Богоматерь Нильская - Схоластик Мукасонга

и слышали, матери, та скажет им: «Только не говорите никому, что вы видели, не пересказывайте, что слышали, никому, ни соседям, ни учителю, ни умупадри. Ничего-ничего не говорите, забудьте все, что видели, все, что слышали. И никогда не вспоминайте». Ну, а ты? Зачем ты пришла ко мне? Что, тоже хочешь, чтобы я раскрыл тебе свои секреты? Хочешь продать их базунгу? Написать о них в книге? Такая красивая девушка, неужели ты хочешь навлечь на себя проклятие?

– Я не стану открывать твоих секретов. Если ты поделишься ими со мной, я никому их не передам, сохраню в своей памяти. И если я пришла к тебе, то только потому, что верю: меня прислала королева, королева прежних времен.

– Королева прежних времен? Ты видела ее умузиму?

– Может быть. Сейчас расскажу. Я ходила с подругой к одному белому. Он сумасшедший, настоящий. Он считает, что мы, тутси, – египтяне, что мы пришли из Египта. Ты же знаешь, сколько всего белые напридумывали про тутси. У себя в имении он нашел могилу королевы. Он откопал ее кости, но в музей сдавать не стал. Соорудил сверху памятник. Сказал нам, что так поступали черные королевы, которые звались Кандакии. Он хотел, чтобы я изображала перед ним королеву Кандакию. Показал нам фото. Я не знаю, что надо делать с костями королевы. Я слышала, что раньше их сторожил питон. Питона я не видела, а королеву видела. Она приходит ко мне во сне. То есть по-настоящему я ее не вижу. Это как бы облако. Обрывок облака, который расползается по склону горы, и сквозь него время от времени сверкает солнце. Сверкающее облако, но я знаю, что это – королева. А иногда за капельками искрящегося света я различаю лицо, ее лицо. Мне кажется, что она просит, чтобы я сделала что-то для нее. Она не оставляет меня в покое. Ты, кому ведомы тайны королей, скажи, что я должна сделать.

– Ты чья будешь?

– Я сейчас в гостях у тетки по отцу, Мукандори.

– Знаю твою тетку. И семью твою знаю. Ты хорошего рода. Это и мой род. Поэтому я скажу тебе то, что могу сказать. Но только не рассказывай этого. Никому, слышишь? И чтобы твоя тетка, которая ходит в миссию и носит на шее четки, не знала, что ты сюда приходила. И белым ничего не рассказывай, им вечно все надо знать, хотя они ничего в этом не понимают. Я хочу помочь тебе. Тебе, но главное – умузиму, умузиму королевы. Думаю, что тот белый пробудил умузиму от великого сна. А когда духов пробуждают от мирного сна, сна смерти, они гневаются. Они могут превратиться в леопарда, во льва, так раньше верили.

Я был на похоронах одной королевы. Это было очень давно. Тогда нельзя было говорить, что королева умерла. «Она выпила пьяного меда», – так говорили. Я был молод и сопровождал отца. Он сказал мне: «Пойдем со мной, посмотришь, что я буду делать, потому что когда-нибудь и ты должен будешь делать то же самое. А потом я передам тебе тайну. Ту, которую король отдал на сохранение нашему роду. Ты тоже передашь ее своему сыну». Отец ошибся: я никогда не делал того, что делал он. А мои сыновья пошли в школу к белым. Они стыдятся своего отца. Тайна умрет вместе со мной. А ты молодая, ты пришла сюда, и я расскажу тебе, как провожали королеву к ее последнему пристанищу, слушай внимательно, думаю, ты услышишь что-то полезное для себя.

Сначала тело королевы высушивали. Абиру разжигали огонь под ее ложем и вращали его, чтобы тело хорошо просохло. Потом его заворачивали в ткань из волокон фикуса. Мой отец был великим умвиру. Он привел с собой корову для королевы. Мне он дал нести большой кувшин для молока, игикуба, изготовленный специально для этого случая и в который никогда не наливали молока. Отец доил корову, чтобы ее молоко преподнести королеве. Теперь слушай внимательно. С нами была одна женщина. Юная девственница. Она не была умвиру. Женщин-умвиру не бывает. Это была девушка из свиты королевы. Ее выбрали, потому что она была любимой служанкой королевы, ее инкундвакази. Я дал ей кувшин, полный молока. Она должна была отнести его королеве. Молоко предназначалось для умузиму королевы. Ты поняла? Молоко королеве относила юная девственница, ее любимица. Затем все направились в то место, которое указали для упокоения королевы духи. Путешествие длилось четыре дня. Каждый вечер все останавливались в пристанище, построенном специально для приема королевы и абиру. Там нас ждали кувшины с пивом, сорго, бананы, мед. Когда мы уходили, пристанище уничтожали. Там, где королева должна была остаться, строили хижины, окруженные изгородью. Одну хижину для королевы, другую для нас – абиру. Отец доил корову, я относил молоко служанке, служанка несла его на ложе королевы. Мы находились при ней четыре месяца. Пива и провианта было вдоволь. В конце четвертого месяца прибыл посланник от короля и объявил, что траур снят. Мы ушли. Мы оставили дом королевы. Он должен был разрушиться сам по себе, а фикусы изгороди вырасти в большие деревья. Там вскоре должен был образоваться целый лес – кигабиро королевы. Чтобы никто не посмел войти туда! Было там еще одно большое дерево – коралловое, которое никто не сажал. Оно уже было очень высоким. Думаю, абиру решили оставить королеву в этом месте именно из-за этого дерева. В сухое время года оно покрывается цветами: единственное из деревьев, принявшее Рьянгомбе, когда тот был смертельно ранен буйволом. Красные цветы – это его кровь. Дух королевы не остался в могиле рядом с ее костями, умузиму королевы приняли в себя красные цветы. Будь проклят тот, кто поднимет топор на это дерево!

Что сделали с той девушкой из свиты королевы, я не знаю. Не могу тебе сказать. Может быть, она осталась рядом со своей госпожой. Не спрашивай меня.

Вот что я видел, вот что я знаю. Вот что могу тебе сказать. Я открыл тебе все это только потому, что верю, что ты действительно видела дух королевы. Тот белый пробудил ее умузиму. Теперь его надо умиротворить, снова погрузить в сон смерти. Если королева преследует тебя в сновидениях, может быть, это оттого, что она ищет ту девушку из свиты, свою любимицу, которая всегда была рядом с ней, поддерживала ее, потому что королевам было трудно ходить из-за тяжелых металлических колец на ногах, доходивших им до колен. Она ищет ту, которая давала ей молока даже после