Золотые цикады сбрасывают кожу - Анатолий Стрикунов

Обомлевший Валерка делал вид, что смотрит в другую сторону, а сам искоса следил, как торговка периодически бубнила:

– Хорошие семечки, берите.

Аня была пьяна, но с видимым усилием держалась: сидела прямо, тщательно выговаривала слова, короче говоря, заботилась о репутации бренда.

Вдруг из-за ближайшего киоска выкатился амбал в розовых брюках и шафрановой потрепанной жилетке, приблизился к Бельчиковой, ткнул ее кулаком в плечо и просипел:

– Подъем, животное.

Аня с трудом поднялась и заковыляла вслед за господином. Молча. Без слов.

Лакмус заставил себя остаться на том месте, где стоял, хотя единственным желанием, заполнившим все существо Валерки, было желание догнать спутника школьной любви и смешать с землей.

На следующий день Лакмус сам подошел к Ане и попросил семечек. Та, узнав вчерашнего покупателя, уточнила, сколько стаканов и поинтересовалась, понравились ли? Услышав «да», без всякого перехода стала рассказывать о себе, быстро, сбивчиво, словно опасаясь, что ее прервут.

Лакмус уже не боялся быть узнанным: время несомненно смыло из памяти первой красавицы школы все лишнее, в том числе и чувства к Валерке.

Ведомая необъяснимым инстинктом, Бельчикова говорила, торопясь сообщить широкоплечему незнакомцу главное: она известный сценарист и скоро вернется на телевидение, чтобы осуществить замечательный проект – цикл передач о древних ариях. Их знания необходимы современным людям. И этот проект превзойдет все, снятые по ее сценариям.

Валерка подыграл, сделав вид, будто не сомневается в успешной теле-карьере Бельчиковой. Она вдруг оборвала фразу на полуслове и с испугом оглянулась в сторону киосков. Все тот же тип в жилетке подбежал к Бельчиковой, забрал деньги, сверкнул глазами в сторону Лакмуса и, схватив Аню за руку, потащил за собой.

И вновь Валерка с трудом сдержал желание догнать и ударить альфонса.

А последняя, третья встреча состоялась на следующий день. Аня уже не тараторила, а только смотрела на Лакмуса, словно силясь вспомнить что-то очень важное. Он не выдержал, бросил фразу о приятном солнечном деньке, схватил кулечек с семечками и, не дожидаясь сдачи, побежал к приближавшемуся троллейбусу.

Еще два дня, пока не починили машину, Валерка пересаживался на этой остановке, но Бельчиковой нигде не было видно…

Когда Лакмус вернулся в зал, Алена слушала музыку. При появлении странного гостя нажала кнопку stop.

– Что-то случилось?

– Случилось, – Валерка тепло улыбнулся, – но это к делу не относится.

Писюн взял чашку, двумя глотками выпил остывший чай.

– Спасибо. Не буду больше испытывать ваше терпение.

Но Каштанова предложила гостю обождать пару минут и выйти вместе, пора выгуливать пса.

Валерка безропотно согласился, снова плюхнулся на диван и только тут вспомнил о наружке. Вспомнил, но с удивительным равнодушием отнесся к возможности получить пулю. Даже подошел к окну и оглядел крышу, с которой наиболее удобно вести обстрел по находящимся в квартире. Но идеальная позиция во дворе, между гаражами. Снайпера нельзя увидеть ни сверху, ни сбоку.

Алена заглянула в зал, одетая в бело-синий спортивный костюм и кроссовки, и Лакмус удивился мгновенному преображению хозяйки.

– Я готова.

Когда Каштанова и Валерка вышли из подъезда, во дворе никого не было. Алена отстегнула поводок, и Тайсон помчался по каменным ступенькам лестницы, ведущей на высокий холм, поросший кустарником. Им ничего не оставалось делать, как подниматься следом.

– Все-таки что с вами случилось? – Напрямик рубанула Алена, едва очутилась на возвышенности, – я довольно бестактно интересуюсь причиной, побудившей эксперта по безопасности прятаться в ванной от обворожительной хозяйки.

Валерка ничего не ответил, и девушка тут же добавила:

– Конечно, если это мужской секрет, то приношу извинение…

Она не завершила фразу, так как Лакмус громко выпалил:

– Вы похожи на мою одноклассницу.

Раздался треск ломающихся веток, и среди кустов нарисовалась бегущая женская фигура. Остановившись в десятке метров от холма, фигура, тяжело дыша, застыла.

– Я знаю эту бабушку, – тихо произнесла Алена, – она от милиционеров скрывается. Боится, что сигареты отнимут.

Лакмус представил молодых крепких мужиков, от которых убегала годящаяся им в матери, полная женщина и на душе сделалось паскудно. В голове киллера шевельнулась нелепая мысль о несправедливости мироустройства.

Подбежал Тайсон и Валерка спохватился, Гоблина-то не выгулял толком. Сидит один в четырех стенах.

– Еще раз спасибо за чай. До свидания.

– Мы не смогли продвинуться в поисках таинственной наркобаронессы, – взгляд Каштановой светился лукавством, – простите великодушно.

– Отрицательный результат тоже результат, – миролюбиво констатировал Лакмус, отметив легкое сожаление в голосе девушки. И, не понимая, зачем это делает, попросил, – можно я вам свои картины покажу?

– Нет проблем. Звоните хоть завтра.

Попрощавшись, Валерка с минуту глядел вслед девушке, идущей в сторону кустов, где затерялся Тайсон. Видимо чувствуя это, Алена на мгновение обернулась и махнула рукой.

Лакмус двинулся обратно вниз по той же лестнице, спустившись во двор, зашагал по тротуару вдоль дома. Валерка уже завернул за угол дома, когда за спиной раздалось:

– Молодой человек, постойте.

Поминутно оглядываясь, к Писюну подплыла внушительных габаритов дама и прошипела:

– Вы Ленке цветочки носите, а она по ночам публичный дом разводит. Пьянки-гулянки, меня уже два раза затапливали. И позавчера пьянь какая-то наехала, в душе ночью мылись, воду лили. Спать не давали. Так что имей в виду, – дама многозначительно подняла брови и одновременно опустила голову вниз и чуть вбок.

Лакмус не сразу понял значение гримасы, призванной подчеркнуть особую ценность озвученной информации.

Не дождавшись комментария, добровольный агент удалилась. Валерка сделал несколько шагов и, перед тем как открыть дверцу ауди, незаметно оглянулся. Ни красный рено, ни серебристый лексус поблизости не маячили.

Развернувшись, Писюн выехал на Типографскую и помчался, сдерживая желание подрезать медлительный икарус. Русоволосая, с зелеными насмешливыми глазами девица произвела на Валерку сногсшибательное впечатление. Он словно окунулся в прорубь. Хотелось прыгать, вопить от восторга или просто размахивать руками и бежать. В общем, вести себя глупо. Валерка одернул себя.

– Ты же не пацан, – и стал мысленно отбирать работы на показ хозяйке бульмастифа.

Выбрать было непросто. Писал картины Лакмус запоями, неделями не отрываясь от работы. Потом месяцами мог не прикасаться к холсту. За несколько лет в квартире скопилось около двухсот работ. В основном живопись. Но была и графика, по крайней мере, листов тридцать показать не стыдно. А еще Лакмус любил резать по дереву, за цикл «Невидимые миры» предлагали четыре тысячи баксов, но Валерка решил не расставаться с мечтами, воплощенными в причудливых существах.

В прихожей царил кавардак: вешалка валялась на полу, одежда разбросана, новые ботинки изгрызены, а подарок, фиолетовый плащ, разорван и даже пуговица отгрызена.

Гоблин, выместивший на невинных вещах хозяина справедливое негодование, подпрыгнул и лизнул Лакмуса в нос.

– Потом ввалю, – оправдал свою мягкотелость Валерка и, накинув ошейник с намордником на вероломного друга, вприпрыжку поспешил на улицу.

Как всегда навстречу Гоблину от соседнего подъезда выкатилась крикливая семейка мопсов, мама-дочка-внучка и громким тявканьем заявила о своих территориальных притязаниях. Лаем дело не ограничилось, ведомое авторитарной мамашей трио окружило врага, но стаф легко перепрыгнул обаятельных уродцев и умчался на выгул.

Лакмус не сомневался, ближайшие двадцать минут пес будет носиться с Арчи. Десятимесячный кобель немецкой овчарки давно заждался Бисквита, постоянного партнера по играм на выгуле. Валерка издали увидел Эвелину, бросавшую резиновую палку, «апорт»! и поспешил навстречу честной компании.

Эвелина, хозяйка Арчи, всегда улыбчивая, гордо несущая по жизни умопомрачительный бюст, одесситка, действовала на Лакмуса благотворно. Как и ее муж, худосочный очкарик Стас. Дипломники радиотехнического, ребята уже больше года снимали квартиру в соседнем доме. Кроме Арчи в семье студентов произрастала четырехлетняя дочка Лавинья и экзотические рыбки, вспенивавшие волны аквариума. В семье строгое распределение ролей: Арчи выгуливает Эвелину и Лавинью, Стас чистит аквариум, меняет воду и кормит рыбок.

Лакмус осведомлен о мельчайших подробностях быта дипломников благодаря общительной хозяйке Арчи. Зажав в руке неизменную сигарету, она болтает без умолку, обсуждая с Валеркой все перипетии студенческой жизни. Бесконечные истории Эвелины не напрягают Валерку. От него требуется совсем немного: «угукать», «нукать» и «гыгыкать». Лакмус может вообще ничего не говорить, соседка сама даст ответы на поставленные вопросы. Но Эвелине важна аудио-рекакция, так как ее отсутствие означает «сбой» программы. Мама Лавиньи воспринимает жизнь как компьютерную игру.