Богоматерь Нильская - Схоластик Мукасонга

Брижит Бардо он не тронул и даже попытался засунуть украдкой несколько штук в карман сутаны.

На альков Годлив мать-настоятельница с отцом Эрменегильдом явно не обратили внимания. Тем не менее его оформление крайне заинтриговало ее подруг. Кроме предписанных начальством изображений Богоматери и президента там висела всего одна фотография: портрет короля Бельгии Бодуэна и королевы Фабиолы в полный рост. Все отметили при этом, что королевский портрет был настоящей фотографией, а не вырезанной из журнала картинкой. Когда Годлив спрашивали, почему она выбрала для украшения это фото и как оно к ней попало, она напускала на себя таинственность и отвечала лишь, что не может ничего сказать, но что скоро все всё узнают. Глориоза, в отчаянии оттого, что ей ничего не известно, попыталась взломать чемодан Годлив, пока та в составе специальной группы занималась уборкой в часовне. Но замки не поддались.

Несколькими днями позже мать-настоятельница собрала всех учащихся и преподавателей в большой аудитории. Она поднялась на кафедру и окинула лицеисток непривычно материнским взглядом. Вид у нее был взволнованный. «Девочки мои, – сказала она, – нам предстоит пережить великое, историческое, я не побоюсь этого слова, событие. Наш лицей, лицей Богоматери Нильской, удостаивается невероятной чести принимать в своих стенах королеву Бельгии, Ее Величество королеву Фабиолу. Король Бодуэн с супругой посетят Руанду с официальным визитом. В то время как наш президент будет обсуждать с королем политику и пути развития страны, королева посетит детский дом в Кигали, находящийся под покровительством супруги президента. Кроме этого, она пожелала поощрить и поддержать политику повышения общественной роли женщин, проводимую руандийским правительством, лучшим примером которой является наш лицей. Вы знаете щедрость и благочестие королевы Фабиолы. Итак, она приедет с визитом к нам в лицей. Мы обязаны оказать ей прием, который продемонстрирует лицо сегодняшней Руанды – мирной и христианской. Она прибудет в сопровождении госпожи министра женской политики, а может быть, и супруги нашего президента, это еще неизвестно, и останется на целый день или на полдня: окончательного расписания я еще не получала. Как бы то ни было, у нас есть еще целый месяц, чтобы подготовиться к этому выдающемуся событию. Если понадобится, уроки будут сокращены. Я рассчитываю на всех вас, и на вас, господа преподаватели, и надеюсь, что все вы усердно поспособствуете тому, чтобы этот день, который навеки останется в нашей памяти, прошел с наибольшим успехом».

Веселая суматоха, охватившая лицей во время подготовки к королевскому визиту, увлекла всех его обитательниц. Беготня, шум, гам, возня боев, заново красивших коридоры, классы, столовую, часовню. Из большой аудитории выносили парты, стены затягивали набивной тканью с изображениями президента и короля Бельгии. Уроки то и дело внезапно прерывались: то брат Ауксилий уведет девочек на репетицию хора, то учительница языка киньяруанда придет отбирать танцовщиц для выступления. Почти ежедневно из столицы приезжала какая-нибудь делегация, чтобы дать новые указания, удостовериться в том, что подготовка идет полным ходом, или решить вопрос о мерах безопасности. Министр просвещения присылал начальника своего офиса, архиепископ – кого-то из викариев, посол Бельгии – своего атташе. Начальник протокола президентской администрации приезжал лично и подолгу беседовал с матерью-настоятельницей и бургомистром. Последний, который чуть ли не поселился на это время в лицее, пыхтел, вытирал пот, бегая по коридорам и лестницам от визитера к визитеру, стремясь обогнать мать-настоятельницу по части соблюдения протокола. При каждом неожиданном появлении «Лендровера» или военной машины лицеистки бросались к окнам, и каждый раз среди пассажиров, выходящих из официальных машин, можно было узнать чьего-нибудь брата, дядю, кузена, соседа, знакомого. Невзирая на вялые протесты учителя, девочки без разрешения выбегали из класса, чтобы поздороваться с прибывшим.

Лицей гудел от необычных видов деятельности. Чтобы продемонстрировать успехи эмансипации среди женщин, было решено, вопреки сомнениям матери-настоятельницы и по настоянию госпожи министра женской политики, укоротить форменные юбки. Та же госпожа министр велела заменить белые блузки на желтые. Они были почти прозрачными, что, похоже, очень понравилось отцу Эрменегильду, несмотря на сомнения, которые он высказывал в присутствии матери-настоятельницы. Целый день был потрачен на примерки и пришивание на жилетки нашивок с государственными цветами Руанды и Бельгии: справа – бельгийский флаг, слева, ближе к сердцу – руандийский. Девочки второго класса в подарок королеве сплели корзинки, на которых выполнили красными и черными волокнами надписи: «Да здравствует королева», «Да здравствует президент» и «Да здравствует бельгийско-руандийская дружба». Песни, сочиненные братом Ауксилием, были подвергнуты цензуре со стороны бургомистра и главное – Глориозы, «недреманного ока партии». Она сочла, что подчеркнутое восхваление королей и королев выглядит неуместно в республике – стране, совсем недавно освободившейся от тирании бами и всей аристократии. Композитору было предложено восславить лучше крестьянскую мотыгу и мирное развитие страны, отданной во власть простому народу, благодаря мудрости президента и, разумеется, при содействии Бельгии, ну и, если ему так хочется, благодаря покровительству Иманы и Пресвятой Богородицы. Брат Ауксилий подчинился и сделал все в лучшем виде, но лицеистки наотрез отказались учить «Брабансонну» – бельгийский национальный гимн, который брат Ауксилий предлагал исполнить после руандийского.

Для встречи королевы было мобилизовано население Ньяминомбе. Конечно, у нее не хватило бы времени на посещение деревни, расположенной в трех километрах от лицея. Все жители должны были выстроиться живой изгородью вдоль дороги и размахивать руандийскими и бельгийскими флажками, доставка которых ожидалась на днях. При этом толпа должна была приветствовать кортеж криками: «Ура, Фабиола!» и «Ура, президент!». Употреблять слово «умвамикази» – «королева» было запрещено, чтобы оно, чего доброго, не пробудило у некоторых ностальгических ассоциаций. Были предприняты общественные работы – имиганда – по засыпке рытвин. По краям дороги воткнули ветки эвкалипта, поскольку банановые деревья, обычно украшающие обочины дорог, по которым проезжают официальные кортежи, на этих высотах не растут. Неподалеку от лицея стал лагерем взвод солдат, который патрулировал окрестности. Все надеялись, что королева не проявит желания посетить исток Нила (впрочем, этого не было в программе), поскольку на реставрацию пострадавшей от непогоды статуи не хватило бы ни времени, ни средств.

Годлив по-прежнему вела себя крайне загадочно. С понимающим видом следила она за подготовкой к визиту, сама почти в ней не участвуя, и не отвечала ни на какие вопросы. Что страшно раздражало ее подруг. Тем временем она внимательнее, чем остальные, следила за прибытием на лицейский двор машин и вздрагивала при каждом стуке дверцы. Было замечено, что она уложила чемодан, как будто приготовилась к отъезду из лицея. За неделю до знаменательного дня Годлив вызвали в кабинет матери-настоятельницы. Весь выпускной класс ждал ее под