Небо повсюду - Дженди Нельсон

Они до того увлечены разговором, что даже не заметили, когда светофор загорелся зеленым.

Перейдите дорогу, хочется мне закричать. Перейдите дорогу, пока не влюбились, вы двое! Потому что, судя по всему, происходит сейчас именно это. Я вижу, как Джо легонько тянет ее за рукав, рассказывая что-то (наверняка про Париж!). Я вижу его улыбку, вижу его сияние, которое разливается на Рейчел, и думаю, что сейчас рухну, как срубленное дерево.

– Пойдем.

– Угу.

Сара уже идет к джипу, роясь в сумочке в поисках ключей. Я следую за ней, но оборачиваюсь. И встречаюсь взглядом с Джо. Сара исчезает. И Рейчел тоже. И все люди в очереди. Машины, деревья, здания, земля, небо – все исчезает, и остаемся только мы с Джо. Смотрим друг на друга через пустое пространство. Он не улыбается. Даже наоборот. Но я не могу отвести от него глаз, и он от меня, похоже, тоже. Время словно остановилось. Мне кажется, что когда мы перестанем смотреть друг на друга, то уже состаримся и наши жизни подойдут к концу. Нам только и останется, что вспоминать несколько жалких поцелуев. У меня кружится голова от того, как я по нему скучаю, от того, что вижу его сейчас, от того, что между нами всего несколько метров. Я хочу побежать к нему через дорогу и уже почти бегу – сердце во мне колотится, толкает меня к Джо, – но тут он трясет головой и вспоминает о том, что рядом с ним стоит Рейчел. Очень отчетливо вспоминает. Он приобнимает ее за плечи, они вместе переходят дорогу и встают в очередь. Меня терзают острые когти боли. Он не оглядывается. В отличие от Рейчел.

Она приветствует меня с торжествующей улыбкой на лице, а потом дерзко взмахивает светлыми волосами, обнимает его за талию и отворачивается.

Сердце мое словно отпинали в дальний угол тела. Хорошо, хорошо, я поняла, хочется заорать мне в небеса. Я поняла, каково это. Усвоила урок. Осознала последствия. Я смотрю, как они рука об руку входят в кинотеатр, и жалею, что у меня нет ластика: я бы тут же стерла Рейчел из этой сцены. А еще лучше, если бы у меня был пылесос. Я бы высосала ее из его объятий, со своего места в оркестре. Навеки.

– Давай, Ленни, поехали отсюда, – говорит знакомый голос. Сара все еще существует. Она разговаривает со мной, поэтому, видимо, я тоже существую.

Я смотрю вниз на свои ноги и понимаю, что стою на земле. Теперь мне нужно двигать ими, сначала одной, потом другой, и так дойти до Тоски.

Мы едем домой, и нет никаких звезд, никакой луны. Только тусклая темно-серая чашка вместо неба.

– Я стану первым кларнетистом, – говорю я.

– Ну наконец-то.

– И не потому что…

– Знаю. Потому что ты скаковая лошадь, а не какой-нибудь отставший пони.

Сара говорит это безо всякой иронии в голосе.

Я опускаю стекло, и холодный воздух отвешивает мне пощечины, пока я не перестаю соображать.

Глава 31

(Написано на листке бумаги, найденном под большой ивой)

Мы с Сарой передаем друг другу бутылку водки, полусвесившись из окна Убежища.

– Может, прикончить ее? – предлагает Сара. Слова у нее во рту слипаются в один большой комок.

– Каким образом? – Я делаю огромный глоток водки.

– Яд. Лучший вариант. И обнаружить сложно.

– Давай и его отравим. И его тупых роскошных братьев, – слова вязнут у меня на нёбе. – Он даже неделю не подождал, Сара!

– Это ничего не значит. Ему больно.

– Боже, как он мог выбрать ее?

Сара трясет головой:

– Слушай, я видела, как он смотрел на тебя через дорогу. Как сумасшедший. Совсем помешался, как тигр из Толедо. Знаешь, что я думаю? Он обнял ее только из-за тебя.

– Пусть еще сексом с ней займется из-за меня!

Ревность терзает меня, как бешеный пес. Но это еще не самое худшее, и даже раскаяние – не самое худшее. Самое ужасное – что я постоянно вспоминаю тот день на лесной постели. Какой беззащитной я себя чувствовала и как мне это нравилось. Как хорошо было быть собой и быть вместе с ним. Чувствовала ли я когда-нибудь такую близость? Хоть с кем-нибудь?

– Можно мне сигарету? – Я лезу в пачку, не дожидаясь ответа.

Сара заслоняет свою сигарету рукой, зажигает об нее другую и протягивает мне. Я затягиваюсь, кашляю (мне наплевать), затягиваюсь еще раз (на этот раз успешно) и выдуваю ленту серого дыма в ночное небо.

– Бейлз бы знала, что делать, – говорю я.

– Да, – соглашается Сара.

Мы молча курим в свете луны, и я понимаю кое-что, что никогда не смогу сказать Саре. Есть и другая, более глубокая причина, почему мне не хотелось проводить с ней время. Она – не Бейли, и это невыносимо. Но я должна это вынести. Я прислушиваюсь к речной музыке, к ее постоянному шуму и уношусь мыслями вместе с речным потоком.

Через несколько минут я говорю Саре:

– Можешь забрать мой карт-бланш.

Она склоняет голову набок и улыбается так, что меня окатывает теплой волной:

– Договорились.

Сара тушит сигарету о подоконник и соскальзывает на кровать. Я тоже тушу свою, но остаюсь на месте смотреть на сияющий бабушкин сад и вдыхать головокружительные ароматы, которые прилетают к окну на крыльях бриза.

И тогда меня осеняет. Какая блестящая мысль! Надо поговорить с Джо. Надо хотя бы попытаться объяснить. Но для этого мне потребуется помощь.

– Сара, – говорю я, опрокидываясь на кровать. – Розы. Это же афродизиак, помнишь?

Ей не нужно долго объяснять.

– Да, Ленни, да! Это как раз то чудо, о котором ты молилась! Летающие финики, да!

– Финики?

– Я слишком напилась. Не могу придумать животное.

У меня есть важное дело. Оставив Сару дрыхнуть мертвым сном на кровати Бейли, я на цыпочках спускаюсь по лестнице (голова кружится от водки) и выхожу в брезжущий рассвет. Сад скрыт под густой и печальной пеленой тумана, мир превратился в рентгеновский снимок. С оружием в руках я приступаю к работе. Бабуля меня убьет, но это цена, которую я готова заплатить.

Я начинаю со своего самого любимого куста – «Волшебные фонарики». В каждом лепестке этих роз играет целая симфония красок. Я отрезаю головы самым красивым цветкам, которые только могу найти. Потом иду к розам сорта «Премьера» и – щелк, щелк, щелк! «Волшебные мгновения», «Сладостные уступки», «Черная магия». Сердце в груди мечется от восторженного ужаса. Я иду от одного призового куста к другому, от алого бархата «Вечной любви» к розовым «Ароматным облакам», к персиковой «Мерилин Монро». Заканчиваю я самыми великолепными на всем свете оранжево-розовыми розами с таким подходящим названием – «Трубачи». Тут у меня совсем сносит крышу, и вот уже у моих ног лежит такой роскошный сноп, что если бы Бог собрался жениться, то насчет свадебного букета сомнений бы не было никаких. Я срезала такую уйму роз, что стебли не помещаются у меня в одной руке и приходится нести их в охапке. Я выхожу на дорогу в поисках места, куда бы могла сложить цветы до поры до времени, и прячу их под одним из своих любимых дубов. Из дома его совсем не видно. Меня охватывает беспокойство: а вдруг розы завянут? Я мчусь в дом, набиваю корзину влажными полотенцами, возвращаюсь к дубу и обматываю стебли мокрой тканью.

Позже, когда Сара уходит домой, дядя Биг отправляется к своим деревьям, а бабуля удаляется в мастерскую к своим зеленым дамам, я на цыпочках выхожу на крыльцо. Я убеждаю себя – возможно, вопреки здравому смыслу, – что мой план сработает. Думаю о том, что Бейлз гордилась бы этой полоумной затеей. Как необычайно, сказала бы она. А может, ей бы даже понравилось, что я влюбилась в Джо почти сразу после ее смерти. Может, ей бы хотелось, чтобы я оплакала ее именно таким неподобающим образом.

Цветы все еще лежат под дубом, именно там, где я их и оставила. Я снова поражаюсь их сверхъестественной красоте. Возможно, дело тут в силе убеждения, или цветы и впрямь зачарованные, но, когда я подхожу к дому Джо, я уже так влюблена в него, что у меня едва хватает сил нажать кнопку звонка. И я сильно сомневаюсь, что у меня получится связать хотя бы пару слов. Если он сам откроет дверь, мне придется повалить его на землю и не отпускать до тех пор, пока он не сдастся.

Но не тут-то было.

В дверях показывается стильная дама, которая на днях ругалась во дворе.

– Дай-ка угадаю. Ты, наверное, Ленни?

По части улыбок отпрыски Фонтейн и в подметки не годятся своей мамаше. Надо сказать дяде Бигу: вот что поможет ему воскрешать жуков, а не какие-то там пирамиды.

– Да, – отвечаю я. – Приятно познакомиться, миссис Фонтейн.

Она лучится таким дружелюбием! Уверена, что ей неизвестно, что произошло между мной и ее сыном. Наверное, они общаются примерно столько же, сколько мы с бабулей.

– И только посмотрите на эти розы! В жизни не видела такой красоты. Где ты их нарвала? В Эдемском саду?