Нарисованные шрамы - Нева Алтай

утру я решаю, что всему есть предел, хватаю телефон и звоню ему. Он отвечает после первого гудка.

– Нина. Я так понимаю, что ты получила мой ответ.

Просто оттого, что слышу его голос, мне хочется плакать, но я собираюсь и стараюсь изо всех сил, чтобы голос звучал нормально.

– Мне нужно, чтобы ты подписал бумаги на развод.

– Нет.

– Роман, пожалуйста.

– Я не дам тебе долбаный развод! – орет он в телефон. – Ты ушла от меня, и это был твой выбор. А это – мой.

– Ты хочешь знать, чего я хочу, Роман? Тебе вообще это важно?

Он вздыхает.

– Чего ты хочешь, Нина?

– Я хочу жизнь, хотя бы отдаленно похожую на нормальную, Роман. Я хочу кого-то, кто не решит играть в бога и вершить собственное правосудие, убивая людей, которые ему не нравятся. Я не хочу быть этому свидетелем. Брайан был ублюдком, но я не хотела, чтобы его убили из-за меня. Я никогда не хотела, чтобы это было на моей совести. Я просила, умоляла тебя отступиться. А ты распотрошил его, как свинью. У меня до сих пор кошмары о той ночи, Роман.

Я делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить.

– Я не могу жить в твоем мире, Роман, где мне чертовски страшно каждый раз, когда ты уезжаешь на какую-то сделку или еще из-за чего-то. Я думала, что смогу, но нет. Ты вообще представляешь, каково мне было сидеть у окна всю ночь, пока ты был по делам на выезде? Я представляла тебя где-то в канаве и ждала, что тебя привезут обратно либо раненого, либо мертвого! Но что важнее: я не могу жить, зная, что однажды ты захочешь выпотрошить кого-то, только потому что он не так на меня посмотрел или еще почему-то. Я не могу! Это разрывает меня изнутри. Меня пожирает то, что ты сделал с Брайаном. Это вина, осознание того, что кто-то мертв из-за меня. Я не могу есть. Я не могу спать. Я продолжаю видеть его тело, покрытое кровью, куски его пальцев на полу. Боже, Роман… Я не могу развидеть всю ту кровь на твоих руках.

В конце я рыдаю так сильно, что не уверена, понял ли он даже половину из того, что я сказала.

– Понимаешь, Роман?

На другом конце линии лишь тишина, и я начинаю думать, не оборвал ли он связь, когда наконец слышу его голос.

– Да. Я понимаю, – говорит он, и звонок обрывается.

День спустя приходит другой конверт. Я открываю его и просматриваю бумаги. Он их подписал. Я смотрю на его подпись, и мне настолько больно, что сначала я даже не замечаю записку, прикрепленную наверху страницы.

«Если я когда-нибудь буду тебе нужен, ты знаешь мой номер. Если ты не хочешь иметь со мной дела, позвони Максиму или Дмитрию. Я проинформировал их, что в случае, если ты когда-нибудь позвонишь, они должны сделать, как ты просишь, и не говорить мне об этом. Пожалуйста, звони Варе время от времени. Она по тебе скучает. Береги себя, малыш».

Я прижимаю записку к груди, в то время как мое сердце разбивается на миллион маленьких осколков.

Глава 19

Две недели спустя

Роман

Я откидываюсь назад и смотрю на Максима, когда он приближается к столу.

– Слушаю, – говорю я.

– Следующая поставка ожидается завтра ночью.

– Сколько ящиков?

– Одиннадцать. Это лучшее, что мы могли сделать в сжатые сроки.

– Обязательно проверь каждую пушку. В субботу мне не нужны инциденты. Итальянцы ничего не подозревают?

– Нет.

– Хорошо. Проверь, чтобы люди часто менялись в последующие несколько дней. Какой план нападения?

– Две команды. В каждой по шесть бойцов. Дмитрий и Антон пойдут с первой командой. Михаил и Юрий – со второй.

– Оставь Михаила. – Я мотаю головой. – Не хочу рисковать его жизнью. Он нужен Лене. Вместо него пошли Сергея.

– Не думаю, что это хорошая идея. В последнее время поведение Сергея стало еще более непредсказуемым. Он не будет подчиняться приказам Юрия.

– Конечно, не будет, – ругаюсь я и бросаю документ, который читал. – Я пойду с Сергеем. Юрий все равно стреляет ни к черту.

Максим удивленно смотрит на меня, как будто я сошел с ума. Может быть.

– Через мой труп, Роман.

– Это не обсуждается. Я единственный, кто может гарантировать, что Сергей будет слушаться.

Он оглядывает меня с плотно сжатыми зубами, снимает очки и раздраженно тычет ими в мою сторону.

– Ты, черт возьми, не можешь ходить.

– Может быть, и не могу ходить, но, кроме Сергея, я все еще самый лучший стрелок Братвы.

– Я этого не позволю, Роман. Это самоубийство.

– Да? Тогда давай просто дадим психически неуравновешенному человеку оружие и кучу взрывчатки и отправим его на место без присмотра. Сергей способен разрушить целый квартал менее чем за час.

– Ну, тогда мы не отправим Сергея. Ты не напрасно отстранил его от боевых обязанностей.

– Это особый случай. Иметь Сергея под присмотром на месте разборок – это как иметь атакующий батальон, состоящий из одного человека. В субботу мне нужен либо Михаил, либо Сергей. Михаил в этом не участвует.

Максим не комментирует, только мотает головой и сдавливает виски.

– Ты никогда не видел Сергея на разборках. – Я вновь откидываюсь на спинку стула, в то время как умиротворенная улыбка расплывается по моему лицу. – Это нечто прекрасное. Ты знаешь, что он однажды зачистил вражеский склад совсем один? Четырнадцать человек. И его ранили только один раз.

– Неудивительно, что вы двое связаны кровью, – вздыхает Максим. – Вы оба совершенно безумны.

– Ну, тогда решено. – Я наклоняюсь вперед и закрываю ноутбук. – Что насчет нее?

– У нее выставка в следующем месяце. Иван видел постер.

– Просто показ или выставка-продажа?

– Я проверю.

– Если продажа, то позвони в галерею заранее и купи все. – Я поднимаю глаза. – Анонимно. Что-то еще? – Я замечаю, что он напрягся, и смотрю в сторону. – Что-то еще, Максим?

– Она поменяла прическу.

– Подстриглась?

– Нет. Просто покрасилась.

– В блондинку?

– Нет… в фиолетовый.

Она покрасилась в фиолетовый. Я не могу не улыбнуться, совсем чуть-чуть.

– Это все, Максим?

Глава 20

Месяц спустя

Нина

Разные оттенки черного и серого, и ничего больше. Я беру кистью немного желтой краски и пытаюсь добавить несколько мазков на темные формы на холсте, но они только пачкаются о предыдущий слой черного. Это, в общем-то, отражает мое душевное состояние в последние несколько недель. Оттенки черного, и каждая попытка добавить немного цвета заканчивается неудачей. Мне не следовало возвращать Брандо. Возможно, если бы он был здесь, то я бы не чувствовала себя такой одинокой.

Я оставляю холст сохнуть и иду в ванную. Предыдущие слои должны высохнуть к завтрашнему вечеру, и я попробую снова. Интересно, когда я смогу работать с чем-то другим, кроме оттенков серого? Определенно не завтра.

Три тюбика краски для волос лежат в беспорядке рядом с раковиной. Я уже попробовала фиолетовый, и он продержался две недели, прежде чем смылся. Как вовремя. Я беру второй тюбик. Может быть, синий продержится дольше.

У меня уходит два часа, чтобы закончить с волосами и принять душ, и только почти в шесть утра я наконец иду в спальню. Солнце уже начало подниматься, а я задергиваю тяжелые шторы и забираюсь в кровать. Мне все еще трудно спать ночью, поэтому я переключилась и стала ложиться рано утром и работать ночью. В тот момент, когда я закрываю глаза, вижу, как Роман опять проворачивает нож, его руки покрыты кровью. Такую сцену намного легче перенести днем.

Этот этап прошел через месяц, и сейчас единственное, что я вижу во сне, – это Роман. К несчастью, ничто не помогает переносить новое видение, неважно, днем или ночью. Иногда, когда мне особенно тяжело заснуть, я закрываю глаза и притворяюсь, что он рядом со мной.

Может быть, мне стоит уехать: собрать сумку и сесть на первый же поезд, неважно куда, пересесть на случайной станции, пока я не окажусь где-то далеко. Я могла бы найти работу на ферме или что-то еще, убирать лошадиное дерьмо и рисовать в свободное время. Или я могла бы