Животное. У каждого есть выбор: стать добычей или хищником - Лиза Таддео

холодильник, в котором выстроила рядами «Текате». Чувствовала себя влюбленной девчонкой-подростком.

Когда звякнул колокольчик, я едва не уронила чашку, которую мыла. Но это оказалась не Элис. Это был Ривер, по пятам за которым следовал пес Курт. Встреча с Элис приглушила мое желание к соседу.

– Ого, – удивился он. – Ты что, здесь работаешь?

– Похоже, так.

– А что случилось с Наталией?

– Подалась в политику.

Ривер улыбнулся и посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Джек лучше умел понимать сарказм. Но Ривер был красивее.

– Сюда можно с Куртом?

– Конечно. Как у него дела?

– Лучше не бывает. Правда, парень?

Пес сел и опустил бородатый подбородок. Вид у него был одновременно царственный и дурашливый, но прежде всего – верный и умный. Мне казалось, что, если бы спасительницей этого животного была я, пес писал бы в щели между неровными половицами моего дома и скулил под дверью.

– Что мне вам подать, мальчики?

– Мне холодный гэммайтя[17]. А Курту, может быть, миску воды?

– Конечно.

Я наполнила водой одну из дорогих суповых тарелок. Моя мать считала, что использовать человеческую посуду для собак – это отвратительно. Приняв душ, мои родители вытирали душевую кабинку полотенцами, которыми прежде вытерлись сами. Стальной сток всегда сиял и сверкал.

– Я веду Курта на первое купание в океане.

– Откуда ты знаешь, что оно будет для него первым?

– Ой… Не знаю.

Мне стало стыдно, и я обошла стойку и опустилась перед псом на уровень глаз. На мне был светло-зеленый фартучек с рюшами. Я пристально всмотрелась в собачьи глаза, а потом торопливо встала, пока животное не отвергло меня, отведя взгляд первым.

– Это будет его первый раз, – сказала я.

Ривер рассмеялся. Однажды я написала Джеку: Прошлая ночь была лучшей на свете (у меня с тобой). Разумеется, сдобрила эти слова парой шуточек. Я называла Джека Пучеглазиком. Он писал в ответ: Привет, красотка! Этот мужчина отвечал на мои шутки шутками, рассказывал мне о собеседовании, которое состоялось у него в одной фирме-стартапе, и спрашивал моего совета. Вставлял цитаты из песен и игнорировал то, что я писала о нашем сексе.

Я вручила чай Риверу. Взяла деньги, пару мятых долларовых бумажек, и отсчитала сдачу. В банку для чаевых он не бросил ни монетки. Дин, приходя, каждый раз сбрасывал туда всю свою мелочь. Мне казалось, что от обоих поступков – чаевых и их отсутствия – я покрываюсь коростой.

– Спасибо, – сказал Ривер. Поставил обратно на стойку тарелку с водой. Пес расплескал добрую часть воды по полу, и теперь мне пришлось бы собирать ее одной из грязных барных тряпок.

Время близилось к закрытию, и я потеряла надежду на приход Элис. Обругала женщину в приложении из-за стоимости корзинки. Эта дама хотела дать мне на пять долларов меньше, чем я запрашивала, зато была готова проделать на машине путь продолжительностью почти сорок минут, чтобы встретиться со мной. «Прекратите скряжничать, – написала я ей. – Вы себя позорите».

Потом я написала жене Вика, Мэри:

Привет… несколько раз пыталась вам дозвониться. Звонки не проходят?

Она отозвалась тут же:

Не было у меня никаких звонков! Перезвони мне немедленно!

Я выждала пару минут, потом написала:

Хорошо, как только освобожусь от работы.

Когда?? – спросила жена Вика.

Я подумала обо всех вечерах, когда Мэри наверняка сидела дома, чувствуя, что что-то не так, что ее муж не там, где, по его словам, был. Я ни разу не замечала, чтобы Вик отходил от меня, чтобы позвонить или написать жене. Один, только один раз он не согласился на мое предложение вместе поужинать. Я написала Вику, сидя в другом конце офиса. В теме письма указала название ресторана, в который хотела пойти, а в теле письма поставила вопросительный знак. Со своего рабочего места я могла заглядывать в кабинет босса. Кабинет у него был большой, просторный, с широкими окнами. Я увидела, как Вик спал с лица. Смотрела, как он набирает ответ. Боль этого мужчины была подобна кладбищу, по которому я могла бродить и размечать его так, как считала нужным.

Не смогу вырваться на ужин, ребенок. Не могу передать тебе, как мне жаль. Может, скоренько выпьем по бокалу перед? Любые напитки, в любом баре города.

Я позволила Вику повести меня в бар «Бемельманс» в отеле «Карлайл», украшенный рисунками с изображениями Мадлен и маленьких девочек в шляпках с лентами в Париже, воздушных шариков, катающихся на коньках слонов, кроликов на пикниках, маленьких мальчиков и их серых псов. В детстве мне никто не читал «Мадлен». Мать рассказывала мне сказку о Золушке. В маминой версии место принца занимал коп. Золушка и полицейский. Мать рассказывала сказку по-английски и по-итальянски. Она есть у меня в записи. Я пока не слушала эту запись, потому что опасаюсь, что акцент матери многие годы спустя будет более явственным, чем мне помнится. И тогда мамин голос покажется мне незнакомым.

В баре я заказала себе «буравчик», Вик последовал моему примеру. К тому моменту я довольно долго избегала этого мужчину. Началось время Джека. Молодежные бары, пиво, утренние пробуждения рядом с сильным телом с нежной кожей. Я постоянно ждала весточки от Джека, поэтому редко планировала ужины с Виком. Но в тот вечер мой новый любовник собирался в Квинс повидаться с другом, и я знала, что он вернется поздно. Поужинает суши с сырным стейком в «Астории» и, возможно, захочет трахаться, когда доберется домой, но, вероятнее всего, переночует на диване у приятеля или замутит с девушкой своего возраста. Уснет между чьими-то грудями. У нас не было эксклюзивных отношений. Или скорее это у меня с Джеком были эксклюзивные отношения.

Я расстроилась из-за того, что Вик не может со мной поужинать и отвлечь меня от этого мальчишки, но мне стало легче при виде того, как моему спутнику жаль, что у него не получается. Я в тот вечер была жестока. Я сказала: «Ах, как жаль, мы с тобой уже сто лет не проводили время друг с другом. Я думала, что мы сможем посмотреть какое-нибудь кино, уютничая с попкорном».

– Ребенок, – ответил Вик. – Ты себе не представляешь, как мне жаль, что я не могу.

– А ты знаешь, – спросила я, указывая на роспись стен, – что автор книг из серии «Мадлен» обменял эти фрески на полтора года жизни в «Карлайле» для себя и своей семьи?

– Нет, я не знал, – отозвался мой собеседник. – Счастливые, наверное, были люди, раз они