Ошибка природы (сборник) - Светлана Алешина

— А если он прибыл сюда ночью?

— Зачем?

— Господи, Андрей! — возмутилась я. — Ну откуда мне знать, зачем он сюда притащился? Я пока вообще ничего не понимаю в этой истории…

— Ладно. Делаем так. Я все-таки вызываю ментуру, а ты едешь домой и ждешь меня. Может быть, когда нам удастся выяснить что-то о времени его гибели, мы сможем действовать уже более целенаправленно.

Я была благодарна ему за то, что он без лишних слов понял, что я уже немного устала созерцать этот труп.

Сколько ни работаю, а к этому зрелищу привыкнуть трудно.

* * *

Оставив Нещадовых на попечение Ларикова, я удалилась. Может, не слишком-то вежливо, но находиться в этой квартире я уже больше не могла. Моему мозгу необходим был свежий воздух, ибо от утренних потрясений он скорее напоминал «туманность Андромеды», нежели рабочий орган моей головы.

Во дворе было пустынно — только голоса с набережной доносились сюда, приглушаясь.

Я обошла весь двор в поисках хотя бы одного живого лица, но тщетно!

Казалось, жизнь тут вымерла. Впрочем, рабочий день кончился, все ушли — еще одна незадача!

Впрочем, очень скоро подъехала «ментовская» машина, и высунувшийся оттуда круглолицый опер спросил меня:

— Девочка, это дом семь?

Я кивнула.

Менты выскочили из машины и рванули в нещадовский подъезд, громко цокая ботинками.

Шофер остался, заинтересованно рассматривая меня. Он даже дерзко подмигнул, на что я решила не обращать внимания. Пусть себе… Общаться мне с ними не хотелось — на это у нас есть сэр Лариков, а у меня дела поважнее.

Я вышла на набережную и поплелась к троллейбусной остановке.

История совсем мне не нравилась. Сестрицу нещадовскую, конечно, было жалко, но влипать из-за нее в неприятности совсем не хотелось.

Кроме того, меня не оставляла мысль, что Люсенька пытается что-то скрыть. Но вот что?

Сам факт присутствия в ее затхлой квартирке этого «нувориша» был странным и пока необъяснимым. С чего бы ему выползать из своего «джакузи» и отправляться в старую обшарпанную ванну без крайней на то нужды?

Итак, я дождалась троллейбуса и, все еще чувствуя себя немного разбитой от утренних впечатлений, поехала вовсе не домой. Поскольку был еще один человек, который совсем неплохо знал Нещадовых и мог просветить меня насчет Людмилы.

Владик Мещерский.

Именно к нему я и направлялась сейчас, наблюдая сквозь запотевшее стекло, как старые дома сменяются красивыми особняками, в одном из которых и проживал Владик собственной персоной. Вместе со своим супер-пупер-папочкой.

Хорошо, что за время моего пристального наблюдения за жизнью юного Мещерского я успела его довольно неплохо изучить.

Доехав до конечной, вышла и осмотрелась.

Дом белел недалеко от остановки — украшенный, как водится, спутниковыми антеннами и прочими мульками.

Двери надеждо защищал домофон. «Да уж, к Мещерским вот никто не подкинет подарочек в виде трупа, — усмехнулась я. — Странно, как это Нещадов с его пролетарским самосознанием выносит рядом с собой этого «новорусского» барчука?»

Я выбрала симпатичную лавку, откуда видела все, но не слишком-то видели меня — опять же благодаря своей подлой деятельности, я уже совсем неплохо знакома была с окрестностями. И стала ждать, когда наш замечательный юноша появится в конце улицы, возвращаясь из своего колледжа.

* * *

Было ужасно холодно. Вы, кстати, не обращали внимания на то, что зима наступает внезапно?

Даже никогда не успеваешь к ней толком подготовиться!

Я начинала замерзать. Поэтому вылезла из своего укрытия и стала разгуливать вокруг дома, топая замерзшими ногами, чтобы снова ощущать их.

Владик все не появлялся, хотя, по моим подсчетам, он явно задерживался.

Я посмотрела на часы. Если Лариков начнет мне сейчас звонить, ничего хорошего из этого не выйдет.

Поэтому я решительно двинулась в сторону подъезда, рискуя быть изгнанной за пределы привилегированной храмины.

К моему удивлению, дверь была открыта.

Я толкнула ее и вошла.

Крик сорвался с моих губ, как только я увидела его. И раньше, чем успела сообразить что-либо, мои ноги уже вынесли меня из подъезда. Организм уже, видимо, устал от потрясений за сегодняшнее утро.

Я летела к остановке, назад, не обращая внимания на гололед, и, что самое удивительное, ни разу не поскользнулась.

По счастью, сразу же подошел автобус, и, все еще слабо давая себе отчет в совершенных действиях, я запрыгнула в него.

«Ох, Лариков, пожалуйста, будь на месте, а?»

Если у меня еще запланирована на сегодня хотя бы маленькая удача — за сегодняшние кошмары, — может быть, Лариков все-таки и окажется этой удачей?

Я не знала, что мне делать. Совершенно не знала.

Потому что в своем подъезде, на ступеньках, лежал Владик Мещерский собственной персоной. И был он мертв. Как говорится, мертвее некуда.

А еще вернее — убит. Точно так же, как и тот мужчина в ванной.

Будто в насмешку, по радио в автобусе вдруг зазвучала детская песенка про ежика.

И немного слащаво два голоса пропели:

С дырочкой в правом боку…

Только дырочка у них обоих была не в боку. Прямо между глаз — на переносице.

* * *

Ларикова не было в офисе. Я почему-то чувствовала озноб и была не столь наивна, чтобы приписывать эту дрожь лишь своему нервному состоянию.

Конечно, в квартире было немного подозрительно холодно. Но не могла же я поверить в то, что этим зверям хватило ума ко всем моим несчастьям еще и отключить отопление в четырнадцатиградусный мороз!

Когда я все-таки решилась потрогать батарею, то просто пришла в ужас. Они были ледяные!

— Ну вот, — окончательно захлестнуло меня уныние. — Мало мне убийств сегодня с утра, так еще и заморозить меня решили! Просто какое-то наступление на мою несчастную психику!

Найдя у Ларикова одеяло, я закуталась в него и достала фотографии.

Те самые, которые делала в течение трех недель, неотступно следуя за Владиком Мещерским, ныне покойным.

Помимо меня за ним следовал кто-то еще. Равно как и за тем неизвестным, которого Люся Нещадова нашла в собственной квартире.

Пока, кроме сходности убийств, не было ничего общего. Кроме того разве, что обоих убитых связывал Нещадов.

Не так много, но и не так мало, Александра!

Я всматривалась в лица на фотографиях, пытаясь определить по ним, кто мог это сделать. Совсем необязательно, что кто-то из них, и все-таки…

Дрожь не унималась. Мне было так холодно, что я закуталась еще глубже. За окном завывала начинавшаяся вьюга. Стало темно.

— Кофе, — вспомнила я и тут же прогнала мысль о кофе.

После сегодняшних впечатлений меня от него запросто вытошнит. Так что уж лучше попытаться согреться без него…

Ну и денек нынче выдался. Просто хуже не бывает…

Глава 5

— Зачем же ты к нему пошла?

Лариков встретил известие о смерти Мещерского-младшего стоически. Единственное, что его интересовало, — это отчего вдруг мне пришло в голову податься туда?

— Потому что я не верю, что Нещадовы не знают этого человека, — ответила я. — Но, по моему наблюдению, ни тот, ни другая не собираются откровенничать. Вот поэтому я туда и пошла. К Мещерскому. Он все-таки близкий друг младшего Нещадова, так? Значит, мог что-то знать. Да и знал — иначе зачем его было убивать точно так же?

— А зачем тогда Нещадову было тащиться к тебе?

— Вот уж не знаю, — развела я руками. — Может, решил, что я полная идиотка и можно запудрить мне мозги… Ладно, что там менты сказали?

— Ни-че-го, — вздохнул Лариков. — Подозревают, как и ты, Людмилу Нещадову. Кто этот мужик, пока еще не установили. Единственное, что мне удалось почерпнуть, — что он, в общем-то, не ожидал смерти. Более того, ванну он действительно принимал, что еще более сгущает тучи подозрений над Людмилиной головой.

— Лично у меня просто голова идет кругом, — призналась я. — Какая-то история запутанная… Если бы не Мещерский, я бы тоже думала на Людмилу. Но Мещерский был убит в то время, когда я лично разговаривала с ней! Если только его не перетащили позже, что опять же отпадает. Кто его мог перетащить? И Людмила, и Нещадов были у меня перед глазами. Они же не могли раздвоиться, правда?

Судя по лариковскому лицу, он в этом совсем не был уверен!

— И вообще, когда они включат отопление? Я скоро превращусь в ледышку, честное слово! Это же садизм — выключать его в такую холодрыгу!

— А там внизу какой-то мажор себе офис делает, — сообщил Лариков. — Только не такой, как у нас с тобой. Он, кажется, главврач восьмой горбольницы и изображает у себя кабинет для частной практики. Сейчас вот наращивает батареи.

— Ага, он, значит, их наращивает, а мне надо мерзнуть, — отказалась я понимать нужды главврача. — А потом я заболею туберкулезом ему на радость и приду в тот самый кабинет. Он решил заодно позаботиться и о клиентуре?