Огни возмездия - Эван Уинтер

величество, но я не лучший выбор.

– О, тут я согласна, – вмешалась Нья.

Но королева Циора не собиралась слушать возражений.

– Мы оказались в странном положении, когда мало кому можем доверять, но вам, чемпион Соларин, нам хотелось бы довериться.

– Если угодно, ваше величество, не назначайте пока никого, – посоветовала Нья. – Дайте мне время определить лучшего кандидата из оставшихся Индлову. Я предоставлю вам список…

– Нет, Нья. Нам необходимо начать приготовления к осаде Пальма, а для этого потребуется генерал, который сможет возглавить и мотивировать и Меньших, и Вельмож. Наш чемпион, будучи таковым, послужит мостом между теми и другими.

– Моя королева, он обладает титулом, однако мало кто примет Меньшего на такой должности. Я все же должна рекомендовать…

– Мы полагаем, что это верный выбор, Нья.

Тау доставляло удовольствие наблюдать за тем, как визирь уступала в споре, но если она сдастся, то станет еще хуже. Ведь он вовсе не был военачальником.

– Я не вправе служить вам в таком качестве, – заявил он королеве, и Нья взмахнула рукой, словно говоря: «Вот видите?».

– Мы не поставим того, кому не доверяем, во главе нашего войска.

– Вы мне доверяете? – спросил Тау.

Она снова пристально посмотрела на него и выдержала паузу.

– Мы хотим этого, – сказала она.

Тау посчитал, что этого ему достаточно.

– Хадит Бухари, – сказал он. – Он ваш гранд-генерал.

Нья рассмеялась.

– Соларин, вы не можете на самом деле быть так слепы. Выбрать вас уже было немалым риском, и вот вы чемпион королевы. А теперь, оказавшись на своем месте, намерены просить Вельмож выполнять приказы раненого Меньшего? Бывалого?

– Я не знаю никого, кто бы столь хорошо разбирался в стратегии.

– Вы вообще мало кого знаете, – заметила Нья.

– Довольно, – сказала королева. – Чемпион, мы доверяем вашему мнению о брате, но Нья права. Мы не можем рисковать, вызвав гнев и открытое неповиновение Вельмож, которые с нами остались.

Нья нахмурилась и повернулась к Тау.

– Вы молоды, чемпион, но существуют тонкости, мелочи, и их множество, и все это необходимо учитывать, делая подобный выбор.

Тау поменял позу, чтобы перенести вес с больной ноги на здоровую.

– Меня попросили принять должность, в которой, я знаю, я не лучший. И я назвал имя лучшего. Вы правы, визирь. Я мало что смыслю в тонкостях и мелочах, но я знаю, кому можно довериться в битве.

– И в этом тоже ваша проблема, – сказала Нья. – Вы все еще думаете о битвах, когда нам нужно выигрывать войны.

– А вот и предатели, – сказала королева.

Председателя Совета Мирембе и генерала Отобонга привели в цепях и под конвоем. Кто-то, заметил Тау, успел озаботиться тем, чтобы сменить Отобонгу окровавленную повязку.

И эта повязка оказалось самым чистым из всего, что было на обоих Великих Вельможах. Еще не прошло и суток с их попытки бегства, поимки и заключения, а состояние, в котором они находились, оставляло желать лучшего. Мирембе старалась держать голову высоко, но под глазами у нее темнели круги, а сгорбленные плечи Отобонга выдавали его подавленность.

Тау не задумывался о том, как толпа отреагирует на появление пленников, однако когда наступила тишина, он почувствовал в ней тревогу. Должно быть, для всех собравшихся казнь Вельмож была столь же необычным зрелищем, как и для него самого.

– Вы не можете так поступить! – крикнула Мирембе королеве. По бокам от арестантки стояли две Одаренные. Руки ее были связаны за спиной, поэтому она указала на виселицу подбородком. – Такая казнь – лишь для Меньших!

Отобонг, услышав эти слова, поднял голову, увидел эшафот и замер. Индлову, шагавший сзади, схватил его за воротник и толкнул вперед.

– Видите? – обратилась Мирембе к толпе. – Видите новый мир, который ваша юная королева вам сулит? Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде чем другие Вельможи окажутся на моем месте?

Толпа хранила молчание.

– Вы предатели королевы, ее народа и Богини! – сказала Нья. – И вас ждет смерть предателей.

Через повешение казнят предателей и ослушавшихся Меньших, подумал Тау, глядя, как солдаты тащат сопротивляющуюся Мирембе на эшафот.

– Предатели, Нья? – переспросила Мирембе. – Я не предавала ни свой народ, ни Богиню!

Ей на шею набросили петлю, и Мирембе вздрогнула от ее грубого прикосновения.

– Последнее слово? – спросила Нья.

– Все, что я делала, я делала во благо своего народа, – воскликнула Мирембе. Тембр ее голоса становился все выше, и ее все труднее становилось понимать. – Когда я поняла, что вы не послушаете, я поступила так, как поступил бы всякий, кто любит свой народ! Я постаралась найти тех, кто послушает.

– Ты посчитала, что можешь приползти к человеку вроде Абаси Одили, и это поможет нашему народу? Лживая тварь! – воскликнула Нья.

Мирембе рассмеялась – резко, отчаянно.

– Мы ехали не к нему. Мы ехали к генералу Биси просить его, чтобы вернул армию с фронта и прекратил ваши распри, – сказала она. – Между Одили и юной королевой, которую вы поддерживаете, разница такая же, как между укусами скорпиона и иньоки. Оба ведут к гибели людей, пусть и разными путями.

Тау заметил, как королева Циора покосилась на Нью.

– Прощай, Мирембе, – сказала Нья, подняв руку повыше, чтобы увидел палач. – Да приветствует тебя Богиня.

– Да возлечь тебе с Меньшим, нсику! – Мирембе повернулась к толпе, вглядываясь в лица зевак.

Нья резко опустила руку, палач нажал на рычаг, и пол под ногами Мирембе провалился. Она повисла, и ее шея хрустнула громче, чем ожидал Тау. Она умерла мгновенно, и лишь ее ноги качались над землей, будто на слабом ветру.

Королева все это время не шевелилась, но Тау слышал ее учащенное дыхание. Он взглянул на нее: зрачки Циоры сузились, став совсем маленькими, с булавочную головку. Ему самому однажды пришлось испытывать подобное – в Дабе, когда он едва не потерял сознание.

– Дышите медленнее, – шепнул он ей, едва шевеля губами. – Вдыхайте через нос, выдыхайте через рот. Спокойно, не торопясь.

Она не подала виду, что слышит его, но сделала так, как он сказал.

– Последнее слово, Отобонг? – обратилась Нья к генералу, когда ему на шею надели петлю.

– Я не предатель, – отозвался он, не поднимая головы. – Я всегда сражался за свой народ, и я отправляюсь к Богине, так и не сумев сделать большего, чтобы…

Доски под ним затрещали и, не выдержав веса, проломились, отправив его на смерть. Веревка вокруг его шеи натянулась, кто-то в толпе вскрикнул, и деревянная балка прогнулась под весом Мирембе и Отобонга.

Ноги Мирембе, коснувшись земли, подогнулись, словно она встала на колени. Сторона Отобонга располагалась выше, и хотя он болтался в петле, задыхаясь, пальцы его ног скользили по земле в