Единственная Джун - Дженнифер Хартманн

порядка. Он уже отпугнул двух мальчиков, которые всего лишь заглянули в гости для того, чтобы вместе позаниматься. Насколько бы безумно его ни любила, я не могу дождаться, когда он получит должность в полиции и переедет. Мне очень неловко перед друзьями за его поведение.

К счастью, Тео уезжает к своей девушке сегодня вечером, что означает: его не будет рядом, когда я организую свою маленькую тусовку. Мы все окончили восьмой класс в прошлом месяце, так что мама сказала, что я могу устроить летнюю вечеринку, если все разойдутся до девяти вечера.

Селеста насмешливо передергивает плечом рядом со мной:

– Суперотстойно. Я бы умерла, будь у меня два старших брата, дышащих мне в затылок.

– Да, это тяжко. – Поставив банку с содовой на приставной столик, я вожусь с оборкой на шортах. – В любом случае, как думаешь, нам стоит устроить пару игр на вечер?

– О-о-о. Правда или действие?

Я вскидываю подбородок и прикусываю губу, когда приятное волнение прокатывается по мне.

– Определенно. И может быть… Бутылочка?

– О боже. С Хайденом? – Она прижимает руку к груди, запрокинув голову назад. – Игра закончена. Я все.

Мы обе хихикаем.

– Ты уже целовалась с кем-нибудь? – жуя, спрашивает Селеста, смахивая крошки с легинсов. Светло-русые волосы высоко собраны и переливаются на солнце. – Я поцеловала Джордана в прошлом месяце у костра на пляже. Кажется, я тебе говорила.

Я прокашливаюсь:

– Говорила.

Костер на пляже.

Вечеринка на пляже, на которую мне запретили пойти, потому что Брант и Тео, узнав об этом, сразу же сказали маме с папой, что там будут наркотики и разврат.

Этого не было, конечно же. Все собирались в пляжном домике Адама Плэнктэна, с его родителями и бабушкой, которая любит размахивать тростью, грозясь треснуть любого, у кого изо рта пахнет алкоголем. Конечно, может быть, кто-то и целовался, но, честно говоря, нам всего четырнадцать.

Думаю, все были просто рады погулять после комендантского часа.

Прикусывая ноготь на большом пальце, я качаю головой:

– Не-а, еще нет. У меня особо и возможности не было. Мои братья, похоже, думают, что я могу забеременеть от одного только присутствия противоположного пола.

Селеста хихикает.

– Ну, может быть, сегодня та самая ночь, – напевает она. – Джун и Марти сидят на дереве…

– Не веди себя как маленькая, – коварно улыбаюсь я и, схватив полотенце с пола, бросаю в нее.

Она смеется:

– Стерва!

Когда наше хихиканье стихает, я падаю обратно на свой шезлонг, подтягивая одно колено. Мои мысли плывут к Марти. Точнее, к поцелую с ним.

Кожу покалывает в предвкушении.

Я уже некоторое время как интересуюсь мальчиками. Мое тело стало меняться: развивалось, становилось более зрелым. Моя грудь стала формироваться незадолго до тринадцатого дня рождения, становясь полнее с каждым месяцем. Я перешла от ношения спортивных топов к чашке размера В в течение года.

Мальчики в школе поначалу дразнили меня…

А потом они перестали это делать, внезапно захотев со мной дружить.

Дверь во внутренний дворик открывается, и оттуда выбегает Йоши. Ему уже восемь лет, но он все еще ведет себя как щенок: короткие лапки, пронзительный лай, всегда энергично машет хвостиком. Бегая кругами вокруг столика, он останавливается, чтобы облизать трещину в плитке, куда, должно быть, что-то пролилось, а затем выбегает на задний двор, исчезая за тутовым деревом в погоне за белкой.

Я все еще улыбаюсь, когда поднимаю взгляд и вижу входящего Бранта, одетого в бейсболку, белую футболку и спортивные шорты.

– Где твой друг? – спрашиваю я, вспоминая комментарий Тео.

Брант закрывает за собой дверь, затем переводит взгляд с меня на Селесту. Сначала он ничего не говорит. Он просто подходит к нам босиком, а затем с нечитаемым выражением лица берет пляжное полотенце и кладет его мне на ноги.

– Он ремонтирует мне машину. Тормозные колодки потрепались.

Я понимаю намек, внутренне ворчу и поправляю полотенце, чтобы прикрыться.

– Ты ведь знаешь, что я скоро буду встречаться?

– Я только защищаю тебя от гнева твоего брата. Он взорвется, если увидит, что ты снова сбросила полотенце.

– Ну да, Тео хотел бы держать меня в стеклянной банке на книжной полке. Ему нужно понять, что он не сможет защищать меня вечно.

Брант словно вздрогнул от этих слов. Он меняется в лице, сводит брови на долю секунды, а потом принимает прежний вид.

– Попробуй ему это сказать.

– Пробовала. Он просто говорит: «Хорошая попытка, Пич. А ты смешная, Пич. Настоящий комик».

Его губы прорисовывают подобие улыбки.

– Похоже на правду.

Селеста поднимается с шезлонга, делает большой глоток воды и закручивает крышку.

– Мне пора идти, хочу освежиться перед вечеринкой, – щебечет она, быстро печатая сообщение в телефоне и параллельно с тем поднимаясь. – Я вернусь в шесть.

Я тоже встаю, хватаю полотенце и швыряю его на голову Бранта. Он срывает полотенце с себя, не в силах сдержать улыбку, на что я невольно улыбаюсь в ответ.

Селеста посылает мне воздушный поцелуй, поправляет свой небрежный пучок и направляется за угол дома к велосипеду, еще раз попрощавшись.

Я потягиваю руками, делая вид, что зеваю.

– Ты идешь к Венди сегодня вечером?

– Нет. Они с Уайеттом собираются на семейное барбекю. – Брант снимает бейсболку, почесывает непослушную копну темных волос и снова надевает ее козырьком назад. – Я буду в роли твоего сопровождающего.

Он говорит это с озорным блеском в глазах, и я замираю.

– Ты нет.

– Твой отец назначил меня, и я планирую выполнять свои обязанности очень серьезно.

– Брант, клянусь богом…

– У меня есть список правил, написанный от руки. Он очень официальный.

– Брант…

Он прокашливается, принимая серьезный вид.

– По меньшей мере расстояние в шесть футов должно соблюдаться между Джун Бейли и любым представителем мужского пола во время пребывания на таких предметах мебели, как диваны, двухместные диванчики и скамейки, но ими не ограничиваясь. Кровати, разумеется, строго запрещены. – Он пытается сдержать изумленную улыбку, что у него плохо получается. – Никакой музыки, в которой упоминаются действия сексуального характера или гениталии. Никаких закусок или продуктов с фаллическими изображениями…

– Стоп. Пожалуйста, остановитесь. – Я качаю головой, но на меня предательски нападает неудержимый приступ смеха.

– Примерно в семь часов вечера будет обязательный перерыв на учебу, потому что образование – это важно. – Он поднимает палец вверх. – И последнее, но, безусловно, не менее важное, я настаиваю на обязательном пересказе постыдной истории из детства Джун каждый час просто для того, чтобы разбавить обстановку. Я вызываюсь добровольцем.

Я набрасываюсь на него.

Запрыгнув ему на спину, я обхватываю ногами его талию, а руками обвиваю шею, сильно сжав ту.

– Ты не