Страна Рождества - Джо Хилл

Она неопределенно долго двигалась вдоль грунтовой дороги. Утратив ощущение вемени, она не имела ни малейшего представления, как долго пробиралась через лес. Каждое заканчивающееся мгновение казалось самым длинным в жизни вплоть до следующего — начинающегося. Позже ей казалось, что ошеломляющий бег среди деревьев длился столько же, сколько все остальное ее детство. К тому времени как она увидела шоссе, детство осталось далеко позади. Оно истлело и сгорело дотла вместе со всем Санным Домом.

Насыпь перед шоссе была выше той, с которой она упала, и ей пришлось карабкаться на четвереньках, хватаясь за пучки травы, чтобы подняться. Достигнув вершины склона, она услышала громкий постукивающий и жужжащий звук, вой и рев приближающегося мотоцикла. Звук доносился оттуда-то справа, но к тому времени, как она встала на ноги, он уже проехал мимо, крупный парень в черном на «Харлее».

Шоссе прямой линией проходило через лес, под мешаниной грозовых облаков. Слева от нее было множество высоких синих холмов, и у Вик впервые появилось чувство нахождения где-то высоко; в Хэверхилле, штат Массачусетс, она редко задумывалась о высоте над уровнем моря, но теперь понимала, что это не облака висели низко, но сама она находилась высоко.

Она, шатаясь, выбралась на асфальт, крича и маша руками вослед «Харлею». Не услышит, думала она; не было никакой возможности, только не поверх яростного рева его собственного двигателя звук ее мог быть слышен. Но здоровяк оглянулся через плечо, и переднее колесо его «Харлея» завихляло, пока он не выпрямился и не свернул к обочине.

У него не было шлема, и это был толстый человек с бородой, покрывавшей оба подбородка, с каштановыми волосами, завивавшимися на затылке в пышном маллете. Вик потрусила к нему, при каждом шаге чувствуя колющую боль в задней части правой ноги. Добравшись до мотоцикла, она не стала ни медлить, ни объясниться, но перебросила ногу через сиденье и обхватила его руками за пояс.

В глазах у него читалось изумление и легкий испуг. У него были черные кожаные перчатки с отрезанными пальцами и черная кожаная куртка, но молния на ней была расстегнута, показывая майку с надписью «Странный Эл»[54], и вблизи она увидела, что он не был взрослым, за которого она его поначалу приняла. Кожа у него под бородой была гладкой и розовой, а эмоции представлялись почти по-детски простыми. Он, возможно, был не старше ее.

— Чуня! — сказал он. — Ты в порядке? В аварию попала, что ли?

— Мне нужно в полицию. Там один тип. Хотел убить меня. Загнал меня в комнату и поджег свой дом. При нем еще мальчик. Там был мальчик, и я едва сумела выбраться, а мальчика он забрал с собой. Нам нужно ехать. Он может вернуться. — Она не была уверена, что хоть что-то из сказанного можно понять. Информация была верной, но ей казалось, что она плохо ее изложила.

Бородатый толстяк вытаращился на нее так, словно она говорила с ним как безумная на каком-то иностранном языке — тагальском, возможно, или клингонском[55]. Хотя, как оказалось, если бы она обратилась к нему по-клингонски, Луи Кармоди, вероятно, был бы в состоянии перевести.

— Пожар, — крикнула она. — Пожар! — Она ткнула пальцем назад, в направлении грунтового проселка.

Дома с шоссе видно не было, а слабый дымок, поднимавшийся над деревьями, возможно, шел из чьей-то трубы или от кучи сжигаемых листьев. Но этого слова было достаточно, чтобы вырвать его из транса и заставить двигаться.

— Держись, мать-перемать! — крикнул он ломающимся, ставшим вдруг высоким голосом и поддал своему байку столько газу, что Вик подумала, не собирается ли он подскочить на заднее колесо.

Желудок у нее упал, и она так плотно обхватила руками его брюхо, что кончики ее пальцев едва ли не соприкасались. Она опасалась, что он завалится: байк опасно вилял, передняя часть ехала в одну сторону, задняя — в другую.

Но он его выровнял, и белая осевая линия замелькала в пулеметном стаккато, идентично с соснами по обе стороны дороги.

Вик отважилась единожды оглянуться. Она ожидала увидеть старую черную машину, выползающую с грунтовой дороги, но шоссе было пусто. Она повернула голову и уткнулась ею в спину толстого парня, и они оставили дом старика позади, направляясь в сторону синих холмов, и были уже далеко и в безопасности, и все было кончено.

У Ганбаррела, штат Колорадо

Потом он начал сбрасывать скорость.

— Что ты делаешь? — крикнула она.

Они проехали меньше полумили вниз по шоссе. Она оглянулась через плечо. Грунтовая дорога, ведущая к тому ужасному дому, была все еще видна.

— Чуня, — сказал парень. — Нам вроде как нужна помощь. У них здесь имеется телефон.

Они приближались к колдобистому и растрескавшемуся асфальтовому проезду, шедшему направо, и на углу перекрестка стояла сельская лавка с парой заправочных колонок перед ней. Парень подогнал мотоцикл к самому крыльцу.

Байк смолк внезапно, как только он опустил подставку, даже не удосужившись перевести его в нейтральное положение. Она хотела сказать ему, нет, не здесь, это слишком близко к тому дому, но толстяк уже слез и протягивал ей руку, чтобы помочь спуститься.

Она споткнулась на первой ступеньке крыльца и чуть не упала. Он ее подхватил. Она повернулась и посмотрела на него, моргая от слез. Почему она плакала? Она не знала, знала только, что плачет — беспомощно, втягивая воздух короткими сдавленными вдохами.

Занятно, но этот толстяк, Луи Кармоди, только что достигший двадцати, парень, попадавшийся на глупых преступлениях — вандализм, кражи в магазинах, курение с несовершеннолетним, — казалось, сам готов был расплакаться. Как его зовут, она узнала позже.

— Эй, — сказал он. — Эй. Я никому не дам тебя в обиду. Теперь все в порядке. Я тебя прикрою.

Ей хотелось ему верить. Она, однако, уже поняла разницу между ребенком и взрослым. Разница в том, что когда кто-то говорит о возможности уберечься от чего-то дурного, то ребенок этому верит. Ей хотелось ему верить, но она не могла и вместо этого решила его поцеловать. Не сейчас, но позже — позже она его поцелует, и это будет лучшим поцелуем в его жизни. Он был пухлым и с плохими волосами, и она подозревала, что он никогда раньше не целовал хорошенькую девушку. Вик никогда не собиралась стать моделью для каталога нижнего белья, но была довольно миловидна. Она поняла, что он тоже так думает, по тому, как неохотно он убрал руку с ее талии.

— Давай войдем и вызовем сюда целую кучу полицейских, — сказал он. — Как насчет этого?

— И пожарные машины, — сказала она.

— Их тоже, — сказал он.

Лу провел ее в сельскую лавку с сосновым полом. На прилавке в банках с желтоватой жидкостью плавали маринованные яйца, похожие на коровьи глазные яблоки.

К единственному кассовому аппарату выстроилась маленькая очередь. У человека за прилавком в углу рта торчала трубка из кукурузного початка. С этой трубкой, косящими глазами и выпяченным подбородком он имел более чем мимолетное сходство с моряком Попаем[56].

В голове очереди стоял молодой человек в военном камуфляже с несколькими счетами в руке. Рядом с ним ждала его жена, держа на руках ребенка. Она была, самое большее, всего лет на пять старше самой Вик, и ее светлые волосы были собраны сзади в конский хвост, удерживаемый эластичной резинкой. Белобрысый младенец у нее на руках был одет в боди с изображением Бэтмена, украшенное спереди пятнами томатного соуса, которые свидетельствовали о плотном обеде от повара Боярди.

— Прошу прошения, — сказал Лу, возвысив свой тонкий, писклявый голос.

Никто даже не оглянулся.

— Разве у тебя, Сэм, никогда не было молочной коровы? — сказал молодой человек в камуфляже.

— Так-то оно так, — сказал тип, похожий на Попая, нажимая на какие-то клавиши на кассе. — Но вы же не хотите снова услышать о моей бывшей жене.

Мужики, собравшиеся у прилавка, разразились смехом. Блондинка с ребенком снисходительно улыбнулась, огляделась вокруг, и ее взгляд остановился на Лу и Вик. Брови у нее озабоченно нахмурились.

— Все слушайте меня! — крикнул Лу, и на этот раз все услышали, повернулись и уставились на них. — Нам нужен телефон.

— Эй, голубушка, — сказала блондинка с младенцем, обращаясь непосредственно к Вик. По тому, как она это сказала, Вик поняла, что она официантка и всех называет «голубушка» или «голуба», «милый» или «милок». — Ты в порядке? Что случилось? Попала в аварию?

— Ей повезло, что осталась жива, — сказал Лу. — Там один тип, дальше по дороге, запер ее в своем доме. Пытался ее сжечь. Дом до сих пор горит. Она только что оттуда выбралась. А при ублюдке остается еще какой-то маленький ребенок.

Вик помотала головой. Нет-нет, это не совсем верно. Маленького ребенка не удерживали против его воли. Этот ребенок больше даже не был ребенком. Он был чем-то еще, чем-то настолько холодным, что до него было больно дотронуться. Но она не могла придумать, как поправить Лу, и поэтому ничего не сказала.