Позолоченная луна - Джой Джордан-Лейк

том, что вы…

Он не сказал, слишком худа и кажешься голодной — но она это поняла.

— …Не очень подходите по виду, — закончил он.

Стараясь сдержаться, она подумала, что бы могла сказать мисс Хопсон. В конце концов, трудно ошибиться с хорошей цитатой и расправленными плечами.

— А внешний вид способен и солгать. Людей обманывают украшенья.

Выражение лица продавца не изменилось — в глазах не мелькнуло даже искры узнавания.

— Ясно.

Но, конечно, ничего ему было не ясно. Он не понял намека.

— «Венецианский купец», — послышался голос сзади.

Керри и продавец, оглянувшись, обнаружили рядом Джона Кэбота. Он снова смотрел на нее. С непроницаемым лицом.

Продавец завертелся на месте — явно пытаясь переоценить свое впечатление от Керри: ее одежда, похоже, когда-то была довольно дорогой, но сейчас сильно заношена. Керри чувствовала, что он рассматривает ее лицо, возможно, думая — достаточно приятное, вот только глаза, как у пехотинца на марше.

Она повернулась спиной ко всем этим гостям Вандербильта, которые уставились на нее. И, как учила ее тетя Рема, начала про себя считать до десяти.

— Внутри, — рассуждала Рема, — с сердцем-то, там все так, как задумывал Господь. Но люди-то в основном судят по тому, что снаружи. Так что, если уж хочешь преуспеть в этом мире, упаковку-то придется пригладить.

— Благодарю, — сказала Керри, — за потраченное на меня время.

Не оборачиваясь, она вышла, высоко подняв голову. Но все же по пути она снова поймала непроницаемое лицо Джона Кэбота, который так и не сводил с нее глаз.

— Похоже, — заметил Грант, — у нашей мисс МакГрегор из поезда возникли сложности с поиском работы. Сначала в гостинице, теперь здесь. Интересно, можно ли ей как-то помочь. — Он совершенно не пытался понизить голос, как будто хотел, чтобы Керри услышала его.

Глядя прямо перед собой, она шла к выходу, где швейцар продолжал изучать узоры на потолке.

Джон Кэбот, очевидно, решив, что она уже не услышит его, произнес:

— Да сам тот факт, Грант, что вы запомнили ее имя…

И это было последнее, что услышала Керри.

И намного больше того, что она хотела услышать.

Едва выйдя из дверей магазина, она замерла на месте, увидев Талли, которая чуть не плакала. Перед ней стоял шериф Вольфе, уперев руки в боки.

Джарси держал сестру за руку, а другая рука, явно готовясь нанести удар, уже была сжата в кулак.

— Талли? — Керри рванулась вперед. И споткнулась обо что-то на тротуаре.

— Вот именно, — заметил Вольфе. — Именно поэтому я и сказал этой парочке, что они не могут торговать своими мерзкими корешками возле самого лучшего в городе магазина. Да и люди об них спотыкаются. И это не то, что хотел бы тут видеть хозяин.

Перед парадным входом в «Бон Марше» Талли и Джарси разложили полукругом несколько рядов женьшеневых корней. Кривые коричневые коренья лежали там, как искореженные тельца странных кукол. У корня женьшеня тысячи полезных свойств, и близнецы, должно быть, многие дни часами искали и откапывали их. Но Керри понимала, как все это выглядит в глазах городских жителей.

Обхватив близнецов руками, она хотела бы заткнуть им уши, чтобы они не услышали того, на что намекал офицер — что нищие горцы, пытающиеся выжить как могут, представляют собой неприятное зрелище.

Ну, разве что, сердито подумала Керри, такие, как Джон Кэбот будут каталогизировать все это — унижения и лишения ее семьи, ее народа, ее жизни — для, возможно, какой-то своей будущей работы.

— Мы заберем их отсюда, — сказала она Вольфе.

А близнецам добавила:

— И продадим в другом месте. За наличные, которые вы честно заработали, чтобы помочь. Вам, должно быть, пришлось немало потрудиться.

Нагнувшись и чмокнув каждого из близнецов в макушку, Керри снова взглянула в сторону «Бон Марше».

Там, у окна, стояли Джон Кэбот и Мэдисон Грант. Они наблюдали за уличной сценкой. К ним еще присоединились две дамы, у каждой из которых на шее было жемчужное ожерелье, сияющее сквозь стекло безупречным белым отсветом.

Я в ловушке, хотелось завизжать Керри. В ловушке заботы о близнецах, которых я люблю, и об отце, которого по сути нет. Я в этом месте, где нет работы, где от фермы почти ничего не осталось и где нет выхода — вообще никакого выхода.

А вы стоите и смотрите на меня.

Глава 15

Проведя в беспокойстве полдня после того как полицейский остановил их компанию на выходе из «Бон Марше», чтобы задать вопросы про убитого репортера, Лилли решила сосредоточиться на улыбках. Она напоминала себе, что пути к отступлению нет. Что сделано, то сделано.

Если бы она могла двигаться только вперед… И не тащить за собой свое прошлое, как якорь. Не слышать больше отцовского голоса в своей голове.

Бывает время, дорогая малышка, когда мужчина должен брать дела в свои руки. Иначе каждый чертов Джапетто заставил бы меня платить королевский выкуп за то, что они будут делать на моей верфи, что хотят.

Лилли вытрясла этот голос из головы.

С того убийства на станции ее каждую ночь мучили кошмары. Репортер наклонялся над ее постелью, указывая на нее пальцем. Иногда к нему присоединялся малыш из Нового Орлеана, его хромая нога становилась толстой, как ствол дерева, и он волок ее за собой. Совершенно невероятно, что ей снова пришлось встретить того же самого ребенка, которого она увидела с балкона в Новом Орлеане, — и именно в тот момент, когда его искалечили. А теперь, словно всего этого было мало, она еще должна видеть его во сне.

Так что спала она плохо, невзирая на все удобства «Бэттери Парк». И даже, как утверждала Эмили, начала бродить по ночам — от чего Лилли отмахивалась каждое утро за гостиничным завтраком.

— Сон, — отвечала она Эмили, — это для тех, у кого не хватает воображения на то, что можно делать в лунном свете.

Выдавив легкий смешок, она шла между Грантом и Кэботом по оранжерее Билтмора.

— Мне кажется так забавно, что вы оба обвиняете друг друга в преступлении, — она сделала паузу для большего драматического эффекта. — Запоминания имени.

И сама внутренне сжалась при слове преступление.

Грант, с его крокодильей улыбкой, только засунул руки поглубже в карманы брюк. А Кэбот продолжал смотреть вперед, на окружающие поместье горы.

Гости следовали за хозяином мимо последних орхидей оранжереи, через огороженный сад. По другую сторону от Эмили семенил сенбернар Седрик — по следам хозяина, как всегда старалась делать эта зверюга.

— Pauvre petite bete. Ну, та женщина с гор. Бедняжка. Она, возможно, даже слышала, как вы там пикировались. Как будто