Капля духов в открытую рану - Катя Качур

в доме, но порой бесилась, когда хозяйка целовала Варфоломея в губы, оставляя на его подбородке ярко-красную помаду. Варфоломей вырывался и матерился басом: маво-о-о.

От звонка в дверь вздрогнули все трое. И втроем же пошли открывать. На пороге стоял Костик с букетом роз, несоразмерным его росту, и высокий шатен в темном костюме и пепельно-розовой рубашке.

– Мария, простите этого козла. Он больше никогда не будет. Меня зовут Ярослав, я его друг. Здравствуйте!

Машка отступила, втягивая носом изысканный парфюм, ноги ослабели, голова закружилась.

– Добрый день, проходите…

– Машуль, ну я и правда не буду, – промямлил Костик и споткнулся о кошек, которые нарезали круги, кидаясь под ноги гостям.

– Варфоломей, дружище! – Славочка схватил под мышки кота и прижал его к груди. – Какой же ты бегемот!

Варфоломей с подвыванием урчал и норовил куснуть Славочку за подбородок. После окончания Гнесинки они не виделись шесть лет. Славочке часто снился кот, и он больше так и не смог полюбить ни одного зверя, даже привезенного из Лондона Йорика. Тося с тоской недолюбленного существа отошла в сторонку и села на пороге комнаты.

– Что вы! На черное? Он же лезет клоками! Давайте я почищу. – Машка взяла щеточку для деликатных тканей и стала водить по лацканам пиджака.

– Классная вещь! – восхитился Славочка. – Где вы такую взяли, я всегда мучаюсь с чисткой костюмов!

– Сен Лораны к шмоткам кладут такие щеточки, я вам подарю, – смутилась Машка.

– Надо познакомиться с Сен Лоранами, – улыбнулся Славочка. – Наверное, неплохие ребята.

– У них очень хороший крой костюмов. Если вы скажете свой размер, я закажу из Италии.

– Благодарю вас, закажите лучше Костику, он ведь отныне – штатный музыкант Московской филармонии.

– Костян и в «Большевичке» походит, все равно напьется и изваляет в грязи.

– Машуль, ну хватит. – Недолюбленный, как и Тося, Костик опустил букет на обувные полки.

На кухне пили кофе. Славочка отказался от еды, Костик залез в холодильник за спиной у Машки и выудил пальцами из кастрюли кусок вареного тунца.

– Это для котов, дурак, – сказала Машка, не оборачиваясь.

– Пведставляешь, Свав, – ответил Костик с набитым ртом. – У нее обоняние, как у меня свух. Пвосто овчавка.

– Почему, если у человека абсолютный слух, он Моцарт, а если абсолютный нюх – то сразу овчарка? – спросила Машка Славочку.

– Музыканты такие люди, Мария, – ответил тот. – Они во все блюда добавляют щепотку пафоса, высокопарности. Поэтому, если он будет называть себя Моцартом, ответьте, что вы – Эме Герлен.

Машка млела. Она ничего не знала про Эме Герлен и даже сомневалась, мужчина это или женщина, но речь Славочки казалась ей чистейшим нектаром, да и сам он был похож на эльфа, который вызволил Дюймовочку из царства невежд. Она смотрела на Славочкины руки с безупречным маникюром, на его аристократичную розово-пепельную рубашку, манжеты которой он не боялся испачкать, и ловила себя на том, что с огромным удовольствием отчисляла бы максимальные проценты Господу Богу, если бы тот просто позволил ей быть рядом с таким принцем. Не целовать, не трогать, а просто дышать его телом, мыть чашки, из которых он пил кофе, стирать вручную его рубашки, докуривать его сигареты…

– Закатай губу, – подытожил Костик, когда они закрыли за Славочкой дверь. – Тебе до него расти еще сорок шесть жизней.

– Да ладно! – огрызнулась Машка.

– Каждый раз, когда ты будешь представать перед судом Божьим, справа от Всевышнего сможешь видеть его лицо.

– А ты за какие такие заслуги с ним дружишь? – съязвила Машка.

– Мне просто повезло, – ответил Костик, беспардонно расправляя ее постель. – Просто повезло…

Глава 24

Сквозь арку желто-зеленого дома на Страстном бульваре был виден крохотный дворик в одесском духе. В бывших особняках, поддерживающих друг друга своими толстыми кирпичными плечами, новоделы наковыряли множество дверей с конкурирующими табличками. «Сомнолог. Гипнолог. Нарколог. №14» – гласила распечатанная надпись на листе А4.

– Чет мне страшно, – поежился Костик.

– Не ссы. Сайгонский сказал, крутой специалист, значит, так и есть. – Славочка нажал пальцем в кожаной перчатке на металлическую кнопку домофона, которая сияла на фоне грязной стены, как святыня, натертая до блеска сотнями чужих рук. Дверь открылась, темный виляющий коридор привел в чистый кабинет. Крупный мужик в белом халате приветливо улыбнулся.

– Мы от Сайгонского, – сказал Славочка.

– Сайгонскому привет. Хотя ни разу в жизни его не видел. – Мужик опустился в кресло. – Присаживайтесь. – Он глазами пригласил Костика на стул пациента. Костик, озираясь, присел на край.

– С Константином заключен серьезный контракт, – начал Славочка официальным тоном. – Минимум на год. Но у него есть слабость, э-э-э… он не равнодушен к спиртному. Может сорваться.

– Понял, – коротко сказал мужик и обратился к Костику: – Мы вошьем вам торпеду – таблеточку дисульфирама. Во-первых, вас будет меньше тянуть выпить, во-вторых, если сорветесь – минимум потеряете эрекцию, максимум – жизнь.

Костик округлил глаза:

– Я умру?!

– Да.

– Нет. – Костик встал и задом попятился к двери.

– Он согласен, – железным голосом отрезал Славочка.

Костик оглянулся с видом побитой собаки и снова вернулся на стул.

– Кровь сдали?

– Сдали. – Славочка протянул мужику бумажку с Костиковыми анализами.

– Раздевайтесь.

– В каком смысле? – Костик был в состоянии обморока.

– Ну я же не через пальто буду вшивать препарат? – терпеливо ответил мужик.

– Вшивать куда? – Локоть Костика, лежащий на столе, затрясся. Его вибрация передалась стеклянному стаканчику, в котором зазвенели карандаши и ручки.

– В попу.

– Что, прямо… А как же? – Костик стал бледно-зеленым.

– Вы – родственник? – обратился мужик к Славочке.

– Друг, – ответил тот.

– Пройдемте со мной. – Врач пригласил его в соседнюю комнату, где была организована нехитрая операционная.

– Я вошью ему витаминку, – понизив голос, сказал он. – Не надо травить парня, вещь небезопасная. А тягу к алкоголю сниму с помощью гипноза.

– Вы уверены… – начал Славочка.

– Уверен, – прервал его мужик. – Очень внушаемый пациент. Знаю таких. Гарантия – три года. Но придется доплатить еще три тысячи.

– Я готов, – сказал Славочка, и они, пожав друг другу руки, вышли к виновнику торжества.

– Идемте, – резюмировал эскулап, обращаясь к Костику. – Друг подержит вас за руку.

– Это больно? – сдавленно спросил Костик.

– Сделаем под общим наркозом.

Они прошли в операционную, Костик спустил штаны и в трусах лег на кушетку попой вверх. Славочка невольно улыбнулся: друг был в хлопковых боксерах от Труссарди, явно подаренных Машкой, в то время как в общаге на нем обычно развевались сатиновые «фэмили».

– Нет, нет, сначала на спину, лицом ко мне, – скомандовал доктор.

Славочка взял Костика за руку с одной стороны кушетки, мужик подошел с другой.

– Смотреть мне в глаза. – Его голос стал