Михаил Гущин. Предотвратить смуту - Сергей Баранников

от боли, второй без сознания. Чисто на опыте разобрался, даже без дара.

— Поспешим! — я потащил детей дальше к выходу из дворца.

Нам в спину уже летели заклинания, а кто-то даже беспорядочно стрелял, но я уже не обращал на это внимание. Силы на создание щита больше не оставалось, поэтому приходилось надеяться только на удачу и каменный доспех. К слову, один раз он меня все-таки подвел. Когда мы уже спустились к первому этажу, плечо пронзила острая боль, и я едва не рухнул на землю от удара. Похоже, кому-то удалось попасть, а каменного доспеха не хватило, чтобы остановить пулю. С последних сил я призвал огненную волну туда, откуда раздался выстрел и выбежал на улицу. Сворачивать было некуда — повсюду были люди Преображенского, поэтому у нас оставался только один путь — бежать вперед, словно загнанным зверям, которых загонщики ведут прямиком на охотников.

— Ты не похож на человека отца, — заметил парень и нахмурился.

Ну вот, не хватало, чтобы еще и дети начали сопротивляться. Я чувствовал как силы тают, поэтому выбирать было некогда.

— Я сам по себе, и хочу, вам помочь.

— С чего бы это?

— Потому что так правильно! — отрезал я и направился к машине.

Со стороны дворца уже выбежали люди, которые кричали что-то и пытались нас догнать. Перед глазами расплывалось, поэтому я не мог рассмотреть их лица, но, судя по всему, они были настроены по отношению к нам не слишком благосклонно. К счастью, скороходов среди них не оказалось.

На дороге возле дворца стояла одинокая машина, дверь которой отворилась, приглашая нас внутрь. Ловушка? Вполне может быть, но останавливаться и сдаваться на милость людей Преображенского я не собирался. Схватив парня за руку, я запрыгнул в машину и увидел как он помогает сестре устроиться на заднем сидении рядом с нами, а потом мир окончательно расплылся перед глазами и превратился в темное пятно. Плечо перестало болеть и на душе стало спокойно.

Глава 15

Вече

Начальник охраны Преображенских сидел в кабинете, сжигая бумаги одну за другой. Всех сотрудников охраны он отпустил по домам. Да и сколько их осталось после бойни в Воробьевском дворце? Десятка два, не больше. Некоторые и вовсе сбежали, как запахло жареным, или переметнулись на сторону очаговцев. Но вот на счет себя Жаров все понял уже давно. Его, как одного из самых ярых сторонников Преображенских, не ждали по другую сторону баррикад, поэтому судьба начальника личной охраны была предрешена заранее. Жаров знал, что его не оставят живым.

Таких, как он, никогда не оставляют, потому как Жаров слишком много знал. Бросаться в бой не было сил, а наложить на себя руки мешала гордость. Страшно ли было умирать? Нет. За эти годы Жаров часто видел смерть и свыкся с мыслью, что когда-нибудь она придет и за ним. Учитывая, сколько одаренных было им убито, он искренне удивлялся, что этого не произошло раньше.

В руках Жарова оказалась тонкая папка. Досье на Михаила Гущина. На лице старого ищейки мелькнула ироничная улыбка.

— Надо же, как все вышло! Ждали, что он поддержит заговорщиков, а паренек оказался не промах и удивил — поддержал очаговцев и сыграл свою роль в перевороте. Вот только когда его успели завербовать? Личная охрана Преображенских следила за всеми его действиями в Ростове, как за одним из ненадежных дворян и потомку Островских, но не заметила подозрительных знакомств. Неужели по приезду в Москву? В таком случае стоит отдать должное ребятам из Очага. Им удалось вытащить Гущина из лап охраны, а потом использовать в своих целях на полную катушку. Общественность кипела от возмущения из-за действий Преображенских в отношении парня и не поддержала Великого князя, когда все началось.

Жаров принимал этот промах и как собственную недоработку, но что сделаешь, когда кадров не хватает, а работы по горло? Он повертел папку в руках и швырнул ее в пламя камина. Языки огня облизнули край бумаги и жадно вцепились в податливую бумагу, превращая ее в золу. Сквозь шелест прогорающих страниц начальник охраны услышал уверенные шаги по коридору. Идут. Он нехотя поднялся с кресла и поморщился, когда коленные суставы затрещали. Нет, сидеть точно не вариант. Если и встречать смерть, то лицом к лицу, как подобает настоящему воину, тем более тому, кто посвятил свою жизнь службе.

* * *

— Миша-а! — спокойный, но требовательный голос вырвал меня из состояния сна. Хотя, разве я спал? Мне казалось, что я просто провалился в пустоту и находился там все это время.

Большого усилия стоило открыть глаза, но в следующее мгновения сощурился, прикрываясь от солнечного света. Тут же прокрутил последние события в памяти и зацепился за несоответствие. Интересно, когда я выбрался из дворца, был уже вечер, тогда почему так светло?

— Ты проспал всю ночь и даже часть утра. Завтрак, конечно же, пропустил, но я оставил для тебя кое-что. Уверен, организму, который поправляется после ранения, помимо дара нужно хорошее питание.

Этот голос определенно принадлежал Городищеву. Но как он меня нашел? Я открыл глаза и осторожно присел.

— Вот так лучше, — довольный голос отставного советника отражал ровно те эмоции, которые он хотел показать. — Как самочувствие?

— Пытаюсь подобрать подходящее цензурное слово, — ответил я и поморщился. — Где дети?

— Играют в детской, — спокойно ответил Герман. — К счастью, у меня осталось еще немного игрушек, которыми играют внуки.

— Как я здесь оказался?

— Разве ты не помнишь? Ты ведь сам сел в мой автомобиль.

— Черный «Тур»? Помню. Вот только дальше пустота.

— Позволь я дорисую картину происходящего в твоей памяти. Ты потерял сознание так как оперся на раненую руку. Признаться, вообще удивительно, что ты дотянул до машины с такой потерей крови. А потом мы доехали до особняка Городищевых. Правда, машина немного пострадала во время путешествия, а нам пришлось сделать небольшой крюк, чтобы оторваться от преследователей…

— Как вы там вообще оказались? Не думаю, что из-за приступа альтруизма. И вообще, зачем вы помогаете мне?

Городищев вздохнул и покачал головой.

— Мишенька, не хочу вводить тебя в заблуждение и буду предельно честным. Видишь ли, я мог бы сдать тебя людям Преображенского, но решил поступить иначе. Не потому, что мне жаль тебя, или хочется помочь. Да, мне жаль молодого перспективного парня, но не настолько, чтобы рисковать своей шкурой. Знаешь, в моем возрасте хочется покоя в собственном доме, нажитом за жизнь, а не долгого путешествия в Сибирь и изнурительных каторжных работ.

— Тогда какой вам в этом смысл? — я нахмурился, потому что понимал, что старику действительно нет смысла рисковать.

— Странно, что ты не увидел этого сразу, — ухмыльнулся Городищев. — Хотя, я тебя не виню. Молодость, горячесть… Это мы, старики, смотрим глубже и не спешим с выводами. Преображенские сейчас слабы как никогда. Им в любом случае не выстоять. Вопрос даже не в том останутся они у власти или нет. Вопрос в том, кто будет после них. А я, Миша, верю, что будущее за такими как ты — молодыми, горячими и энергичными ребятами, которые будут идти напролом и не считаться с опасностью и потерями. Так было всегда. Сначала приходит одна сила, но стоит ей остепениться и охладеть, ей на смену приходит другая. Те, у кого течет горячая кровь в жилах. Я надеюсь, что ты, Миша, замолвишь за меня словечко, если ваша возьмет, и очаговцы дадут старику Городищеву спокойно дожить свои деньки в теплом и уютном особняке в Москве.

— Откуда вы знаете? — Герман прекрасно понимал о чем я спрашиваю и ухмыльнулся.

— Брось, это очевидно. Хотя, в твоем случае я долго сомневался. Потомок Островских однозначно пойдет против Великого князя, вопрос был только в том на чьей стороне. Я давно догадался, что ты не с Тополевыми, поэтому из всех, кто имеет вес, остается только Очаг.

— Вы не зря ели свой хлеб, будучи аналитиком у Преображенских, — ответил я с улыбкой. Даже хорошо, что Великий князь отправил Городищева на пенсию. Будь он до сих пор на службе, многие ходы были бы раскрыты.

— Конкуренция, — развел руками Герман. — Все произошло как я говорил. Пришли молодые горячие и выбили старика из насиженного места. Как видишь, это не всегда к лучшему.

— В таком случае, тоже буду с вами предельно честен. У вас есть более весомый аргумент, который позволит добиться расположения как Рымина, так и сторонников Преображенских. Вы можете просто поддержать сторону-победителя, если на то пошло.

— Дети Великого князя? — Городищев улыбнулся, и я понял, что