Друзья кругом враги - Дженнифер Линн Алварес

серфингистов у шоссе, но сначала нужно пережить уроки. Я смотрю в ту сторону, где вчера стояла чужая машина, – сегодня соглядатаев нет.

На подъездной дорожке мама роняет ключи и, когда пытается поднять их, тяжелая сумка сползает у нее с руки и переворачивает стакан с кофе.

– Вот дерьмо! – Мама вытирает пятно на платье чистой салфеткой.

Коул пискляво хихикает:

– Мама сказала плохое слово, мама сказала плохое слово!

– Садись в машину, – недовольно фыркает мама.

Потом семенит к бордюру, чтобы выбросить грязную салфетку в контейнер. Открыв крышку, она на мгновение замирает и сообщает через плечо:

– Так странно: в баке пусто, но я не слышала, чтобы приезжал мусоровоз. А вы, мальчики?

Я качаю головой и рассеянно залезаю в минивэн. Непонятно. Около других домов контейнеры переполнены, значит, мусорка действительно еще не приезжала. Мама садится в машину, а я внезапно чувствую тошноту. Вчера вечером я не видел чужого автомобиля, но, может быть, он возвращался, пока я спал, и водитель прошерстил наши отбросы. Кто еще, кроме детектива, может похитить мусор? Черт. Там была одежда с вечеринки и стекло, вынутое из ступни. Вот я идиот. Ну надо же так сглупить.

Мама завозит меня в школу первым.

– Джейк, – окликает она меня, когда я выхожу из машины, – выше нос.

Я киваю, но, поворачиваясь к школе, чувствую, как в душу вползает страх. Группа девятиклассниц замолкает при моем появлении, отделяется от стены, где они толпились, и направляется ко мне.

Я – тот парень, который трахнул Тиган Шеффилд и потом, вероятно, убил ее. Я знаменит, печально знаменит. В руках четырнадцатилетних девчонок материализуются телефоны, снимающие меня. Одна из них – рыжая худышка с веснушками на щеках – преграждает мне путь.

– Поцелуй меня, Джейк, – тягуче произносит она, пародируя южный выговор Тиган.

Остальные хихикают и хватаются друг за друга.

Нет. Не могу. Не сегодня.

Я сворачиваю со школьного двора, слыша несущиеся вслед бесстыжие предложения, и держу путь в центр Кристал-Коув. На улице я чувствую себя незащищенным, как одинокий койот, вылезший из норы. Я слоняюсь по городу, выискивая, где бы пересидеть первую половину дня. Для начала решаю спрятаться в кафе-мороженом под названием «Круче только горы», но, войдя туда, останавливаюсь как вкопанный. За столиком сидят мать Тиган и шеф полиции Уэйлон. Глаза у бывшего сенатора распухли, на лице отчаяние.

Она поворачивает голову, замечает меня и содрогается от ненависти. Я с ужасом смотрю, как она встает, опираясь на стол, указывает на меня и произносит страшные слова. Полицейский отодвигает свой стул.

Проклятье! Я разворачиваюсь и даю стрекача, и вдруг позади меня разгоняется тот же самый автомобиль, что стоял около моего дома. За мной определенно следят. Нет, гонятся!

Я несусь со всех ног, сворачиваю в переулки, перелезаю через заборы, срезаю путь. Машина, накренясь и визжа шинами, огибает углы, объезжает квартал кругом и догоняет меня, но на улице с односторонним движением дорогу ей преграждает автомобиль, едущий в верном направлении. Я пролетаю еще два переулка и замедляю ход, поскольку ступня начинает пульсировать от боли. Вероятно, рана открылась, потому что носок становится влажным.

Я ныряю за кинотеатр и прислоняюсь к кирпичной облицовке стены, ожидая, что меня вырвет. Не верится, что я спал с пропавшей дочерью сенатора и спрятал свидетельство, которое сумело бы помочь найти ее, – и главное, не имею представления, зачем, нахрен, я это сделал. Надеюсь, Джесс отнесет сегодня телефон в полицию. «Отпусти. Мне больно». Голос Тиган гулко стучит у меня в мозгу. Мы поругались? Я вышел из себя?

Из горла рвется крик, но я заталкиваю его назад. Понятия не имею, куда идти, где прятаться. У меня одышка, голова кружится. В городе есть библиотека, маникюрный салон, магазины одежды, почта – но не хочется мозолить людям глаза.

Дрожащими пальцами я пишу Мэнни:

чувак забери меня

Он отвечает:

я на уроке придурок

Я бессмысленно смотрю на экран телефона, паника нарастает. Нигде в Кристал-Коув я не буду чувствовать себя в безопасности, а один я оставаться не хочу. На улице свежо, но солнце то и дело выглядывает из-за облаков, обещая позже прогреть берег. Все тело напряжено и готово к рывку. Хочется бежать, драться, кричать, прятаться.

Нет.

Хочется положить голову на нежную кожу Джесс и почувствовать под руками ее роскошное тело. Хочется ощутить вкус ее губ. Я попал в беду, и сейчас она нужна мне больше, чем когда-либо. Если она обнимет меня, прижмет к себе, я успокоюсь. Приду в себя. Джесс – моя тихая гавань. Единственное место, где я хочу быть, – рядом с ней.

Повернувшись к стене, я прижимаюсь щекой к прохладному кирпичу и закрываю глаза. Вдруг приходит сообщение от Мэнни:

плевать на школу. где ты

Подступающие рыдания растворяются в груди.

– Ура, вот это, я понимаю, дружбан! – кричу я, глядя в телефон, и настроение резко взлетает.

Поспешно набираю:

за кинозалом

Через десять минут Мэнни подъезжает в своем «додже-чарджере», ревя мотором, как гребаный гонщик.

– Прыгай, болван, – говорит он.

Я еще не успеваю пристегнуться, а он уже срывается с места, и я чувствую себя спасенным.

– Спасибо, мужик.

Он стучит по моей бритой голове:

– В армию собрался или что?

Я отворачиваюсь, и он меняет тему:

– Давай завалимся в спортзал.

– Еще закрыто. Поедем на пляж.

– Хочешь покататься на волнах? У нас собой досок нет.

Я откидываю руки назад и смотрю в ветровое стекло.

– Нет, просто хочется уехать. Убраться из города.

– Не вопрос.

Мэнни понижает передачу, с визгом шин преодолевает следующий поворот, и через несколько минут мы уже несемся по шоссе на запад. Он снова переключает передачу, и мотор гудит; колеса глотают километры. В динамиках играет группа DragonForce, и Мэнни прибавляет громкость. Машину наполняет сумасшедший ритм, и я восторженно вою из окна, пока мы гоним по петляющей дороге. Небо расстилается над головой, город позади скукоживается, и Мэнни отпускает руль, чтобы поиграть на воображаемой гитаре. Я рулю за него, вопя еще громче. Машина скользит между полосами, и мы смеемся. Свобода!

У берега Мэнни паркуется по диагонали, занимая сразу три места, потому что утром здесь никого нет, кроме пары пешеходов с собаками.

Мы спускаемся к берегу. Ветер дует порывами, взбивая песок и обжигая нам лица.

– Чувак, мы не захватили ни еды, ни стульев. Что будем делать? – спрашивает Мэнни.

Я улыбаюсь ему.

– Давай полазаем по скалам.

Он смеривает взглядом высокие утесы.

– Здесь? Сейчас?

– А с хрена ли нет? Помнишь, как в детстве? Ты