Богоматерь Нильская - Схоластик Мукасонга

ее дух придет в ярость, она начнет меня преследовать, мстить мне и вам тоже. Я должна сначала сделать ей подношение, чтобы она с нами примирилась.

Господин де Фонтенайль немного помедлил, стараясь понять, что означают слова Вирджинии, что за ними кроется. Вдруг им овладело странное воодушевление.

– Да, да, моя королева, конечно, ты должна оказать все почести древней королеве, той, что лежит под пирамидой королев Кандакий. Таким образом ты, которую я видел на стеле в Мероэ, вновь соединишь звенья цепи времен.

Господин де Фонтенайль закрыл глаза, словно ослепленный невыносимым сиянием представшего его взору видения, руки его дрожали. Через несколько мгновений, показавшихся Вирджинии бесконечными, он немного успокоился.

– А что ты собираешься делать, моя королева? Я сделаю все, что ты мне скажешь.

– Королеве надо всего лишь поднести то, что больше всего ценят руандийцы, – молоко. А у вас как раз есть молоко, достойное королевы: молоко коров иньямбо.

Вирджиния достала из сумки кувшинчик и ветку с листьями умурембе.

– Этот кувшинчик надо наполнить молоком, это то, что нужно, чтобы умиротворить королеву.

– Пойдем, мои пастухи нальют тебе молока утренней дойки, потом мы поднимемся к могиле королевы, и ты исполнишь свой долг.

– Господин Фонтенайль, – сказала Вирджиния, видя, что тот собирается отправиться в погребальную рощу вместе с ней, – вы только не сердитесь на меня, но в кигабиро я должна пойти одна. Это запретный лес. Вы, конечно же, рубили там деревья, рыли землю, выкопали кости королевы, построили над могилой свой памятник. Вы белый, но все же это вы осквернили кигабиро. Если вы будете рядом со мной, боюсь, королева не примет моего подношения. Если разгневать мертвого, с его стороны можно опасаться любой порчи. Может быть вас, белых, это и не касается, но на меня ее месть точно падет. Не сердитесь, прошу вас.

– Да нет, Кандакия, я не сержусь, наоборот, я понимаю, уважаю ритуалы. Когда вернешься на виллу, ты наденешь одежды королевы Кандакии. Я напишу твой портрет. Изида, Кандакия, доказательств становится все больше. Даже если тутси суждено исчезнуть, я буду хранить их легенду.

Вирджиния проскользнула между корявых стволов старых фикусов, обогнула прогалину, посреди которой высилась пирамида, попыталась распознать в пугающе густых зарослях дерево с красными цветами. Вдруг ее пронзила мысль: «А что, если за ветвями меня подстерегает питон?» Она ускорила шаг и вскоре оказалась на противоположной границе леса: «Рубанга обманул меня, – подумала она, – он просто старый шарлатан». Но едва она вышла на открытое место, как заметила поблизости отдельно стоящее дерево. Красных цветов на нем не было (она знала, что оно цветет только в сухое время года), но по потрескавшейся коре, по извилистым ветвям она узнала коралловое дерево, то самое, которое искала, – эритрину, умуринзи, дерево-хранитель, как его почтительно называли, то самое, которое давным-давно избрали абиру, чтобы доверить ему хранение умузиму королевы. Она обошла его кругом, опустила ветку умурембе в кувшин и обрызгала умуринзи молочными каплями, приговаривая: «Обратись, сбрось шипы, стань как умурембе». Когда кувшинчик опустел, она встала перед деревом на колени, плоским камнем вырыла у корней ямку, положила в нее кувшинчик и ветку умурембе и закопала их. Когда она поднялась на ноги, ей показалось, что листья на коралловом дереве затрепетали, и она почувствовала, как саму ее словно напитала какая-то спокойная сила. «Отныне, – подумала она, – умузиму королевы будет благоволить мне, теперь я ее любимица, но любимица в этом мире».

Когда они спускались обратно к вилле, к ним подбежал запыхавшийся бой и сообщил:

– Хозяин, хозяин! У нас гость: старый падре, тот, что с большой бородой. Он приехал на своем ипикипики.

– Ох уж этот отец Пентар, в его-то возрасте и ездить на мотоцикле! Опять небось приехал обращать меня в свою библейскую чушь. Он и тебя попытается обратить. Вот уже двадцать лет он не оставляет своих попыток. Не слушай его. Не забывай, что это я открыл тебе, откуда ты родом, – из Мероэ, там я узнал тебя в образе королевы Кандакии.

Отец Пентар ждал в большой гостиной. Бамбуковый стульчик, на котором он сидел, казалось, вот-вот рухнет под его тяжеловесной фигурой. Белая, забрызганная грязью сутана была крест-накрест перехвачена четками с крупными бусинами – точь-в-точь охотничий патронташ. Вирджинию сильно впечатлила его длинная, как у библейского патриарха, борода.

– Добрый день, Фонтенайль, вижу, что вы по-прежнему заманиваете в свою дьявольскую часовню чистых юных дев. Если вы делаете это ради ваших извращений, меня несколько успокаивает тот факт, что вам это уже не по возрасту, а также то, что всем женщинам вы предпочитаете королев четырех тысяч лет от роду.

– Благословите меня, отец мой, ибо я много согрешил, – со смехом отвечал Фонтенайль, – эту юную деву зовут Вирджиния, я пишу ее портрет, и скоро все увидят, что это одновременно и портрет королевы, жившей две тысячи лет назад.

– Девушка, не слушай Фонтенайля, слушай лучше меня, полагаю, ты тутси; впрочем, у Фонтенайля бывают только тутси. Когда я приехал в Руанду, тому уже скоро сорок лет, на тутси все разве что не молились, – и епископы, и бельгийцы. Пришлось сменить короля, но нового тоже собирались окрестить, всем нужен был новый Константин. А потом и у бельгийцев, и у епископа резко поменялись вкусы, и они стали молиться только на хуту, на этих славных крестьян-демократов, смиренных овечек господних. Ладно, мне-то что, я подчиняюсь монсеньору, а вот молодые миссионеры, они глотают все, что им рассказывают про мажоритарную «демократию». Но я уже почти сорок лет изучаю Библию – с одной стороны и тутси – с другой. В Библии есть все, и история тутси тоже.

– Пентар! Пентар! Не утомляйте нас вашими нелепыми теориями. Вирджиния не хочет ничего слушать.

Однако отец Пентар тоже ничего не хотел слушать. По-прежнему обращаясь, казалось, к Вирджинии, он пустился в нескончаемый монолог, в котором было что-то и от проповеди, и от лекции. Оставив в покое Ноя, он предлагал сразу начать с Моисея. С Исхода евреев из Египта. Моисей простер руку, и Господь разделил воды Чермного моря, чтобы евреи могли пройти по его дну, но некоторые из них заблудились, пошли на юг и пришли в страну Куш, это и были первые тутси; потом была царица Савская, тоже тутси, она побывала в гостях у Соломона и вернулась к себе с ребенком, которого зачала от великого царя, и ее сын стал императором в стране, где евреи были тутси и звали их фалаша, а закончилось все это, Вирджиния не поняла почему, в Руанде,