Ночь масок и ножей - Л. Дж. Эндрюс

протискивалось сквозь стиснутые зубы.

Ее дыхание стало тяжелее, глубже. Малин не сжалась, не отстранилась. Она удерживала мой взгляд, будто была так же захвачена мной, как и я ею.

– Это его нужно винить за яд, верно? – прошептала она.

– Да. – Так было нужно. Пусть я стану ее монстром. Ее кошмаром. – Вот что мы делаем с теми, кто заключает с нами сделку.

Она склонила голову набок, улыбаясь.

– Он сам это на себя навлек. Если бы ты не убил его за меня, то убил бы его за гильдию.

Я глухо зарычал и отстранился.

– Перестань.

– Что перестать?

– Перестань делать из этого какую-то праведную форму справедливости. Это всего лишь убийство, избавляющее меня от помех.

– Уж извини, но мне не кажется, что все так просто.

Мои ноздри раздулись, когда я закрыл глаза. Тени обернули мое тело, пока в венах бурлил норов.

– Думай как хочешь. У тебя пятнадцать минут, чтобы взять из этого дома то, что тебе нравится. Скидгарды уже на подходе.

Я сделал шаг, чтобы уйти. Нет, чтобы сбежать от нее. Я убил Хельги ради нее, но это не от великой чести. Это было из страха, из… ну, я не хотел слишком задумываться о том, что заставляло меня убивать во имя Малин Штром.

Ошибки нет, она меня раскусит и продолжит улыбаться мне, будто я был каким-то темным героем.

– Я выбираю их.

При звуке ее голоса я остановился и оглянулся через плечо.

За дверью-решеткой виднелось с полдюжины лиц. Я не заметил публику, когда прижал Хельги, но, вне всякого сомнения, это были те утешители, что Салвиск продала Маскараду Аски. На них все еще были серебряные браслеты, подтверждение покупки, и они с ужасом смотрели на кровавое зрелище.

С тем ужасом, который должен сейчас быть в глазах Малин.

– У нас нет места для утешителей.

– Ясно, – сказала Малин. – Но, насколько я понимаю, есть один торговец сталью, склонный помогать мальчикам и девочкам для утех находить новые дома.

Я заскрипел зубами.

– У нас нет времени возвращаться в Мерплаттс.

– Тогда они вернутся со мной в Фельстад.

Что я такого сделал, что боги прокляли меня этой невыносимой женщиной?

– Нет.

– Ты уж лучше прочих должен знать все тонкости хорошей сделки, Повелитель теней. К Сигурду или в Фельстад. В любом случае здесь они не останутся.

Малин подошла ко мне, но я сделал шаг назад. Я не мог стоять к ней так близко и не обезуметь настолько, чтобы снова коснуться ее. Может, и не только. Мое тело дрожало от гнева или желания, я не знал. Не хотел знать.

Я посмотрел на Кривов, снующих туда и обратно по комнатам.

– Исак. Фиске, – мой голос звучал опасно, как раскаленное железо. Когда двое Кривов приблизились, я указал на утешителей. – Отведите их к торговцу сталью в доках. Управьтесь за два дня.

Исак с Фиске обменялись взглядами, затем кивнули.

– Еще что-нибудь? – спросил Фиске.

– Нет, – пробурчал я и прошел мимо. – Если только у чертовой королевы не имеется других распоряжений. Пойду удостоверюсь, что Салвиск проснется в Ином мире. Позаботьтесь об утешителях и убирайтесь к чертям отсюда. Барабаны слишком близко. Передайте остальным готовиться к отплытию; мы отправляемся в Скиткаст.

– Как скажешь, – отозвался Фиске.

– Ты не сможешь вечно прятать сердце в темноте, Повелитель теней, – окликнула меня Малин.

Я резко развернулся, едва не теряя тот слабый контроль, что у меня еще был.

– Мы идем против Маск ав Аска. Заточи свои клинки и забудь про сердце, дэнниск. Иначе долго ты не протянешь.

Глава 18

Воровка памяти

Вернувшись после доставки утешителей, Исак передал мне послание от Сигурда. Он ничего не сказал – мне еще предстояло услышать, как Исак говорит, – но рыжий не смотрел на меня так, будто я явилась на свет из свиного кишечника. Что-то изменилось после возвращения от Салвиск. Гильдия Кривов стала относиться ко мне с меньшей настороженностью и с бÓльшим принятием.

Кроме Повелителя теней.

Он сторонился меня, как чумы.

Мои губы растянулись в улыбке, пока я читала послание Сигурда. Он рассказал, что еще несколько повозок приезжало и уезжало от Дома Штромов, и большинство людей верили, что Йенс занимал какую-то должность на маскараде.

Я уже и сама об этом догадалась, раз уж казначей привез Йенсу деньги. Сигурд также отметил, что в розыск объявили вора, укравшего пенге из дома на холме. Если бы только мой отчим знал, что маскарадные пенге теперь принадлежали гильдии Кривов.

Я смеялась, читая непристойное описание еще одного рандеву с леди Эштон. Этот мужчина был вульгарен, и я была очень рада, что познакомилась с ним.

Това закончила проводить сурьмой линии под глазами, затем вручила палочку мне, чтобы я сделала то же самое.

– Предлагаю тебе взять с собой листья мяты, если ты еще не плавала на лодке. Вой иногда бывает буйным.

Кивнув, я закончила закреплять на талии кожаный пояс.

– То место, куда мы направляемся, «Жаворонок», – это что?

Раум назвал мне место в Скиткасте, но больше ничего не объяснил, потому что был слишком занят, спеша куда-то еще.

– Это дом утех, но с более дикой репутацией, которой славится народ в Скиткасте.

– Снова дом утех?

– Они нам всегда рады. Некоторые из моих братьев по гильдии находят там любовь, потому что в таком месте оба партнера чувствуют себя в безопасности.

Первая моя мысль была постыдной. О Кейзе. Мне стало тошно, когда я представила его в постели утешительницы. Вторая мысль принесла жалость к другим Кривам. Я никогда сильно не задумывалась об их жизнях и возможной боли. Убийцы, воры, альверы – вот кем были Кривы, но я никогда не думала, что им нужны нежные любовники или привязанности.

– Нас ждут, – продолжила Това. – Хотя я не вполне уверена, что именно Кейз запланировал, но он всегда так: строит планы и выдает их нам по кусочкам, по мере продвижения.

Это меня не убедило, и я пробурчала:

– Он, наверное, потому выдает кусочки, что хочет, чтобы я попалась – смеха ради.

– Знаешь, для кого-то, кого ты так отчаянно старалась отыскать, а теперь так отчаянно стараешься завоевать одобрение, он получает очень много критики.

– Не нужно мне его одобрение. – Мой голос постыднейшим образом сорвался. Я прочистила горло, пожав плечами, как будто это все меня ни в коей мере не беспокоило. – Наверное, мне не понравилось то, что я нашла. Вот и все.

– А, он не