Армагеддон был вчера - Александр Полосин

– На яхте часто катаешься? – бросает Данил.

– Почти через день, – отвечает Егор. – Ты же знаешь, я всегда мечтал… Друзей приглашаю – ребят своих, художников. Натку всегда берём. Это что-то особенное – управлять судном, ставить паруса, прокладывать курс… не надо так ухмыляться! Сейчас мы на берегу, и водоёмчик кажется лужицей – а когда под парусами выходим, море самое настоящее! Берегов не видно… дельфины из воды выпрыгивают! И глубина – с аквалангом нырять…

Гоби – странная планета. Странный не только её грунт. На какой ещё планете возможно, чтобы люди, идя в одно время по одной улочке навстречу друг другу, разминулись? На какой другой планете озеро, раскинувшееся за домом, можно не увидеть с улицы? Эти «выходки» пространства должны внушать тревогу – но не внушают. Кажется, что так и должно быть, что естественен этот порядок вещей. А не тот, что существуют на «обычных» планетах, где ты вынужден общаться с людьми, которые неприятны, где твои маленькие тайны могут оказаться у всех на виду… Камера, которой пытаются сделать снимок через чужое окно, на Гоби выходит из строя неожиданно и без причин, мастера только руками разводят.

Да, жизнь здесь прекрасна. Планета, где сбываются мечты…

Конечно, и на Гоби случаются мелкие неприятности, возникают проблемы – но это та горчинка, без которой сладкое блюдо становится противно приторным.

Натка вышла ещё раз, Егор уговорил её присоединиться, жена заикнулась о делах, которые надо закончить, но уступила просьбе любимого. Кроме коктейлей пили красное вино, закусывали фруктовыми салатами и рыбой. С лица Натальи не сходила улыбка, глаза искрилась, она заразительно смеялась шуткам Егора, но с Даниилом общалась ровно, по-дружески, не пытаясь флиртовать. А он даже в мыслях не посягал на жену друга – у них с Егором всегда были разные вкусы.

Уже поздно вечером, когда они вошли в дом и готовились подняться на второй этаж, Егор наклонился к его уху. Они были вдвоём – Наталья задержалась на пляже, решив искупаться при луне.

– Ты приехал… не только увидеть меня?

– Да, – не стал вилять Данил. – Есть другая причина.

– Тоже хочешь, чтобы сбылось желание?

– Хочу. С утра пойду в пустыню.

– А чего грустный?

– Не уверен, что сбудется.

– Даже здесь?

– Даже здесь. Желание слишком особенное… – виновато протянул Данил, от души надеясь, что друг не попросит большей откровенности.

Он не попросил. Просто тихо сказал:

– Хочешь… я с тобой?

В груди Данила что-то сжалось, но он ответил:

– Нет, Егор. Извини. Ты мой друг, но эту дорогу я должен пройти один.

* * *

Колёса джипа вздымают песчаные волны. Мотор бесшумен – это новейшая модель. Сделана не на Гоби. Здешняя техника ведёт себя непредсказуемо и требует грандиозных усилий для создания: чтобы вообразить и «вылепить» каждую деталь, нужен человек, досконально знающий её устройство. Ошибёшься в долях миллиметра – начинай сначала… То же самое с топливом. Пять лет назад, когда Гоби только была открыта, государство возлагало надежды на создание «сверхтоплива». Но, поскольку сверхтоплива не существует реально, человек не может его вообразить. А всё, что вообразить можно, все эти лиловые жидкости и зелёные кубики – работает с просто смехотворным КПД. Гоби – планета людей искусства, а не технократов.

Гладкая песчаная равнина. Безоблачное небо, приятный жар – здешнее солнце намного старше земного и греет слабее. И тишина, тишина, тишина… Ветра нет. Вспоминается сводка электронного гида: за пять лет в пустынях, покрывающих всю поверхность планеты, не зафиксировано ни одной пылевая бури.

Чёрный прямоугольник на горизонте далеко справа. Впервые за час пути какое-то разнообразие. Интересно, а миражи здесь бывают?

Данил сворачивает к чёрному объекту. До того, как появился ориентир, он ехал наугад. Если суждено достигнуть цели – он придёт к ней любой дорогой. Нет – значит, не судьба.

Маленький домик сложен из крупных блоков, окон нет, дверь тоже чёрная. Данил стучит, дверь от удара открывается вовнутрь. Входит. Лампы дневного света, из них не работает половина, облезлые стены, кучи бумаг и какого-то хлама на стульях, за таким же захламленным столом седой человек.

– Я ждал вас, – говорит он. Голос еле слышный, шелестящий. Данил молчит. В лице старика что-то неуловимо меняется.

– Кто вам тот мальчик?

– Сын, – отвечает Данил.

Каникулы после третьего курса, путёвка на Альдебаран как лучшему студенту, девушка с роскошными рыжими волосами и милыми веснушками… Короткий, ни к чему не обязывающий роман. Она сказала, что сама заботится о контрацепции… а через шесть лет Данил получил письмо от малыша-сына.

– Это он догадался, что Гоби – искусственного происхождения, – продолжал Данил. – Он приехал ко мне через полгода после того случая.

Данил вспомнил сидящего напротив юношу, снова услышал слова:

«Природа не могла создать такое. Не могла встроить в грунт ограничитель, что нельзя убивать именно людей… Если бы нельзя было убивать вообще живое – другое дело. Тогда на Гоби, кроме кораблей, я создал кортик – красивый, с гравировками, такой, как должен быть у правителя Вселенной. И сохранил его. Как-то поздно возвращался с занятий – я перевёлся на механика, как дядя, менее престижная специальность, но что ж делать, если из пилотов попёрли… Короче, поздно возвращался – и тут на меня напала собака! Кортик был при мне, я успел вытащить, пырнул её, а потом добил. И он не развалился, хотя собака, понятно, тоже хотела жить… Я верю, что Гоби создал человек. Ещё тогда… когда всё кончилось, я почувствовал как бы взгляд. Не злой, снисходительный, но было обидно. Мне кажется, это смотрел тот человек. Хотя может, просто показалось… Я бы хотел его увидеть. Спросить, зачем всё это. Но я больше не поеду на Гоби. Потому что, если поеду, то вспомню. А вспоминать не хочу».

Старик в кресле заходится неприятным, сиплым смехом.

– Столько умников рыли носом землю – и не поняли… Сколько специалистов понаехало – и без толку… А простой мальчишка – догадался…

– Может, потому и догадался, что мозги не зашорены, – заметил Данил. – Он допустил возможность невозможного.

– Вы хотите задать вопрос, который не задал он?

– Да.

– Тогда я о-о-очень вас разочарую, – лукаво протянул старичок. Его настроения менялись просто неимоверно быстро. – У меня не было никакой собственной мечты, которую бы хотелось воплотить. Только азарт учёного, тот же, который вёл Эйнштейна. Я был одержим желанием создать субстанцию, которая менялась бы под влиянием мысли, но не хотел, чтобы её применяли как оружие – эдакую «мыслебомбу»…

– Я имел в виду другое. Зачем было нужно, чтобы корабли Союза «случайно наткнулись» на планету? Вы ведь как-то сюда попали – значит, маршрут был известен человечеству и раньше… учитывая, что трансформация планеты, пусть даже самыми совершенными средствами – дело не сиюминутное, рискну предположить, что намного раньше. Зачем нужно было заставлять специалистов «рыть носом землю», как вы изволили выразиться? Зачем вы прячетесь от людей? Неужели стыдитесь того, что сделали?

– Людям нужно чудо. Они хотят верить в чудо, а не наблюдать результат эксперимента, пусть даже самого успешного… Так почему не доставить им радость?

Повисла неловкая пауза. Данил чувствовал неладное. Что-то здесь не так… Гуманный гений-одиночка, бескорыстный мечтатель… Слишком просто.

Раз уж решился прийти, нужно выяснить всё. А для этого надо поставить вопрос ребром.

– Я бы не попал сюда без вашего желания. Вам что-то от меня нужно?

Он испугался, что на этом разговор закончится. Но старик лишь улыбнулся.

– Вы умный молодой человек. Да, вы нужны мне. Вы должны узнать всё, с начала. Триста лет назад, когда Галактический Союз назывался по-другому…

Триста лет! Данил даже не удивился. Подумаешь, какой-то эликсир бессмертия – по сравнению с технологией, позволившей воплощать все мечты…

– …исследования космоса велись совсем другим путём. В произвольную точку пространства направлялся зонд, и те доли секунды, которые держалась связь между двумя точками, передавал информацию о месте, где оказался…

– Но это колоссальная затрата энергии!

– Не забывайте, что масса переброски была очень небольшой. В совокупности это обходилось намного дешевле, чем строительство и эксплуатация этих новомодных кораблей… Хорошо, избавлю вас от лишних подробностей и перейду к сути. Для экспериментов мне нужна была планета с грунтом определённого типа, кислородная и лишённая разумной жизни. Такая нашлась. Меня переправили на неё в герметической капсуле. Через сто двадцать лет я добился успеха – планета стала такой, какой является ныне. До того она была болотистой… Мой эксперимент привёл к гибели всех форм местной жизни.