Огни возмездия - Эван Уинтер

что хотите делать сами, чемпион? – спросил Индлову, исполнявший обязанности жреца Саха. – Его нужно жестко зафиксировать, а мы… мы сильнее.

– Мы будем еще сильнее, если возьмемся все вместе, – ответил Тау, опускаясь перед Хадитом на колени.

– Как прикажете, – хмыкнул Индлову. – Беритесь за плечи и лодыжки. Навалитесь всем весом. Не давайте ему двигаться. Он разорвет себе грудь, если шелохнется.

Тау кивнул и навалился всем весом. Темба сделал то же самое, и Хадит застонал, инстинктивно пытаясь высвободиться.

– Хорошо, хорошо, – сказал Индлову, тут же найдя, чем занять двух Вельмож, которых освободили Тау с Тембой. Одному он приказал прижать ладони к груди Хадита, вокруг копья, а второго – зафиксировать древко.

Убедившись, что все заняли свои места, Индлову, возглавлявший операцию, вынул кинжал и поднес его к костяному древку копья.

– Подождите! – приказал Тау, остановив операцию в последний момент. – Чтобы отпилить быстро, нужно оружие поострее.

– У меня нет ничего острее.

Тау протянул ему кинжал из драконьей чешуи, который когда-то принадлежал Джавьеду Айиму.

– Зато у меня есть.

Индлову с поклоном взял кинжал. Даже на этом пляже с красным песком, посреди леса каменных колонн, среди множества мертвецов, Индлову не мог скрыть благоговения перед бесценным оружием.

– Так будет намного легче, – сказал он и принялся пилить.

Все шло гладко, пока кинжал не наткнутся на шпору на костяном древке копья. Древко сдвинулось, и Хадит вскрикнул, пытаясь вырваться.

– Почти готово! – объявил Индлову. – Держите его, я почти закончил.

Тау сильнее зафиксировал раненого, шепча ему на ухо бессмысленные слова утешения.

– Готово! – сказал Индлову. – Только не уроните на него древко.

Копье отбросили в сторону, и Вельможа дрожащими руками вернул Тау кинжал Стражи.

– Нам нужно сделать для него носилки, – сказал он.

– Уже делаем, – раздался голос.

Тау повернулся и увидел, что четверо Индлову и двое Ихаше связывали кожаные доспехи, одежду и ксиддинские копья таким образом, чтобы получилось ложе с множеством ручек. Тау поразило, сколько усилий Индлову и Ихаше прилагали, чтобы спасти Хадита. Он чувствовал себя обязанным им всем.

– Скольких еще мы можем спасти? – спросил он.

Этот вопрос словно сдвинул камень, сдерживавший лавину, и на Тау хлынул поток донесений о количестве раненых и их шансах на выживание. Он слушал и отдавал приказ за приказом, чтобы спасти всех, кого только возможно. Но все это время он не переставал думать о Хадите.

Ему сказали, что Одаренная все еще сидела у тела своего Ингоньямы, оплакивая его. Он отправил к ней Тембу, чтобы тот передал, что пора идти. Затем поручил нескольким воинам остаться и сжечь трупы, заодно напомнив им, что ксиддины, пусть это и было маловероятно, могли вернуться. Наконец он взялся за одну из ручек носилок, на которых лежал Хадит, и велел выдвигаться в путь, но Темба заставил Тау уступить ему свое место.

– Тебе и так роста не хватает, а из-за ноги еще и ходишь медленно, – сказал Темба. – Не обязательно делать все самому.

– Видишь, что происходит, когда я делаю что-то не сам? – ответил Тау и проглотил ком в горле.

Темба оттолкнул Тау и взялся за носилки.

– Это не твоя вина.

Тау не слушал.

– Вперед! Идти будем быстро, – объявил он, моля Богиню, чтобы Хадит пережил этот поход.

ТАМ

Он сомневался, что они справятся. Хадит хрипел и кашлял, промучившись всю первую половину пути, а потом смолк и лежал неподвижно. Тау время от времени проверял его, желая убедиться, что он еще дышит. Хадит, хотя и был жив, но выглядел неважно, а когда до города оставался один солнечный промежуток, из его раны засочилась кровь. Тау обратил на это внимание Индлову, который пилил копье, и тот оторвал полоску ткани, чтобы туго перевязать ею торс Хадита и остановить кровотечение.

Во время перевязки Хадит не шевельнулся и не издал ни звука, и Индлову, видя выражение лица Тау, заверил чемпиона, что его друг по-прежнему дышит.

– Я не могу потерять и его тоже, – сказал Тау. Или только подумал об этом: он сейчас ни в чем не был уверен.

– Город! – донесся крик одного из разведчиков.

– Пошлите кого-нибудь за жрецами Саха, – приказал коренастый Индлову.

Тау кивнул.

– Приведите жрицу по имени Хафса, – велел он разведчику. – Разыщите и приведите сюда.

Разведчик отдал честь и удалился. Тау со своим войском направился к воротам, но вдруг поднялась тревога.

Сзади сквозь ряды солдат к Тау пробился разведчик, это был Ихаше.

– За нами погоня! – воскликнул он.

– Сколько их? – спросил Тау.

– Может, отряд, – доложил разведчик.

– Идите вперед, – велел Тау солдатам, которые несли Хадита. – Доставьте его со всеми ранеными в город. Остальные, останьтесь со мной.

Воины обнажили мечи, и хотя их было слишком мало, чтобы должным образом сформировать три зубца, Тау приказал это сделать, чтобы встретить около восемнадцати бойцов, которые бежали им навстречу от подножия Кулака. Они спешили по узкой полосе равнин, что тянулась между горой и городскими воротами.

– Это омехи, – крикнул Тау, разглядев их в полумраке. – Опустите мечи. Это омехи.

– Где он?! – крикнул один из бегущих воинов. – Где он?!

– Удуак?

Здоровяк не затормозил, а бойцы, бывшие с ним, не могли поддерживать его темп. Удуак подбежал к Тау, схватил его за плечо и крикнул прямо в лицо:

– Где он?!

– Его несут в город. Он…

Удуак оттолкнул Тау и помчался дальше.

– Тау… – Это был Азима, запыхавшийся так, что, казалось, вот-вот потеряет сознание. – На берегу никого не застали, – прохрипел он. – Пришли за вами сразу… О, Богиня. – Он согнулся пополам, и его затошнило, но в желудке было пусто. – Мы видели людей, которых вы оставили, чтобы сжечь… Они рассказали Удуаку про Хадита. С тех пор мы бежали не останавливаясь. – Азима опустился на землю. – С тех пор бежали… Воды!

– Дайте ему воды. – Тау похлопал Азиму по плечу. – Отдохни, – сказал он, оставляя изможденного Ихаше, и поспешил к Хадиту и Удуаку.

Тау догнал их за городскими воротами. Удуак шагал у носилок рядом с Тембой, сжав руку раненого в огромных ладонях.

– Все плохо, – сказал Удуак, когда Тау поравнялся с ним. – Очень плохо.

На лице здоровяка засохли слезы, и, видя эмоции друга, Тау опустил голову. Удуак переживал так тяжело, что, казалось, мог не выдержать.

– Положите его.

Тау поднял глаза. Перед ними стояла Хафса. Носилки поставили на землю, и жрица сняла повязки и осмотрела рану.

– Вы правильно поступили, – сказала она Тау и Удуаку.

– Меня не было рядом, – сказал Удуак.

– Кровь вокруг раны пузырится. Это значит, что копье