Белая лошадь, черные ночи - Иви Марсо

Мист стучат по грунтовой дороге, словно она скачет по облакам. Деревья расплываются по обе стороны от нас. Мы преодолеваем небольшой подъем, и лес оказывается под нами. Отсюда открывается вид на многие мили. Долина реки простирается так широко, как я никогда раньше не видела, и от этого у меня перехватывает дыхание. Далеко вдали возвышаются горы Чернолесья, где пограничная стена с Волканией сдерживает проклятое королевство. Чувство благоговения охватывает меня, как волшебный туман, перед этим огромным, прекрасным миром. Множество маленьких городков и деревушек усеивают долину. Я представляю себе всех людей, которые там живут, работают, едят, влюбляются ― целый мир, открытый для меня.

Мист взбирается на холм и с еще большей скоростью устремляется вниз, в долину.

Я кричу от восторга.

Это волшебное чувство ― скакать вот так. Никакие каменные стены или ворота не удерживают нас. Только я, Мист, ветер и дорога. Это свобода, которую я никогда не испытывала, и она внушает такой трепет, что я не могу вместить ее в свое сердце, это чувство ― как щедрость урожая, переполнившая корзину. Мое сердце не знает, что делать с этим приливом силы. Почти всю свою жизнь я была ограничена стенами. Даже если бы стены не удерживали меня, общественные ожидания сделали бы то же самое. Дочь лорда в этом мире хороша только тем, что способна найти влиятельного мужа. Пока я не встретила Адана, у меня не было никакой надежды на другую судьбу. Но теперь я свободна, как ястреб. При желании я могу направить Мист в лес. Я могу забраться на тот большой вяз, чтобы полюбоваться видом. Я могу броситься в ручей, и никакие сестры не будут меня ругать.

Я так далеко от той испуганной, избитой девочки, которой была, когда стояла посреди грязного двора в шелковом халате. За последние семнадцать дней я пережила больше, чем за последние семнадцать лет, и самое главное, что я узнала, ― это то, как много еще предстоит пережить.

На следующем подъеме я останавливаю Мист. Мы обе пытаемся отдышаться, любуясь открывающимся вдалеке видом на горы Дармарнах. Мои волосы падают вокруг меня волнами, развевающимися на ветру.

Глядя на эти далекие вершины, я думаю о том, что никогда не смогу вернуться к прежней жизни. Теперь, когда я почувствовала вкус свободы, я никогда не соглашусь на меньшее. Бастен может тащить меня за собой в Дюрен, лорд Райан может запереть меня в Сорша-Холле, но я никогда не выйду за него замуж.

Мне надоело позволять мужчинам решать мою судьбу.

Давай, Мист.

Мучительно не хочется поворачивать назад и скакать рысью по дороге, пока мы не вернемся к Бастену, который все это время держал меня на невидимой привязи, но горячее семя решимости засело в моем сердце и уже проросло.

Каким-то образом я разорву эту связь и обрету истинную свободу.

Глава 14

Вульф

Блэкуотер.

Как и большинство портовых городов, в которых смешиваются случайные люди, торгуя товарами или меняя маршруты, он привлекает отбросы общества. Шпионов. Проституток. Воров. К тому же он находится под юрисдикцией Дюрена, поэтому семья Валверэй контролирует почти все игорные залы и бордели в городе. Когда я только начал работать на Валверэев, они поручили мне более неприятные задания, чем охота на кабана, ― то, что не предусматривалось их лицензией на легальную торговлю пороком. Характер этой работы приводил меня в Блэкуотер больше раз, чем я хочу помнить.

Когда мы пересекаем мост, ведущий в город, мой желудок сжимается. Однажды я сбросил с этого моста человека. Он не выплатил свои долги.

Это не то место, куда вы захотите отвезти красивую, сексуальную, голую дочь лорда, черт возьми. И все же, когда мы заходим в город, я испытываю осторожный оптимизм. Количество взглядов, которые бросают на нас, шокирующе мало́. Конечно, на нас поглядывают, но ничего похожего на то, что мы испытали в Шармоне или Полибридже. И тут меня осеняет: в таком городе, как Блэкуотер, голая женщина просто не является чем-то необычным. Шлюхи, наверное, каждую ночь разгуливают с голой грудью по переулкам. Люди здесь привыкли к подобным представлениям, в отличие от ханжеских жителей Шармона.

Сабину, похоже, не беспокоит весь этот сброд: бездельники, торчащие в дверных проемах, собаки, гадалки, готовые украсть у вас монету и облапошить. Ее внимание приковано ко всему, мимо чего мы проходим, словно мы бродим не по Улицам Греха, а по мистической пещере, наполненной удивительными сокровищами.

Шипение готовящегося мяса доносится до моего носа и заставляет мой желудок урчать. Из окна второго этажа раздается посредственная игра на скрипке. Когда мы проходим мимо борделя, где из окна наверху высовывается шлюха с голой грудью, Сабина наклоняется ко мне, чтобы шепнуть:

― Это дом удовольствий Валверэй?

Дом удовольствий? Черт возьми. Девушка настолько невинна, что даже не может сказать «бордель».

Я утвердительно хмыкаю.

― Это легальный район Блэкуотер. Его называют Улицами Греха. Семье Валверэй принадлежит большинство здешних заведений, в том числе и этот бордель.

Из борделя, моргая от дневного света, выходит пьяница, от которого несет травой. Его взгляд устремлен на Сабину, едущую на Мист, словно она сама бессмертная Солена, пробудившаяся от тысячелетнего сна. А в таком грязном городе, как этот, она, возможно, ближе всего к богу.

Он смотрит на нее, а когда она проезжает мимо, снимает шапку и прижимает ее к груди. Я закатываю глаза, но какая-то часть меня благодарна за то, что наконец-то кто-то проявляет к Сабине уважение, которого она заслуживает. Даже если это всего лишь пьяница.

Она рассеянно гладит себя по волосам, наблюдая за дракой у игорного притона под названием «Азартные игры Попелина».

― Бессмертный Попелин? В честь него назван и дом удовольствий.

― Он бог удовольствий. Бог-покровитель Улиц Греха. Семья Валверэй поклоняются его алтарю.

Пешеходное движение прерывает наш разговор, когда мы пересекаем узкий деревянный мост, перекинутый через второе ответвление реки Иннис. Несколькими кварталами ниже по течению со стороны доков доносятся крики рабочих, матросы занимаются загрузкой и разгрузкой. Запах нечистот и дохлой рыбы просто ошеломляет. Вот почему я всегда