Армагеддон был вчера - Александр Полосин

Вот те раз!

– Как это – меня доставить? А ты?

– Понимаешь, Вася… Как бы сказать-то… Дел у меня тут много. Столько всего начал, а уйду – всё ведь рухнет. Да и что мне там делать-то? Кому я там нужен…

Радость, чуть забрезжившая в душе, истаяла, как ночной туман поутру. Я посмотрел на домового, глянул в окно. В палисаднике цветёт сирень. По мостовой важно вышагивает урядник, встречный люд кланяется уважительно. Вспомнились шумные, дымные, загаженные улицы нашего города, суета, работа, зарплата, правительство…

– Ты чего, уснул что ли? – вывел меня из задумчивости Федька.

– Знаешь, Федь. Я, пожалуй, тоже погожу. Что-то мне подсказывает, пожалею я, если вернусь.

– Хы… А и правильно, – он звучно усмехнулся. – Да и Купава закручинится. Без тебя-то.

Я представил огромные, всегда немного смеющиеся глазищи, косу до пола…

– А то ж, боярин. Заныкай бирюльку, может, и сгодится на что. И пойдём-ка вечерком в трактир, а то заработался, небось. Только карты не бери, во избежание.

Федька хмыкнул и повесил трубку. А я хватил с горя ещё ковшик квасу, вышел на крыльцо, посмотрел кругом – красота! В голове крутились слова:

«Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна… »

И солнышко смеялось в небе.

Александр Ладейщиков

Гримуар, или Тайная эволюция знаний

Киса сидел за компьютером, обложившись бутербродами с сёмгой, кофе, блокнотами и тетрадями. Он выискивал лекарства в сети для своих знакомых. Знакомые заказывали всяческие заморские снадо бья, наивно полагая, что если тот работает в фармацевтической фирме, то его складские полки ломятся от разных редкостных панацей. Имея личные связи с некоторыми крупными поставщиками, Киса, как провизор, известный в узком профессиональном мирке московских оптовиков, мог заказывать небольшие партии по оптовым ценам, что давало ему небольшой кусочек масла на корочку хлеба…

Мама Кисы была врачом неотложки, всю жизнь проработала в одной и той же конторе. Киса много лет, на правах сына, запросто ходил в её лечебное учреждение, подлечивая болячки у неплохих врачей и внося им скромный наличный взнос «на покупку катетеров».

Обычно мама сидела в своей комнате, отдыхая от суточных дежурств, и просматривая все сериалы. Киса часто заходил к ней, разваливался в кресле, и они беседовали на разные идеологические и международные темы. По абсолютно всем вопросам бытия мама стояла в непримиримой оппозиции взглядам Кисы, отчего он иногда впадал в транс, но не обижался, а жалел её, как женщину «советского покроя».

Сегодня мама пришла с прогулки раньше обычного и заявила с порога:

– Я тут книгу интересную приобрела. Мне на работе Катя… нет, Маша посоветовала. Двести рублей стоит. В ней много схем и табличек, ты её возьми осторожненько, положи в сумочку, а на работе скопируй на ксероксе таблички и заклей их в такие прозрачные обложечки.

Киса хотел сказать, что копир на работе вовсе не фирмы «Ксерокс», а какой-то другой, а файлы и дома есть, но промолчал, не желая очередного идеологического спора.

У себя в комнате, уже перед сном, часа в два ночи, он решил просмотреть книжку. Увесистый том назывался «Радиостэзия. Медицина будущего». Книга буквально была переполнена схемами, которые пестрели значками рун, разнолучевых звёзд и свастик. Почитав текст книги наискосок, он нашёл просто неприличное количество слов «чакра», «биолокация маятником» и «психоэнергетическая сущность астрального тела».

Киса усмехнулся про себя, подумав что-то про Мулдашевых от терапии и Фоменко от фармакологии.

Побывав на работе, Киса сделал копии, отдал их маме. И завертелся в круговороте дел и поездок. Он подрабатывал ещё в одной фирме, на правах консультанта по некоторым чрезвычайно трудным вопросам фармацевтического бытия. И дни шли быстро, недели ещё быстрее, месяцы летели, как листья с деревьев. С подругами сей жизни роковой у Кисы как-то периодически не складывалось, и стал он замечать, что всё больше вечеров проводит в известном в Отрадном заведении «Белый верблюд». Он понял, что этот образ жизни его понемногу засасывает, а робкие попытки изменить стиль жизни ни к чему не приводят. Но ладно…

Между тем, в поведении кисиной мамы происходили постепенные, но коренные перемены. Телевизор теперь тоскливо покрывался пылью в углу комнаты. Зато на столе завелась плошка со свечкой, а таблички из той давешней книги, что он когда-то копировал, размножились в огромном количестве. Теперь они покрывали стол, кресла, и все мыслимые плоскости, кроме пола. Заглядывая в мамину комнату, Киса всё чаще видел её с маятником на тоненькой ниточке, которым она водила над таблицами, бормоча какие-то мантры.

Однажды он зашёл к маме и, как всегда, разгорячённый дозой алкоголя, с бутылкой пива в руке, стал весело и оживлённо рассказывать о жизни страны– в своей собственной весёлой интерпретации.

Раньше, слушая его анекдотические объяснения действий «больших шишек», мама всегда весело смеялась. На этот раз она странно и раздражённо посмотрела на него и сказала:

– Извини, я занята. Зайди… завтра, что ли.

Обалдев и обидевшись, Киса вышел из комнаты. На душе было противно.

Даже погано. И, одевшись, он традиционно побрёл под мелким поганым дождичком в «Верблюд». В этот вечер он выпил больше обычного, с трудом пришёл домой, и ночью ему снились какие-то страшные и крайне неприятные сны. Несколько раз он просыпался от бешеного сердцебиения, и наконец, выпив таблетку феназепама, уснул спокойным, но чутким сном. Во сне он слышал, как мама ходила по комнате, и что-то бормотала странным тихим голосом. «Надо с ней поговорить завтра, это просто чертовщина какая-то», – была его последняя мысль, после чего он уснул.

Утро было омерзительным. Голова болела, лицо опухло, да вдобавок за окном шёл противный дождик с примесью снежной крупы. Киса, вышедши на кухню, выпил кофе, но на душе было по-прежнему плохо.

А тут ещё это новое мамино увлечение, мантры эти!

– Мама, ты же врач. Ты всю жизнь проработала на неотложке. Ездила на вызовы к «шишкам дубовым»,– пытался пошутить он. – Разве на вызовах ты не колола строфантин в сердце? Или же ты читала над коматозниками свои мантры?

Лучше бы Киса этого не говорил. Реакция была очень острой, со слезами и яростными обвинениями.

– Ты ничего не понимаешь! Время лекарств – проходит, от них нет никакого толку, кроме вреда и побочных воздействий на печень, вплоть до рака! А многомерная медицина – это будущее, это медицина двадцать первого века! Можно диагностировать безо всяких томографов любую болезнь! Можно составить по таблицам, с помощью маятника, вибрационные ряды, и они своим излучением разрушат любую болезнь!

– То есть, ты утверждаешь,– вяло попытался отбиться Киса,– что с помощью вопросов, которые ты задаёшь маятнику, можно выйти в так называемое энерго-информационное поле? Тогда, получается, можно получить ответ практически на любой вопрос? Вопрос о золотом кладе не задавала?

– Нет, таблицы приспособлены только для интерпретаций тех излучений, которые проистекают от больных органов человека. На другие вопросы… ОНИ могут и не ответить… или обманут. А вот ты вчера напился! Давай я тебя полечу… только нужно твоё согласие.

И пока сын раздумывал над таким практическим поворотом разговора, она продолжила:

– Так, твоё фото у меня есть, Я сегодня же составлю вибрационный ряд…

– Да бред всё это! – возмутился Киса, но тут же махнул рукой. – А, впрочем, делай, как знаешь.

На работу идти решительно не хотелось. Достав мобильник, Киса позвонил начальнику. Соврал, что случился какой-то облом на параллельной фирме. Конечно, тут был риск попасть в глупое положение, если вдруг именно сегодня директора фирм вздумают поболтать по телефону, но особенно изобретать было уже просто некогда. Организм взбунтовался… потребовав традиционной дозы. «А ведь так и спиться недолго», – испуганно подумал Киса, но пошёл к пивному ларьку, последнему в районе, где продавали дешёвое разливное пиво, и давали кружечку в кредит.

Дальнейший день был смутен…

Проснулся Киса дома, вечером. Кошелёк его изрядно опустел, на лице красовалась свежая царапина. «Куда это я лазил?» – мелькнула мысль.

Вдруг его память ярко выхватила эпизод, когда он громко колотил в дверь своей квартиры, так как не обнаружил в карманах ключей…

– Я, это, вроде как ключи, того,– промямлил он, виновато заглянув в комнату мамы.

Она молча взяла связку ключей и бросила ему в подставленные ладони.

– А… это… как же? – только и смог молвить больной и страдающий Киса. Мама, всё с тем же осуждающим выражением лица, выдержала паузу, но затем всё же ответила:

– Взяла маятник, задавала ему вопросы, по его движениям определяла, что он отвечает… Методом «да-нет» нашла связку в траве, возле скамейки, где ты выпивал…