Блиц-концерт в Челси - Фрэнсис Фавьелл

если поместить кастрюлю с только что приготовленной пищей в ящик, набитый сеном, еда долго не остывает. Мы с миссис Фрит соорудили такой утеплитель, воспользовавшись ящиком, любезно предоставленным нам хозяином бакалейной лавки мистером Фереби. В свою очередь, миссис Фереби чрезвычайно заинтересовалась нашим изобретением. Стало очевидным, что из-за отсутствия газа нам придется привыкнуть обходиться без горячих ванн. Кроме того, существовала и другая, гораздо более серьезная угроза, от одной мысли о которой меня бросало в дрожь: в дальнем углу моей студии находился высокий открытый камин; если взрывной волной содержимое дымохода выбросит в комнату, это будет настоящая катастрофа. Учитывая, что мы жили рядом с рекой – а люфтваффе прежде всего стремились разрушить электростанции и мосты через Темзу, – вероятность катастрофы была далеко не призрачной. Бомбы сыпались в воду как горох, каждое падение сопровождалось гулкими взрывами. Предвидя тактику противника, рядом с настоящими мостами, соединяющими Баттерси-парк и центральную набережную, заранее были построены временные переправы. К счастью, заряды летели мимо цели, пока ни один мост не пострадал.

В ночь на одиннадцатое сентября наши зенитные батареи открыли ураганный огонь по вражеским самолетам. Грохот стоял ужасающий, но жители встретили его с ликованием. Эффект был просто ошеломляющий! «Теперь-то мы им покажем! Наши зенитки сделают из них решето! Скоро визиты непрошеных гостей прекратятся…» Горожане радостно приветствовали гневный лай орудий, который смешивался с завыванием сирен и свистом падающих бомб, – эта оглушительная какофония обрушилась на Лондон и покатилась, словно океанская волна, охватывая одну часть города за другой. Теперь вдобавок к бомбам с неба сыпались осколки зенитных снарядов. В ту, первую, ночь сверкающий огневой вал был просто великолепен, и с каждой последующей ночью он только нарастал. Однако налеты не прекращались, теперь и днем объявления воздушной тревоги стали обычным делом, они могли застать нас в любой момент в любом месте. Поэтому люди были всегда наготове. Однажды я встретила Сюзанну, которая отправилась за покупками в ближайшую лавку, в армейской каске – более элегантной каски мне видеть не приходилось: казалось, ее сделали на заказ, как шляпку. Сюзанна призналась, что это французская каска времен Первой мировой, некогда принадлежавшая ее брату. Все жители обязаны были иметь при себе каски. Если во время налета защитный головой убор болтался у вас на локте, дежурный имел право сделать замечание и потребовать надеть его как полагается. Моя каска была ужасно тяжелой и не подходила по размеру. По долгу службы Ричарду часто приходилось сотрудничать с мистером Роком Карлингом – хирургом и специальным советником при министерстве внутренних дел. Мы подружились с этим симпатичным человеком. Тот решил, что, коль скоро из-за работы в больнице мне часто приходится бывать на улице в ночное время, нужно подобрать для меня что-то более достойное. Рокки – так у нас прозвали мистера Карлинга – раздобыл отличную каску, на которой я вывела свое имя и личный номер, как того требовали правила, а также добавила небольшую роспись масляной краской. Но даже после модификации моя каска не шла ни в какое сравнение с изящной французской каской Сюзанны – всё же французы знают толк в модных шляпках, пусть и железных!

Когда начинался очередной налет, магазины закрывались. Перед вашим носом могли захлопнуть дверь, оставив вас ни с чем. То же происходило на вокзалах и на автобусных станциях; что касается такси – по словам доктора Керр, таксисты, соглашавшиеся отвезти ее в больницу, требовали огромную сумму сверх положенного тарифа, ведь по инструкции после объявления тревоги все население должно было находиться в укрытии. Это была даже не инструкция, жесткий приказ. Однако власти не могли предвидеть, что налеты будут происходить и днем, и ночью и инструкции отпадут сами собой. Ведь людям нужно покупать еду, ходить на работу – жизнь продолжается, несмотря на бомбежки.

Доктор Керр отметила, что многие пациенты жалуются на общее недомогание, симптомы варьировались от «ноющая головная боль» до «не могу проглотить ни куска». Чаще всего она связывала это с бессонными ночами в бомбоубежищах и тревогой, ставшей постоянной спутницей многих обитателей Лондона. Издерганные люди отчаянно пытались приспособиться к новым условиям жизни. Многие сетовали на то, что постоянно приходится быть на глазах у других, зачастую наспех одетыми и неумытыми. И в то же время признавались, что не могут долго находиться в одиночестве – их охватывает страх, а среди людей они чувствуют себя гораздо спокойнее.

«Блиц» принес кое-что помимо бомбежек. Он заставил людей начать разговаривать друг с другом. Теперь люди в магазинах, в автобусах, на улицах часто обращались ко мне, удивительным образом открываясь в своих мыслях и чувствах, делясь тем, что и как они думают, и тем, что и почему ощущают. Всем нравилась форма медицинской сестры. Мои случайные собеседники восхищались медиками, пожарными, спасателями, дежурными отрядов гражданской обороны, но их раздражало, что приходится спать на узких лежанках в убежищах среди сотен незнакомцев. «Блиц» послужил толчком к еще одному процессу, медленному и трудному, начавшемуся до войны, – разрушению классовых барьеров в британском обществе.

И вновь в Челси от прямого попадания бомбы пострадало одно из крупных общественных убежищ, где скрывались жители многоквартирного дома и близлежащих коттеджей, расположенных на Флад-стрит. Это случилось рано утром 13 сентября. В результате удара разорвало водопроводные трубы. Пострадавшие, которых доставили к нам в пункт первой помощи, были покрыты грязью и промокли насквозь. Мы заворачивали их в одеяла и сажали отогревать ноги в тазах с горячей водой, пока волонтеры искали сухую одежду. Многие находились в состоянии шока, и у всех был серьезные ушибы и глубокие порезы. Судя по всему, большие убежища приобретали дурную славу. Попавшие под удар люди были убеждены, что эти конструкции видны с воздуха и представляют собой отличную мишень. В соседнем квартале на Полтонс-сквер жители остались без газа. Один из дежурных на улице погиб.

Рассказы о бомбардировках вообще, а также истории о конкретном налете, который человеку довелось пережить лично, стали предметом всеобщего интереса и главной темой бесед, предоставляя рассказчику возможность поразить своих слушателей. Однако налеты случались так часто, а истории плодились с такой невероятной скоростью, что теперь почти у каждого была своя собственная легенда, гораздо более захватывающая, чем у собеседника.

Четырнадцатое сентября – день, который мы вряд ли забудем. Во время дневного налета снова было поражено укрытие, на этот раз находившееся под церковью Святого Искупителя, старинным зданием с массивными каменными стенами. Я бывала там пару раз и видела укрытие, сооруженное в крипте собора. Некоторым из беженцев так понравилась сама идея прятаться от бомбежек в церкви, что они попросили перевести их туда, и я отправилась проверить, действительно ли оно надежное, – благо церковь находилась рядом с больницей. Хотя позже мы отговорили наших подопечных от этой затеи, поскольку от их дома до церкви путь был неблизкий. Однако среди жителей Челси убежище пользовалось популярностью: как и беженцы, люди считали, что под церковной крышей они будут в большей безопасности. В результате в тот момент, когда в собор угодила бомба, в крипте было полно народу.

Сообщение о взрыве в церкви Святого Искупителя на Аппер-Чейн-роуд поступило в диспетчерскую в 18:32, в нем говорилось, что в здании начался пожар, есть пострадавшие. Затем один за другим полетели запросы: выслать пожарные расчеты, нужна скорая, жертв много, требуются простыни – накрывать погибших.

Бомба влетела в здание под углом, пробила пол и взорвалась в крипте, где находились в основном женщины и дети. Один из наших коллег-волонтеров – Джордж Троп, которого мы звали Бертом, – погиб: он специально заглянул в убежище, чтобы успокоить и подбодрить людей. Берт знал, как сильно они нервничают во время налетов и нуждаются в словах поддержки. Он всегда так поступал, хотя визиты в бомбоубежище не входили в его обязанности. Берт отправил Джо Окман патрулировать улицы, а сам спустился в крипту собора, мгновение спустя ее разнесла бомба. Снаряд разорвался в самой людской гуще. Одна из бывших там женщин, которую я после навещала в больнице