Великий магистр - Октавиан Стампас

Обе группы встретились на середине пути и де Пейн, представив друзьям Милана Гораджича, обрисовал сложившуюся ситуацию.

— Нам следует вернуться в лагерь и подумать, как выкурить из замка Пильгрима с его дружками, — произнес он, хмуря брови. — Но мы не можем бросить несчастного старика в беде. Нет у нас времени и на длительную осаду замка. Что можете предложить вы, Людвиг?

— Внезапная атака исключена, — задумчиво произнес граф Зегенгейм. — Мне видится разумным лишь ночное, незаметное проникновение в замок. Причем сделать это лучше всего малыми силами, чтобы не привлекать внимания. Три-четыре человека, не больше.

— Но как перебраться через стены? — спросил маркиз де Сетина. — Громоздкие лестницы наделают шума. Причем, наверняка они выставят посты. Сколько там негодяев?

— Три бесчестных человека, недостойных звания рыцаря, и несколько их слуг, — ответил Роже. — Возможно, кто-нибудь из домашних Агуциора перешел на их сторону.

— Нужно сделать подкоп! — предложил Бизоль де Сент-Омер, но, взглянув на Гуго, сам же отказался от этой мысли, проворчав. — Впрочем, никогда не был в роли крота. По мне проще вышибить ворота…

— А если дождаться, когда Пильгрим выйдет на балкон и подстрелить его из лука? — спросил граф Норфолк. — Думаю, у меня это получится.

— Риск слишком велик, — произнес де Пейн. — Кроме того, вряд ли это помешает другим мерзавцам расправиться со стариком.

— Ну, коли нельзя пробраться в замок по земле или под землей, то следует перенестись по воздуху, — произнес долго молчавший Андре де Монбар.

— Это неудачная шутка, — заметил Роже.

— Ничего подобного. Существует такой способ, как катапульта. Потребуется только противовес и… смельчак, который не побоится переломать ноги, опустившись во внутреннем дворе.

— Прямо на копья стражников, — добавил Роже.

— Господа, это предложение натолкнуло меня на одну мысль. Кажется, я нашел выход, — сказал Милан Гораджич, сдерживая коня. — Надо только дождаться ночи и отобрать четырех человек. Вернее, еще троих, поскольку я уже в деле.

Впереди показались костры и вскоре кавалькада всадников въехала в лагерь, продолжив военный совет в шатре Гуго де Пейна. Большинство одобрило план сербского князя, и, после легкого ужина и кратковременного отдыха, когда над всеми окрестностями Ульма опустилась темная, беззвездная ночь, четыре всадника тихо выехали из лагеря. За спиной Милана Гораджича на лошади сидел еще один человек — его маленький китайский слуга Джан.

Не доезжая до замка всадники спешились и привязали лошадей к растущим возле дороги деревьям. Потом осторожно двинулись вперед. Вслед за сербским князем и Джаном шли Роже де Мондидье, Андре де Монбар и Грей Норфолк. Они подошли к замку с южной стороны, перейдя вброд узкий ров, и выбрались на насыпь под самыми стенами. Тишина вокруг настораживала.

— Надо дождаться, когда выйдет луна, — прошептал Гораджич. — Тогда Джан перелезет на стену и сбросит нам веревку.

— Интересно, каким образом он взберется по отвесным камням? — с сомнением ответил Роже. — Если только он не умеет летать.

— Увидите, — произнес князь, делая знак слуге. Бледная луна стала появляться из-за мохнатых туч. — Пора.

Джан немного отошел назад, сосредоточенно посмотрел вверх; лицо его казалось отрешенным от всего земного, а глаза закрыты. Потом он легко побежал вперед, подошвы босых ног коснулись стены и заскользили вверх. Еще мгновение, — и Джан оказался на вершине четырехметровой стены, уцепившись руками за бойницу!

— Невероятно, — пробормотал Роже, с изумлением глядя на спускающуюся сверху веревку. — Мой дорогой Монбар, ваша кошачья ловкость ничто по сравнению с этим трюком.

— Таким штучкам его обучили в одном из монастырей Тибета, — промолвил Гораджич, цепляясь за веревку.

Через некоторое время все четыре рыцаря взобрались на стену, а затем таким же образом спустились во внутренний двор. Около парадных дверей замка дремал часовой, сидя на широкой скамье и опустив голову на грудь. Гораджич подошел к нему и слегка сдавил горло руками. Тело часового сползло на землю: он так и не издал ни единого звука, сменив ночной сон на вечный. Толкнув дверь, рыцари вошли в замок, обнажив на ходу мечи. И тотчас же столкнулись с еще двумя часовыми, вышедшими из-за угла коридора.

— Изме… — попытался выкрикнуть один из них, сраженный клинком Роже де Мондидье. Второй бросился бежать, но Монбар, догнав его в три прыжка, вонзил ему меч в спину. Между тем, произведенный ими шум, всполошил спящих в замке людей. Из соседних комнат выскочили четыре латника с алебардами. Роже и Монбар, встав спиной друг к другу, отбили их первую атаку, а в это время сербский князь и граф Норфолк устремились вверх по лестнице, ведущей в башню. Они ворвались в покои, где на огромной кровати под балдахином вповалку спали пьяные Пильгрим и два его дружка, пытавшиеся дотянуться до своих мечей. Двумя точными ударами Гораджич и Норфолк покончили с ними, но Пильгрим, сорвав балдахин, выскочил на балкон и перебежал в соседнюю комнату, откуда помчался вниз по лестнице, где разгорался бой между двумя рыцарями и четырьмя его слугами. Проскочив мимо них, Пильгрим выбежал во двор, озираясь по сторонам и тут что-то тяжелое обрушилось на него сверху и придавило к земле. Это спрыгнувший с балкона Гораджич подмял негодяя под себя. Видя позорное бегство своего хозяина, латники побросали оружие и взмолились о пощаде.

— Где Агуциор и его жена? — крикнул спустившийся вниз Норфолк.

— В подвале, — отозвался один из латников. — На цепи.

— Ведите меня к ним!

А Гораджич в это время приволок в зал скрученного веревками Пильгрима, который от страха вращал глазами и пускал изо рта слюну. Сербский князь с отвращением пнул его ногой и затолкал под стол.

— Пусть там посидит, пока Агуциор с ним сам не разберется, — промолвил он. — Хотя похоже, он начинает смердеть.

— Может быть, его окунуть в ров? — предложил Роже. — И забыть вынуть?

— Я еду в лагерь, — сказал Монбар, вкладывая меч в ножны. — Сообщу о закончившемся деле. И надо привести разбежавшихся людей Агуциора, чтобы они убрали трупы и отмыли полы от крови. А вот и хозяин!

Уже освобожденные от цепей, бледные старик с супругой поднимались вслед за графом Норфолком из подземелья замка. По лицу Агуциора текли слезы, но он не скрывал радости от неожиданно обретенной свободы. Слова благодарности застревали у него в горле, он мог только лишь обнимать рыцарей и трясти седой головой.

— Пильгрим там, под столом, — сказал Гораджич. — Я бы на вашем месте сделал из его шкуры барабан и бил бы в него всякий раз, когда придет охота повеселиться.

— Я отправлю его нашему владетельному барону, и пусть он поступит с ним по справедливости, — произнес Агуциор. — Сам же своих рук марать не стану, — и он вновь принялся обнимать своих спасителей.

Наступил рассвет. Когда первые лучи солнца стали золотить верхушки деревьев, к замку подъехали снявшиеся с лагеря рыцари и их слуги. Они пробыли здесь некоторое время, но Гуго де Пейн наотрез отказался задержаться хотя бы на день и разделить радость освобождения. Но, расспросив старика о его сыне, Гуго пообещал сделать все возможное, чтобы отыскать его следы в Палестине. Выплакавший, казалось, все свои слезы ночью, старик снова заплакал. Он долго еще стоял на балконе, махая платком, пока кавалькада всадников не скрылась на пыльной дороге.

— Значит, вы направляетесь в Палестину? — спросил ехавший рядом с Гуго де Пейном Милан Гораджич, думая о чем-то своем.

— Именно так, князь, — ответил рыцарь, испытующе глядя на него. — Я предлагаю вам присоединиться к нам, если вам все равно куда ехать.

— Что же, тогда мы — вместе!

И скитающийся по свету сербский князь стал восьмым рыцарем в этой команде.

Глава VIII. ЗВЕЗДНОЕ ЗНАМЕНИЕ

К месту, где небо вершит

Таинства, пусть поспешит

Дух мой без лишнего слова…

Готье де Даржьес1

В Европу, уставшую от весенней распутицы, пришло жаркое лето. Уже почти месяц дружина Гуго де Пейна находилась в пути, минуя города и селения, графства и княжества, преодолевая разлившиеся ручьи и реки, высокие холмы и болотистые долины. Встречались им на этом пути разные люди: услужливые сеньоры, стремящиеся задобрить рыцарей, но и поскорее спровадить их подальше; безумные нищие монахи-проповедники, предрекающие близкий конец света — в 1118 году; бредущие неизвестно куда со своим жалким скарбом крестьяне, ремесленники, разорившиеся бюргеры, цыгане с выводками детишек; толпами шли самобичевальщики-флагелланты, спасающиеся от Черной Смерти, поразившей города Германии, истязающие себя кнутами до кровавых рубцов, надеясь таким образом избежать чумы; брели слепые, прокаженные, умирающие от голода люди, падая в придорожные канавы, исчезая в клубах поднятой копытами лошадей пыли… К отряду Гуго де Пейна уже присоединилось десятка два человек — паломников, шедших в Палестину ко Гробу Господню. Среди них были и женщины, и дети, и старики, стремящиеся обрести в Иерусалиме покой. А навстречу попадались возвращавшиеся из Палестины рыцари и пилигримы, выполнившие свой обет или долг, или гонимые назад тоской по родине.