Пираты Венеры - Эдгар Берроуз

Я оглянулся и встретил взгляд Зага. Шутливо-торжественно он прищурил левый глаз, давая знать, что он начеку. Как мало, но это вдохнуло в меня новую бодрость. Почему-то последние полчаса я чувствовал сильное одиночество.

Приближался час «ноль». Я придвинулся поближе к своему охраннику и стоял теперь почти вплотную спиной к нему. Что я буду делать, я знал точно, и знал, что это будет удачно. Немного надо, чтобы человек свалился без сознания на палубу, а через несколько минут… секунд так и будет. А он даже и не подозревает об этом, не знает, что безмолвный заключенный завладеет его кинжалом, мечом и пистолетом, когда над водами тихого амторского моря пробьет семь часов.

Я стоял теперь спиной к палубной постройке и не мог видеть, когда на мостик выйдет горнист, чтобы протрубить время, но знал, что это будет вот-вот и, тем не менее, первый звук я встретил в каком-то оцепенении. Думаю, что это было реакцией после долгой нервотрепки.

Но, как я ни нервничал, это не повлияло на необходимую в данный момент активность. Когда первая нота достигла моих ушей, я стремительно развернулся и врезал правой по подбородку моего беспечного стража. Удар был похож на взмах косы и сделал свое дело. Парень хлопнулся на палубу, и в момент, когда я нагнулся за его оружием, на корабле возник ад кромешный. Визги, рев, ругань, а над всем этим военный клич Солдат Свободы. Мои люди ударили по врагу, и это был удар в сердце.

Теперь я слышал таинственное, прерывистое шипение амторского огнестрельного оружия. Вы когда-либо наблюдали аппараты х-лучей в действии? Так вот, это похоже на них, но громче и более зловеще. Я выхватил нож из ножен и пистолет из кобуры моего лежащего стража, не теряя времени на снятие пояса. Теперь я готов был лицом к лицу встретить события, которых я так долго ждал. Я видел, как могучий Заг вырвал оружие у солдата, а затем поднял его тело над головой и швырнул за борт. Очевидно, времени для обращения его в нашу веру не нашлось.

У дверей арсенала сражение шло с переменным успехом: атакующие пытались войти, но солдаты отбрасывали их назад. Я рванулся туда. Но передо мной возник солдат, и я услышал свист смертоносных лучей, пронесшихся у самого моего тела. Очевидно, он нервничал или вообще плохо стрелял. И мне ничего не оставалось делать, как нажать на курок своего пистолета. Труп опрокинулся на палубу с дырой на груди, а я побежал дальше.

У арсенала бились врукопашную — мечами, кинжалами и просто кулаками. Из-за того, что сражающиеся перемешались, применять огнестрельное оружие было нельзя из боязни попасть в товарища. И я прыгнул в центр этой свалки. Сунув пистолет за пояс, я с ходу проткнул мечом огромного типа, пытавшегося зарезать Хонана. Затем схватил еще одного за волосы и отшвырнул от дверей, крикнув Хонану, чтобы он его прикончил: слишком долго было бы погружать меч в тело и снова вытаскивать его. Я хотел лишь пробиться поближе к Кирону и помочь ему.

И все время я слышал крики: «За свободу!» и рев присоединившихся к нам солдат — насколько я мог судить, с нами были уже все пленники. И тут еще один солдат встал у меня на пути. Я видел его спину и хотел уже переадресовать его Хонану и остальным, кто был за мной, но увидел, что он ударил кинжалом солдата, стоящего перед ним, и тоже крикнул: «За свободу!». В нашей группе сражающихся, по крайней мере, один перебежчик уже есть, но тогда я еще не знал, как много их.

Когда я в конце концов пробился к арсеналу, Кирон там уже основательно закрепился. Многие из мятежников через окна забирались в каюту, и каждому Кирон давал несколько мечей и пистолетов, приказывая раздавать их сражающимся на палубе.

Увидев, что здесь все в порядке, я взял несколько человек и поспешил с ними на верхнюю палубу, где офицеры с мостика палили по мятежникам и своим людям без разбору. Процедура это была настолько жестокой, что многие из солдат, заметив это, перешли на нашу сторону. И первый же человек, которого я увидел на палубе, был Камлот с мечом в одной руке и с пистолетом в другой, он стрелял в офицеров, по-видимому, пытавшихся прорваться на главную палубу к лояльно настроенным солдатам.

Будьте уверены, я очень обрадовался, увидев друга снова, и он, заметив меня, одарил быстрой улыбкой приветствия. Я бросился к нему и тоже открыл огонь по офицерам.

Пятеро из них упали, а двое оставшихся повернулись и попытались спастись бегством на верхнюю палубу. За ними устремились более двух десятков мятежников, страстно желавших взобраться наверх, где нашли убежище оставшиеся офицеры, и еще больше восставших толпились за нами, как я мог видеть. Мы с Камлотом побежали к следующей палубе. Перегоняя нас, с воем и руганью промчался авангард мятежников, чтобы обрушиться на офицеров.

Люди полностью вышли из-под контроля. Моих первоначальных соратников среди них было слишком мало, и поэтому большинство восставших никого из руководителей не знали — каждый сам за себя. Я хотел защитить некоторых из офицеров и направил на это все свое внимание, но все равно я был абсолютно бессилен предотвратить кровавую расправу, совершенно не нужную для нашего дела.

Офицеры, сражавшиеся за жизнь и наносившие большой урон нападавшим, в конце концов были полностью подавлены численным превосходством. Каждый из мятежников и присоединившихся к ним солдат, казалось, имел зуб или на кого-либо конкретно, или в целом на офицерство как клан, и на время все превратились в разъяренных маньяков, снова и снова штурмовавших последний бастион власти — овальную башню на верхней палубе.

Каждого убитого или раненого офицера скидывали за перила, тело, падая с палубы на палубу, исчезало в море. Так, убивая врагов на месте или сбрасывая их вниз, где их добивали другие мятежники, они пробирались к башне.

Капитан был последним, кого спихнули вниз. Его нашли в шкафу своей каюты. При виде его поднялась такая буря гнева и ярости, какой я раньше никогда не наблюдал и надеюсь никогда не видеть в дальнейшем. Мы с Камлотом были беспомощными свидетелями этой вспышки гнева. Капитана растерзали на куски и спихнули в море.

Капитана убили, сражение окончилось. Корабль наш! План мой завершился успешно, но я внезапно понял, что создал страшную силу, контролировать которую может оказаться мне не под силу. Я тронул Камлота рукой.

— Пошли со мной, — попросил я его и спустился на главную палубу.

— Кто зачинщик этого? — спросил Камлот, когда мы с трудом пробрались через ряды возбужденных мятежников.

— Восстание — это мой замысел. Но не резня, — ответил я. — Теперь мы должны попытаться ликвидировать хаос.

— Если сможем, — заметил он скептически.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});