Пыль на губах - Артемий Вячеславович Барабашкин

трактата. — Ненавижу эту книжонку.

Ланта начала листать книгу, морщась от старинных эпитетов, которыми древние алхимики награждали различные процессы. Девушке было сложно не замечать названий вроде: химическая свадьба, мужская субстанция, трансмутация женского начала…

— Ненавижу, когда науку мешают с магией, — вздохнула Ланта, её палец остановился напротив столбца текста, над которым красными буквами прошлый читатель сделал приписку — огненная соль.

— Если я смогу получить огненную соль, — сказала Ланта стене, тогда смогу получить и зелье прожигания. Так… что здесь пишут? Чтобы получить дух огня… О, нет! Опять эти термины! Нужно смешать эфир кровеборца с эфиром травы духа. Так, так. Эфир духа — это масло духовника. Кровеборец, хм…

Ланта вытащила из-под стопки книг мятую тетрадь, в которую она переписала некоторые термины еще в детстве. — Благодарю, мастер Аддэнозеси. Если бы не вы, я бы точно не стала все это писать.

Она пробежалась пальцем по рядам названий. Кровеборец — это хлыстыника. Точно! Как я сама не догадалась? Разум какой-то мутный. Раз хлыстыника останавливает кровь… хм… Не удивительно.

Ланта установила перегонный куб, заложила туда набранные листья обеих трав. — Не зря кидала в рюкзак все подряд, и перемешивать не придется, — улыбнулась минталента. — Она установила куб на водяную баню.

— Где взять огонь? — задумалась Ланта. — Вот Эолот дурак, не мог захватить горелку. Насколько надо быть глупым, чтобы не догадаться, что она основной инструмент в занятиях алхимией.

Ланта сняла потайное дно в одном из ящиков стола и достала мешочек сайрона. Насыпала его в фарфоровую миску и установила под емкостью с водой. — Это будет самое дорогое топливо в истории, — вздохнула минталента и высекла с огнива несколько искр на фиолетовый порошок. Сайрон загорелся мгновенно.

— Какие траты ради тебя, Кэль! — улыбнулась Ланта. Ей, почему-то, было приятно бороться с трудностями ради того, чтобы приблизиться к встрече с юношей.

Мысль о борьбе с трудностями заставила Ланту вспомнить песню о воительнице, сражавшейся с тысячами воинов. «В прошлый раз, эта песня помогла мне установить мост с Кэлем. Может попробовать повторить её?»

Ланта начала старательно петь, размешивая сайрон под медной емкостью с водой. Он уже перестал гореть и превратился в раскаленную звездную жидкость, вода начала закипать и, вскоре, пар, связанный с капельками эфирного масла, понесся в охлаждающую трубку.

Ланта закончила песню и огляделась. Ничего не произошло. Тогда, минталента прокашлялась и начала заново, пытаясь произносить буквы настолько четко, насколько могла.

«Стражи у дверей, наверное, думают, что я совсем свихнулась от одиночества. А может, они не так уж и ошибаются».

Песня закончилась. Ланта вздохнула. Ничего не получалось.

— Может каждый раз исполнять разную песню? Может что-то про любовь?

Ланта запела трагичную песню о беззаветной любви девушки к рыцарю. «Уж не знаю, подходит ли смысл песни сейчас, но, как назло, другие песни о любви не вспоминаются!»

Минталента допела и замолчала. Как она и подозревала — ничего не произошло.

— Не надо отчаиваться, Ланта, — сказала сама себе девушка. — Поищем что-нибудь в библиотеке. Этот загадочный Кэль не сможет от меня скрыться. — Минталента засмеялась от собственной дерзости.

Но смех не помог против неожиданной тоски, сковавшей сердце. Пытаясь отвлечься, Ланта подтянула к себе алхимический трактат. — Что там пишут дальше? Возьмите кору стрелдрева…

* * *

Мардегор вошел в прохладную тьму библиотеки. Его сопровождал юноша с длинной челкой черных волос, костлявый и высокий, он кутался в сиреневую мантию. В руках у него был хрустальный шар на цепочке, который освещал стеллажи с книгами, но верхние полки терялись во мраке.

— Зачем мы пришли сюда, учитель? — спросил юноша. — Вы хотите, чтобы я прочел какую-нибудь книгу?

Мардегор улыбнулся. — Потерпи Сентий. Скоро ты все узнаешь.

Лорд подошел к столу и достал из внутреннего кармана плаща алый бархатный сверток. — Ты считаешь себя очень способным волшебником, я прав, Сентий?

— Да, учитель. Мастер Харистар говорил, что еще никто в моем возрасте не проявлял такой устойчивости к сайрону. А чем больше сайрона может принять человек — тем сильнее его магия.

— Харистар очень наблюдателен, — Мардегор развернул сверток и выложил на стол стеклянный цилиндр с поршнем и иглу. Рядом он поставил шкатулку с гранулами сайрона и хрустальную вазочку. — С возрастом, при условии регулярного применения, устойчивость к сайрону повышается. Поэтому такие природные данные в столь юном возрасте сулят тебе большое будущее, Сентий.

— Благодарю, учитель, — кивнул юноша.

Мардегор насыпал фиолетовых гранул в вазочку и сжал её в руках. Его алхимики работали столетие, пытаясь получить сайрон, плавящийся от тепла человеческого тела. И несколько лет назад достигли успеха. Лорду понадобилось не больше минуты, после чего в вазочке появилась лужица искрящейся жидкости.

— Раз ты такой способный Сентий, я хочу научить тебя особой технике. Я научу тебя вводить сайрон в кровь. — Мардегор сделал паузу, наслаждаясь тем, как вытянулось от удивления лицо юноши.

— Это невозможно!

— Ну что ты! Круг чародеев в Ликенах уже давно исследовал эту технику. Сейчас я тебе все продемонстрирую. — Мардегор закрепил на цилиндре иглу и вытянул поршень, набирая из вазочки расплавленный сайрон. Затем лорд сел на стул, закатал рукав атласной рубашки и показал ученику бледную руку с пятнами синяков возле локтя.

Сентий сглотнул комок в горле. — Не делайте этого, учитель! Только сайроновые выродки могут пережить попадание волшебной пыли в кровь.

— Такие способные ребята как ты и я тоже. Смотри. — Мардегор быстрым движением вонзил иглу в вену и большим пальцем выжал поршень.

Сентий сделал шаг назад.

Лицо лорда скривилось, он откинул голову назад, затем сжал зубы и застонал. Крупные сосуды на его теле набухли и начали менять цвет, пока не приобрели насыщенный оттенок пурпура. Затем набухли вены на лице Мардегора, а потом и большинство мелких сосудов.

Сентий побледнел, когда увидел, как налились пурпуром глаза лорда, а затем зрачок увеличился так сильно, что скрыл не только радужку, но и большую часть белка.

— Это прекрасно, Сентий! — в голосе лорда появились непривычные радостные нотки. — Так сайрон способен доставить невообразимое наслаждение! И я чувствую такую мощь, что Харситар выхлебавший ведро сайрона для меня никто.

Сосуды на теле Мардегора резко приобрели обычный оттенок, а затем начали сдуваться до привычных размеров. Лорд прикрыл веки, а когда вновь распахнул глаза, зрачок силился с чернотой прилившей к глазам крови.

— Попробуй, мой драгоценный ученик. Ты обретешь невероятную силу. Я научу тебя особой магии сайрона, недоступной обычным смертным.

Губы Сентия задрожали. Он бросил голодный взгляд на стеклянный цилиндр, а затем на довольного Мардегора. Юноша быстро оттер лицо от пота и кивнул. — Я согласен, учитель.

— Садись, — Мардегор встал и