Сказки Освии. Шершех - Татьяна Бондарь

уже были на ногах, в боевых стойках, но страх перед Шершехом, их прежним хозяином, сдерживал магов от удара.

— Что, струсили, червяки безвольные? — прошипела я яростно, обращаясь к старым знакомым, и становясь в первую позицию «боевое заклинание. Быстрый обстрел».

Геральт собрал пальцы в щепоть, и пальнул в меня неизвестным заклинанием. Я выставила щит, но он не выдержал удара, его разорвало на кусочки, а меня опрокинуло на лопатки и вдавило в доски помоста.

Осколки моего щита и остаточный импульс заклинания Геральта, разлетелись в стороны брызгами синих искр, покрывая радиус не меньше десяти саженей. Они рассыпались по площади, поджигая плащи стражей, нищенские обноски горожан, обрывки грязных занавесок в раскрытых окнах домов. Площадь Вераильма наполнилась дымом и криками. Люди бежали прочь, стражи без колебаний бросали посты и придавались постыдному бегству, даже не попытавшись затушить набирающий силу пожар. Под кострами друзей вспыхнуло сено, щедро пропитанное смолой. Языки пламени мгновенно поднялись вверх, уверенно перекинулись на поленья, и поползли к ногам пленников.

Прижатая к помосту, я глядела на расползающийся огонь, и с отчаянием понимала, что не успеваю помочь друзьям. Будто поняв мои мысли, Амель соскочила с табуретки и побежала вниз, быстро преодолевая ступени помоста. Она подняла меч, оброненный кем-то из самых трусливых стражей, и, не боясь пламени, сама стала перерезать верёвки у привязанных к столбам друзей, начиная с Альберта. С невыносимой мукой я подумала, что до Рональда она доберётся в последнюю очередь, а огонь уже лизал его сапоги.

Мне нужно было спасать его, но Геральт пускал одно заклинание за другим, не давая прийти в себя. Я еле успевала отбиваться. Хуже всего было то, что первое заклинание Геральта по-прежнему крепко держало меня, не давая увернуться или колдовать в полную силу. Дядя Коллоп решил помочь напарнику. Пока я ставила очередной щит, он просто нагнулся и поймал мои руки, не давая сделать новый пасс.

И в этот момент с неба раздался оглушительный крик, настолько противный и громкий, что все, кроме дяди Коллопа и меня, невольно зажали уши и подняли головы вверх. На площади так много всего происходило, что никто и не думал смотреть в небо, а там между тем творилось нечто небывалое. С окраин королевства слетались птицы-стражи. Они кружили над толпой темным облаком, предвещая беду. Тени их крыльев скользили по земле, погружая площадь в сумрак дождливого дня, истошные вопли едва ли не разрывали барабанные перепонки. Оставшиеся на площади редкие люди смотрели на птиц, как заворожённые, не понимая, приближается ли новая опасность, или птицы безнадёжно опоздали предупредить о только что произошедшей.

Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. Уродливый фонтан, украшенный моей скульптурой, со страшным грохотом ушёл под землю, на его месте открылась чёрная дыра, напоминающая воронки Геральта.

— Твоих рук дело? — спросила я у него так строго, что он вздрогнул. Похоже, я напомнила Геральту, как мать корила его за разбитую вазу. От секундной растерянности Геральта удерживающее меня заклинание отпустило. Я почувствовала, что снова могу двигаться и лягнула его между ног. Он согнулся пополам и отступил, магия магией, а физическую боль никто не отменял. Геральт был ненадолго выведен из строя, но времени терять было нельзя, а оставался ещё Коллоп. Он всё так же стоял, полусогнувшись и крепко сжимая мои запястья. Я вывернулась, обхватила ногами его шею и рывком дёрнула вниз, не думая в тот момент о последствиях. Старый мешок потерял равновесие и полетел прямо на меня. Он, крепко приложился головой о доски помоста между моих ног и обмяк, придавив толстым пузом. Пока я выбиралась из-под него, Геральт уже пришёл в себя, но, хоть смотрел с ненавистью, нападать не торопился. Он ясно видел бегущую к помосту четвёрку моих друзей. Они все теперь были свободны. Освальд на ходу сплетал заклинание.

Геральт был сумасшедшим, но не глупым магом. Он хорошо знал, чем заканчиваются для него встречи с Освальдом. В третий раз в тюрьму ему не хотелось. Геральт не стал долго думать, превратился в чёрную птицу и полетел прочь, но птицы-стражи стаей набросились на него и облепили плотным облаком. Раздался истошный крик, и когда птицы-стражи брызнули в стороны, Геральт полетел вниз, безвольно раскинув растрёпанные крылья. Возможно, падал он ещё живым, но удача отвернулась от него окончательно, и он угодил в пламя костра. Запах горелых перьев наполнил площадь, доказывая лучше слов, что больше Чёрный Геральт не навредит никому.

Дядя Коллоп лежал без сознания на гладких лакированных досках, но, праздновать победу было слишком рано. Птицы кричали не зря. Земля под ногами дрогнула, и из провала на месте фонтана, подобно полчищу огромных чёрных жуков, полезли зашитые в кожаные доспехи солдаты фермесской армии. Кривые сабли и ятаганы, блестели, как жала, в крепких, натренированных убивать руках.

Фонтан на дворцовой площади оказался тем самым местом силы, которое так старательно искал Освальд, и которое я помешала ему найти.

Почти без усилий, чёрная волна фермесцев стёрла остатки аскарской стражи, не успевшей бежать с площади. Справившись с ними, резвые фермесские бойцы двинулись ко мне прямо по подмятым телам. Они поднимались по ступеням помоста, лезли по толстым опорным столбам, чтобы обезглавить королевство одним ударом, убив того, кто занимает трон. На помосте сейчас стояла только я, и на меня приходилось целых три трона. Надо было бежать, прямой бой никогда не был моей сильной стороной.

— Невидимость, — в панике шепнула я, и, стараясь не шуметь, полезла вниз, цепляясь за зазоры между досками. На мою удачу, несколько нижних досок были выломаны, я протиснулась между ними и спряталась под помостом. Первые солдаты к тому времени уже добежали до верха, и теперь растерянно топтались на том самом месте, где несколько мгновений назад стояла я. Из резвых, хорошо обученных рубак они превратились в сутулых и хмурых исполнителей чужой воли. Задание оказалось провалено, обезглавливать было некого. Я увидела фиолетовую волну их беспомощной ярости. Они теряли надежду на триумфальное возвращение домой, ради которого в прошлом согласились на долгие годы тренировок, бесконечное преодоление боли и отказ от спокойной мирной жизни. От досады они отыгрались на несчастном Коллопе, всё ещё лежавшем без сознания. Я зажмурилась, чтобы не видеть эту жестокую расправу, и вновь открыла глаза, только когда доски помоста за моей спиной хрустнули. Я обернулась на звук, но никого не увидела.

— Хвала богине, ты здесь! — сказал Освальд, снимая невидимость с себя и с остальных. За ним в моё укрытие забралась сперва Амель, затем Василика, Альберт