Запрет на тебя - Елена Тодорова

коть…

И вновь размноженным фокусом плывет его шикарная улыбка. А дальше… Дальше мое сознание штормит капитально, потому как Шатохин шагает совсем близко и, прижимаясь своей раскаленной твердостью к моему лицу, касается моей чувственной плоти одновременно ртом и рукой. Языком по киске скользит, а пальцами мягко скатывает мне на анус какую-то жидкость.

«Так, ладно…», – думаю я в попытке успокоиться и содрогаюсь от мощнейшего разряда внутреннего разрыва напряжения.

Судорожно тяну носом кислород. Вдыхаю запах своего мужчины. Повторной волной дрожи возбуждения расхожусь.

– Дань… Боже, Дань…

– Сейчас расслабься, кисунь, – его голос низкий, с рычащей хрипотцой и вместе с тем безмерно ласковый.

– Хорошо… Хорошо… – выдаю я с потрясающей для моего характера готовностью.

И довольно легко применяю совет. Томно постанывая, растекаюсь под напористыми, но нежными движениями его языка бурной лавой. Пока не ощущаю давление стороннего предмета.

– А-а… Ах… Ах… Ах… – бомблю воздух затяжными и концентрированными выдохами.

– Не бойся, – припечатывает Даня, практически не отрывая рта от моей киски. – Это всего-навсего анальная пробка. Совсем маленькая. Специально для тебя покупал, кисунь. Аккуратно введу.

– Всего-навсего??? – сиплю я почти истерично.

Шатохин смеется, не прекращая в промежутках меня лизать. Прокручивая чертову штуку, целенаправленно и филигранно по миллиметру вкручивает ее внутрь моей попы.

– Хочу тебя растянуть… Очень хочу, Маринка… Очень…

Вот как мне протестовать, когда он выдает такую яростную потребность. Каждый нерв в моем теле бьет дрожь, но я снова и снова прикладываю все резервы, чтобы расслабиться и позволить ему закончить. Или начать?.. Пока я ищу подходящие ситуации глаголы, продвижение пробки прекращается. Судя по давлению с внешней стороны, к моему анусу плотно припечатывается какой-то ограничительный кружочек.

– Все? – шепчу отрывисто.

– Все, – выдыхает Даня.

И… Врубает эту штуку. Содрогаюсь и вскрикиваю во всю силу севшего голоса, когда чертова пробка начинает внутри меня вибрировать короткими и частыми толчками.

– Боже… Боже, Дань-Дань… Ах… Ах… Останови это…

– Не раньше, чем ты кончишь, Динь-Динь.

Бросив это заявление, отшагивает и замирает чуть в стороне. Какое-то время лишь наблюдает за тем, как я корчусь, не в состоянии толком пошевелиться.

– А-а… Боже… А-а…

– Охуенная ты, Маринка… Запредельно охуенная, знаешь?

– Да-а-а-нь… – стону я задушенно.

Каждое движение сексуального орудия пыток посылает внутри меня ошеломляюще острые электрические разряды. В какой-то момент даже приходит мысль, что Шатохин реально меня к сети подключил. Это, конечно, наслаждение. Но оно настолько яркое, что своей силой пугает до одури.

А потом… Даня жмет какие-то кнопки, и проклятущее колесо, к которому я все еще, черт возьми, насмерть прикована, разделяется. Передняя часть вместе со мной уходит высоко вверх. От захлестнувшего меня страха я уже откровенно визжу. Визжу до тех пор, пока мое лицо не оказывается прямо напротив Даниного. Только валетом, я ведь все еще вниз головой вишу. И сейчас расстояние до пола, под влиянием моего разыгравшегося воображения, становится поистине пугающим.

Глаза в глаза. Стремительная атака порока.

Накрывает темнотой. Опаляет языками пламени. Сладко топит.

Резко замираю, забывая на миг о продолжающей мучить меня пробке. Даже если бы возможность шевелиться существовала, с этой секунды я бы этого не делала. Под напором огня Шатохина неспособна.

– Космос, Чаруша… Е-е-е-ба… Просто космос, кисунь… – его голос сейчас кутает и раздирает. Мое тело разбивает валкой, частой и нарастающей по силе своей дрожью. – Бомбическая ты девочка… Моя…

– Дань… Я, блин, сейчас описаюсь…

– Я не против, Марин, – смеется как-то очень тепло. – Ты же просила экстрим, м? Красивая моя… Сумасшедшая… Расслабься теперь и принимай.

– Дань-Дань… Я… Я тебя обожаю, Дань… – выпаливаю на пике горючих эмоций. – Обожаю тебя… Ты мой любимый…

От последних слов сама морщусь. А он… Шумно вдыхает и отводит взгляд. Тянется к пульту управления, тычет какие-то кнопки, и конструкция сдвигается обратно вниз. Совсем чуть-чуть – не успеваю даже зажмуриться, и она застывает. Смещение ровно настолько, чтобы наши рты оказались на одном уровне.

А дальше… Глаза сами собой смыкаются, едва чувствую на губах Данин язык. Влажно и крайне медленно он проходится. Зализывает обширную площадь. Смачивает, дразня своим потрясающим вкусом. Заставляет стонать.

Кажется, именно сейчас вновь оживает моя пробка. Очень мощно пульсирует, разливая внутри меня жар сокрушительного удовольствия.

– Тоже тебя обожаю, Марин… – выдыхает, наконец, Шатохин.

Приоткрываю глаза. В очередной раз ловлю свою перевернутую действительность. По большей части губы его вижу, участками голую кожу. Отстраненно замечаю, как вцепляется пальцами в решетку переднего круга по бокам от моей головы и просовывает ступни в основание заднего, который находится у пола. Мышцы на Даниных плечах напрягаются и бугрятся. Успеваю пару секунд полюбоваться, пока он со стоном не припадает к моему рту.

А потом… В ритм восточного мотива врывается приглушенный механический гул, и чертова восьмерка из кругов, к моему полнейшему ужасу, начинают вращение.

Уловив взрыв моей паники, Даня усиливает давление своего рта. Целует жаднее и жарче. Внутри меня что-то переворачивается… Да что-то там, ураганом абсолютно все перемешивает.

Шатохин отрывается, чтобы позволить мне вдохнуть. Я тяну кислород и приоткрываю глаза. Оценивая новую экспозицию, мысленно в гребаную точку сжимаясь – я в естественном положении относительно пола, а Даня вверх ногами под потолком.

– Пиздец… – выдыхаю с затянутой дрожью, в общем потоке звуков как-то разительно слышно получается.

Страшно… До адовой жути!

Я хоть пристегнута, он же исключительно собственными силами держится.

Из глаз выкатываются слезинки. Сердце со звоном разбивается. И качает, качает… Бешено.

– Да-а-ань…

Его губы растягиваются в сексуальной ухмылке.

– Погнали, кисунь…

Закрывая глаза, рот в рот. Огонь на огонь. Неистовое пламя. До потолка. Тумблер контроля со скрежетом вниз. Страсть со свистом по кругу.

Режим безумия. Максимум.

24

Больше гнева! Больше жести!

© Марина Чарушина

Алый свет… Глубокий бордовый полумрак…

Алый… Полумрак… Алый… Полумрак… Алый… Полумрак…

Так синхронно со сменой музыкального ритма варьируется насыщенность освещения в помещении. Внутри меня подобно этому: то рассвет начинается, то сгущается будоражащая тьма.

Гаснет сознание. Фокусировка исключительно на ощущения.

Шатохин, определенно, владеет какими-то методиками. Умело раскрывает мои женственность, чувственность и сексуальность.

Я действительно горю. Крайне сильно горю, но вместе с тем так томительно медленно это происходит, так запредельно кайфово… Невероятно!

А мы ведь просто целуемся. Очень долго целуемся. Ласкаем друг друга губами и языками. По моим подбородку