! – Шакс почти забежал в свою комнату с камином. Я забежала туда тоже.

Звуки приближались. Здесь они слышались ещё отчётливее. Я мигом поняла, что нужно делать – схватила кочергу. Всё потом произошло очень быстро. Разбилось окно, и с улицы прямо в комнату запрыгнула собака. Я такую уже видела в первую ночь, на чердаке. Собака была среднего размера, по туловищу. Но голова её была как у аллигатора, с несколькими рядами острых зубов, покрыта чешуёй.

– Как она летает? У неё крыльев нет… – "подвисла" я, разглядывая это чудо-юдо.

– Уничтожь её! – Шакс почти взмолился.

Я поняла, что Шакс, в силу своего проклятья, не может нападать на всех рабов Дагона, а только на некоторых. Но зато он знает, как кого убить, может поделиться толковыми советами. Это я подумала, не для того чтобы оправдать его бездействие, а чтобы объяснить себе причину, почему Шакс мною командует. Может быть, эта собака-пересобака сделана из того же материала, что и Шакс, и если они сцепятся, будет стабильная бесконечная "ничья"? Хватая кочергу, я догадалась, что я права. За две тысячи лет нахождения здесь Шакс наверняка много-много-много раз дрался с этой Летучей Гончей. Раз говорит, что её могут побить только горгульи. Или только я.

Так получилось, что я напала первой. Больше из испуга, от неожиданности. У человека есть две основные реакции – бей и беги. И человек выбирает одну из них в зависимости от своего склада характера, но иногда он может выбирать и вторую – когда совсем прижмёт, или когда в мозгу что-то заклинит. Обычно я, как мне казалось, бегала. Да, я умею драться, но драться с тем, что я не знаю, как оно себя поведёт – себе дороже. Но здесь пришлось драться. Тем более, так быстро всё случилось.

Я ударила по крокодилообразной собаке раз, другой. Сначала я попала ей по туловищу, потом в голову. Вместо того, чтобы заскулить и сморщиться от боли, собака ощерилась и изготовилась к прыжку. Я резко