Ночь масок и ножей - Л. Дж. Эндрюс

на пальце и вышел из комнаты.

Глава 17

Повелитель теней

Длинный дом больше не был темным и мрачным. Каждый коридор, каждый альков ревел криками, пока крепостные убегали, спасаясь от волны Кривов. Барабанный бой все приближался по мере того, как подходил патруль, но Кривы грабили без остановки.

Эш и Ханна скользили меж убегающих крепостных, держа в руках подушки тонкой работы. Фиске вывалился из спальни, за ним следом Исак, оба злобно смеялись, держа в руках дорогие шубы.

Я повернул за угол, про себя пересчитывая всех Кривов, и нашел Хельги, разоряющего полку, уставленную драгоценными камнями. Надо было бы ему уходить, пока имелся такой шанс.

Мой хмурый лоб ничего не выражал, но вот рука, ухватившая его за загривок, была безжалостна.

– Повелитель теней, – засуетился Хельги. – В-вот и ты.

– Вот и я. – Моя ладонь легла ему на грудь и вдавила его в стенку. Хельги был моего роста, нос к носу, но он был всего-навсего слабым дураком.

– Хотел уйти не попрощавшись, Хельги? – Я скользящими, медленными движениями провел крюком своего клинка по изгибу его скулы, по краю челюсти и к точке на шее, под которой бился пульс. – Странно, откуда бы это Салвиск узнала, что стоит начинить пирожные элдришем?

– Она… она, наверное, вас учуяла.

– О, не думаю, что это правда, – беспечно проговорил я. – Мы уделяем альверской вони болезненно пристальное внимание. Мы никогда не выходим на дело, будь на нас хоть капля крови.

Я подразнил кончиком ножа его плечо.

Хельги поморщился, но ему хватило смелости посмотреть мне в глаза.

– Видишь ли, я думаю, это ты ей рассказал, Хельги, – мой голос опустился до хрипоты. Я не ждал от него ни слова в ответ. – Ты думал, Салвиск защитит твою чертову задницу?

– Она меня заставила! – воскликнул он. – Поняла, что что-то со мной не так, и силой это из меня вытащила. Она… она сказала, что ты нужен Лорду Магнату. Сказала, что ты что-то знаешь. Я бы ничего не сказал, но мне нужна эта работа, Повелитель теней. Как я буду есть без пенге?

– Наверное, никак, – сказал я, направляя кончик ножа вниз. – Ты отказался от нашей сделки. Это меня разочаровало. А разочарование мне не нравится.

– Я что угодно сделаю. Я заключу еще пять сделок. Я буду тебе служить, пока не перестану дышать, Повелитель теней. – Его глаза метнулись к свету в гостиной Салвиск. – Та девчонка. Я видел, что она делает.

Моя кровь похолодела.

– Она забрала кусочки ее разума, верно? – продолжал трещать Хельги, не замечая, что мое тело напряглось, полностью прижимая его к стене. Он посмотрел на меня с хитрой ухмылкой. – Я мог бы продать ее для тебя, Повелитель теней. Ты же знаешь, что говорят об альверах, искажающих воспоминания.

Я улыбнулся и дважды похлопал его по щеке.

– Да, я знаю, что говорят, Хельги. И я никак не могу допустить, чтобы ты трепался о том, что сегодня видел.

– Не буду. Если ты так говоришь, то не буду.

Я сильнее сжал нож.

– Знаю.

Порез был быстрым. Прямым и глубоким, поперек шеи. Хельги ахнул и вцепился пальцами в мою тунику, когда ноги под ним подкосились. Я помог ему опуститься на пол, и к тому моменту, когда его голова коснулась дерева, последний вздох судорожно вырвался из него с пузырем крови.

Тыльной стороной ладони я стер его кровь со своего подбородка.

Резкий вздох заставил меня посмотреть в конец коридора. Мое лицо оставалось каменным, но внутри бушевала какая-то дикая лихорадка.

Малин посмотрела на лужу крови под телом Хельги, на мой окровавленный нож, на мои темные глаза.

Моя кожа горела непонятной тревогой. Появится ли наконец в ее глазах та ненависть, которую я хотел там увидеть? А если появится, почувствую ли я боль или облегчение?

Я этого не узнаю. Вместо ненависти губы Малин дрогнули.

Она улыбнулась. Слабая улыбка, но все же улыбка.

– Ты убил его.

Я бросил взгляд на безжизненное тело Хельги. Кровь и смерть пропитали камни, деревянный пол.

Ничего приятного в этом не было.

С каплей подозрения я вновь перевел глаза на Малин.

– Очевидно.

Она сложила руки на груди, прислонившись одним плечом к стене. Она не выглядела напуганной до полусмерти; она казалась почти довольной.

– Он хотел меня продать, – ее улыбка выражала все растущее самодовольство. – И ты убил его за это.

Какого черта?

Я сжал кулаки; темный всплеск тени углубил черноту этой комнаты, пока я почти совсем не потерял ее из виду. Где же этот клятый страх? По правде говоря, чернильные тени явились из-за моего беспокойства. От нее не исходило ничего.

– Это не самое худшее, что я делал, – я намеревался напугать ее. Малин Штром должна считать рассветы до того дня, когда сможет от нас отделаться. – А прежде чем мы покончим с этим, сделаю и похуже.

Да будут прокляты боги. Ее чертова улыбка стала еще шире.

– Как мило с твоей стороны меня предупредить.

Я больше не мог стоять спокойно. Два быстрых шага – и я покрыл расстояние между нами.

– Да что с тобой не так? – я указал на мертвеца у себя за спиной. – Я убил его, разорвал ему горло, а ты находишь это забавным?

– Не забавным, – она подняла подбородок. – Он угрожал мне, ты устранил угрозу. Ты так делал и раньше. Ты помнишь того ткача паутины, что укусил меня ночью? Ты не остановился, пока не нашел паутину и не уничтожил ее.

Она обескураживала. Она выбивала опору у меня из-под ног. Наши лица оказались так близко. Я прищурил глаза.

– Я ничего не помню и не стал бы приравнивать перерезанное человеческое горло к убийству ткачей паутины.

Я помнил каждый звук, запах и эмоцию, что испытал в той битве с ткачами паутины.

Малин целый день лихорадило от того чертова укуса. Я весь день искал шелковистый шар, пока не обнаружил его в последнем стойле конюшни. С помощью украденного кремня и стали я его поджег, а затем давил ткачей, когда они бросились врассыпную.

Я сделал еще шаг. Ее спина ударилась о стену. Моя грудь касалась ее. Мое сердце укусило холодом. Хорошо. Первый проблеск страха от этой женщины.

Я ухватил ее за шею, надеясь вытянуть больше страха. Это привело лишь к тому, что я привлек ее еще ближе, а этот свежий, медовый запах ее кожи заполнил мои легкие.

– Я его не ради тебя убил, – каждое слово