Властелин колец - Джон Толкин

Они повернули и поспешили к Закрытой Двери. Дверь была распахнута, у порога лежал мертвый привратник. Ключей при нем не было.

– Почерк Врага, – молвил Гэндальф. – Это он любит. Братоубийство, рознь, по–разному понятый долг, посеянное в сердцах смущение…

Он спешился, погладил Скадуфакса и велел ему возвращаться в стойло.

– Мы с тобой давно должны быть на поле боя, – сказал он коню. – Но меня держат другие дела. Будь готов прийти по первому зову!

Волшебник и хоббит миновали Дверь и побежали вниз по крутой извилистой дороге. Заметно посветлело; высокие колонны и резные статуи проплывали мимо, как серые привидения.

Вдруг тишину спугнули донесшиеся откуда–то снизу крики и звон мечей – звуки, каких это священное место не слыхивало еще ни разу. Вывернув на Рат Динен, Гэндальф и Пиппин оказались перед Домом Наместников, купол которого смутно серел в утреннем полусвете.

– Стойте! – закричал Гэндальф, подбегая к каменной лестнице, что вела к дверям. – Прекратите это безумие!

Глазам их предстало странное зрелище. Слуги Дэнетора, вооружившись мечами и факелами, наступали на Берегонда, одетого в черное и серебряное. Гвардеец стоял на самом пороге усыпальницы и защищал дверь от напиравших на него слуг. Двое из них уже пали от его руки, запятнав святыню усыпальниц своей кровью; остальные призывали на голову Берегонда все кары, кляня его как бунтовщика и предателя.

Бросившись вперед, Гэндальф и Пиппин услышали голос Дэнетора, донесшийся из Дома Мертвых:

– Скорее! Скорее! Делайте, что приказано! Убейте этого изменника! Или мне сделать это самому?!

Дверь, которую Берегонд придерживал левой рукой, внезапно распахнулась, и за спиной у него возник Правитель Города, величественный и безумный. Глаза его горели, в руке сверкал обнаженный меч.

Гэндальф в мгновение ока взбежал по ступеням. Слуги отшатнулись, прикрывал глаза: явление Гэндальфа было как свет в ночи, и велик был гнев его. Волшебник поднял руку – и меч Дэнетора, уже опускавшийся для удара, вырвался из руки, взлетел и исчез за спиной Наместника, в сумраке усыпальницы. Дэнетор, словно удивившись, отступил.

– Что здесь происходит, Дэнетор? – сурово спросил волшебник. – В Доме Мертвых живым не место! Почему твои люди бьются здесь, среди гробниц, когда главная битва – у Ворот и там есть дело каждому? Или Враг проник уже и сюда, на Рат Динен?

– С каких пор Властелин Гондора обязан держать пред тобою ответ? – холодно ответствовал Дэнетор. – Разве я не волен отдавать приказы своим слугам?

– Твои слуги в твоей власти, – бросил Гэндальф. – Но другие вправе оспорить твой приказ, если он жесток и безумен! Скажи, где твой сын Фарамир?

– Он здесь, внутри, – промолвил Дэнетор. – Он в огне, уже в огне! Они влили ему в жилы огонь. Но ничего, скоро мы все сгорим. Запад пал. Все возгорится и исчезнет в едином пожаре. Пепел! Все станет пеплом и развеется по ветру вместе с дымом!..

Тогда Гэндальф, видя, что Наместник во власти безумия, устрашился, не совершил ли уже тот какого–нибудь непоправимого деяния, – и бросился вперед; за ним – Берегонд и Пиппин. Дэнетор шагнул в глубину залы и отступал все дальше, пока не остановился у мраморного стола, на котором лежал Фарамир – живой, но без сознания: он метался и бредил. Под столом и вокруг стола громоздились поленья. Все пропиталось маслом – даже покрывало и одежды Фарамира. Костер был готов, но еще не зажжен. И тут в Гэндальфе обнаружилась скрытая доселе сила – так свет его прятался обычно под серым плащом. Волшебник взбежал по вязанкам хвороста, поднял больного – и, легко спрыгнув, понес его к выходу. Фарамир застонал и, не просыпаясь, позвал отца.

Дэнетор замер, словно очнувшись от забытья. Огонь в его очах погас, по лицу покатились слезы.

– Не забирайте у меня сына! Он зовет меня, – попросил он жалобно.

– Это так, – откликнулся Гэндальф. – Но тебе еще нельзя к нему. Он на пороге смерти, но нуждается в исцелении – и может не обрести его. А твое место – на поле боя, Дэнетор, если ты больше жить не хочешь! В душе ты сам это знаешь.

– Он не проснется более, – уронил Дэнетор. – Битва бессмысленна. Зачем нам стремиться во что бы то ни стало продлить нашу жизнь? Почему нам нельзя умереть рядом?

– Ты не вправе назначить час своей кончины, Наместник Гондора, – сурово напомнил волшебник. – Так поступали только языческие короли[572], над которыми безраздельно властвовали темные силы. Это у них в обычае было кончать счеты с жизнью, в помрачении гордыни и отчаяния убивая себя, а заодно и всех своих близких, чтобы смерть показалась легче!

С этими словами Гэндальф перешагнул порог, вынес Фарамира прочь из Дома Смерти и уложил на оставленные у двери носилки. Дэнетор шагнул было следом – но тут же остановился, дрожа и с тоской глядя на лицо Фарамира. С мгновение он колебался. Все смолкли и замерли, видя его мучения.

– Идем же! – позвал Гэндальф. – Нас ждут. Подумай, как много ты мог бы еще свершить!

И тут Дэнетор внезапно расхохотался. Продолжая смеяться, вновь гордо выпрямившись, он быстро, почти бегом вернулся к мраморному ложу, схватил камень, который заменял подушку, – и вновь появился на пороге. Покрывало слетело с камня – и все увидели… палантир. Старец поднял хрустальный шар к глазам – и всем почудилось, будто сфера рдеет, багрянеет изнутри, озаряя впалые щеки Наместника огненно–алым пламенем. Лицо Дэнетора, прорезанное глубокими черными тенями, казалось лицом каменного изваяния – величественное, исполненное гордости, страшное. Глаза его метали молнии.

– Гордыня?! Отчаяние?! – пронзительно крикнул он. – Ты, верно, мнишь, что Белая Башня слепа?! Нет! Она видит куда больше, чем ты думаешь, Серый Глупец! Твоя надежда – лишь плод невежества! Иди! Исцеляй! Воюй!.. Все тщетно!.. Может, ты и выйдешь победителем, но лишь на день, не больше. Силе, что движется на Гондор, противостоять невозможно. У нее длинные руки. К Городу протянулся пока один–единственный палец. В движение пришел весь Восток, и самый ветер, который придал тебе смелости, – на стороне Врага. Он гонит сюда по Андуину чернопарусный флот! Запад пал! Всем, кто не желает стать рабом, время покинуть этот мир!

– Если мы послушаем твоего совета, задача Врага весьма упростится, – возразил Гэндальф.

– Что ж, продолжай надеяться! Ты для меня – отнюдь не тайна за семью печатями, о Митрандир! Я знаю, в чем твое упование! Ты метишь на мое место, а заняв его – возжелаешь встать и за остальными тронами Севера, Юга и Запада. О, я прочел твои мысли, и мне ведомо, чего ты жаждешь! Мнишь, я не знаю, кто велел невеличку хранить молчание? Ты заслал его в мои покои лишь для того, чтобы следить за мной!.. Но я сумел выведать у него имена и замыслы всех твоих спутников. Молчишь?.. Одной рукой ты ввергаешь меня в войну с Мордором, чтобы воспользоваться мною как щитом, а другой норовишь поставить на мое место простого северного Следопыта!.. Но я говорю тебе, Гэндальф Митрандир: не бывать Властителю Гондора ни под чьей пятою! Я – Наместник из рода Анариона, и я не унижу себя до роли шамкающего старика при дворе выскочки. Даже если он докажет свои права, даже если он – потомок Исилдура, я не склоню главы пред ним, последним отпрыском нищего рода, который давно лишился власти и потерял всякое достоинство!