Властелин колец - Джон Толкин

– Фарамир, должно быть, с ними, – убеждали они друг друга. – Только его могут так слушаться и люди, и животные. Он еще успеет!

Большей части отступающего войска оставалась всего какая–нибудь верста до города, когда из тьмы за их спинами показалось несколько скачущих во весь опор всадников – все, что осталось от арьергарда. Но вот они вновь развернулись полукругом и обратились лицом к наступающему огню. Послышался дикий, многоголосый вой; ручейки пламени слились в сплошной поток, и конница врага ринулась в атаку. Ряд за рядом двинулись в наступление орки–факелоносцы; огненной волной хлынули вперед дикие южане под развевающимися красными знаменами, яростно, с хриплыми криками врезаясь в отряды отступающих; с пронзительным воем из тусклой мглы упали вниз крылатые тени – Назгулы, несущие смерть.

Отступление превратилось в бегство. Ряды гондорцев смешались; воины кинулись врассыпную, кто куда, бросая оружие, крича от ужаса, в отчаянии падая на землю.

Вдруг на стенах крепости запела труба. Дэнетор наконец дал знак атаковать. Оставаясь в тени Ворот, прячась под нависающими стенами, воины ждали только сигнала. Здесь собрались все всадники, сколько их было в городе; теперь они разом, покинув свои укрытия, выстроились в ряд и с громким кличем пустили лошадей в галоп. Со стен им ответили бурей приветственных возгласов – ибо под знаком Лебедя впереди мчались рыцари Дол Амрота под развевающимся голубым стягом, с князем Имрахилом во главе.

– Амрот за Гондор! – кричали люди со стен. – Амрот за Фарамира!

Как гром ударили всадники по обоим флангам вражеского войска, обойдя отступающих. Один всадник, быстрый как ветер, опередил всех – это был Гэндальф на Скадуфаксе. Его окружало сияние; в поднятой руке его сверкал яркий луч.

Назгулы с воем метнулись прочь – их Предводитель еще не явился, и бросить вызов белому огню было некому. Моргульские полки, застигнутые врасплох, выпустили из зубов добычу и красными искрами рассеялись по равнине. Отступавшие гондорские отряды развернулись и с победными криками ударили по бегущим. Преследователи превратились в преследуемых. Отступление обернулось атакой. Поле усеяли трупы людей и орков, над брошенными факелами вился чадный дымок. А всадники все гнали и гнали неприятеля прочь от города.

Но Дэнетор не велел отходить далеко. Враг был ненадолго отброшен, но с востока уже подтягивались новые сокрушительные силы. В крепости еще раз запела труба, давая сигнал к отступлению. Гондорцы осадили коней; под прикрытием кавалерии пешие отряды восстановили боевой порядок и строем направились в сторону города. Вот они достигли Ворот и вошли в крепость, высоко подняв головы; горожане смотрели на них с гордостью и громко провозглашали им хвалу, но ликование мешалось с тревогой. Ряды вернувшихся прискорбно поредели. Фарамир потерял треть своих воинов. Но где же он сам?

Он появился последним. Все его солдаты уже прошли. Под аркой Ворот показались конные рыцари с голубым знаменем в арьергарде. Замыкал строй князь Дол Амрота. На руках его – поперек седла – лежало тело его родича, Фарамира, сына Дэнетора, найденное им на изрытом копытами поле.

– Фарамир! Фарамир! – кричали горожане на улицах, плача. Но он не отвечал, и его по вьющимся улицам пронесли в Цитадель, к отцу. Когда Назгулы метнулись прочь от Белого Всадника, черная стрела задела Фарамира, бившегося с конным великаном из Харада, и он упал на землю. Только яростная атака Дол Амрота спасла его от красных мечей, которыми южане уже собирались, по своему обычаю, изрубить поверженного.

Князь Имрахил вошел в Белую Башню с Фарамиром на руках.

– Твой сын вернулся, о Повелитель, – молвил он. – Вернулся, совершив великие подвиги.

И он рассказал обо всем, что видел. Дэнетор поднялся, и посмотрел в лицо сына, и не сказал ни слова. Затем он приказал приготовить постель в своих покоях, уложить на нее Фарамира и оставить одного. Сам же он направился в тайную комнату на самом верху Башни, и многие, кто в это время глядел в ту сторону, видели в узких окнах бледный свет, что тлел и мерцал и вдруг, ярко вспыхнув, погас. Когда же Дэнетор снова сошел вниз и, не говоря ничего, сел у изголовья Фарамира, лицо владыки Минас Тирита было серым – и печать смерти читалась на нем еще явственнее, нежели на лице его сына.

Теперь город был полностью осажден и замкнут в кольце неприятельских войск. Стены Раммаса пали, и Пеленнор покорился под руку Врага. Последние вести извне принесли беглецы с севера, еле успевшие добраться до Ворот, прежде чем те закрылись. Это были чудом уцелевшие воины с дозорного поста, стоявшего при дороге, что вела из Рохана через Анориэн. Воинов возглавлял Ингольд – тот самый стражник, который меньше пяти дней назад, когда еще вставало над миром солнце и утро несло надежду, пропустил за Стену Гэндальфа и Пиппина.

– От роханцев никаких вестей, – разочаровал он осажденных. – Теперь они уже не придут. Впрочем, если они даже и придут, нам от этого пользы не будет. По нашим сведениям, второе вражье войско явится гораздо раньше них. Оно уже переправилось через Реку у Кайр Андроса. Это огромная армия: она состоит из орочьих полчищ с Глазом на гербе и бессчетного числа людей из племени дотоле нам неизвестного. Эти люди не слишком рослы, зато широкоплечи, угрюмы лицом, бородаты наподобие гномов и вооружены тяжелыми топорами. Думается, они явились из какой–то дикой страны на востоке – ведь Восток обширен. Часть вражьей армии завладела северной дорогой, а часть направилась в Анориэн. Рохирримам не пройти.

Ворота закрылись. Всю ночь до слуха стражников доносился шум – это растекались по долине враги, поджигая поля и разрубая на куски всех, кто попадался по дороге, будь то живой или мертвый. В темноте нельзя было сосчитать, сколько полков уже переправилось через Реку, но как только утро – вернее, тусклая тень утра – прокралось на равнину, стало видно, что ночные страхи не были безосновательными. Равнина почернела от марширующих отрядов. Повсюду, куда достигал взгляд, раскинулись, будто уродливые грибы, черные и багровые палатки.

Орки, словно муравьи, сновали туда и сюда, поспешно копая глубокий кольцевой ров и траншеи на расстоянии полета стрелы от города; когда ров был готов, в нем с помощью неизвестных чар зажгли огонь. Целый день кипела под стенами работа, а люди Минас Тирита только смотрели, не в силах ничему помешать. Ко рву подъехали вместительные повозки, за дело принялись новые отряды – они устанавливали в траншеях камнеметные машины, огромные, не в пример тем, что имелись в городе. Гондорцы знали: ни одна из их собственных машин не сможет метнуть камень так далеко, и даже не пробовали остановить работу, что велась внизу.