Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Насаждение демократии сверху в России в очередной раз провалилось. В начале XXI века Россия снова вернулась к традиционному бюрократизму и псевдопатриотическому самодержавному деспотизму. Однако в России через все препоны продолжается формирование среднего класса и той самой «буржуазной» культуры, которую отвергал Бердяев, но которая способна преодолеть те крайности российского менталитета, об опасности которых для будущности России он пророчески предупреждал. Как и Бердяев, мы тоже верим в будущее России, в творческую мощь её интеллигенции, в способность создавать высокую культуру и в то, что Россия обретёт наконец долгожданную и выстраданную ею свободу. Реальную свободу и способность создавать достойную человека жизнь в реальном, материальном, эволюционирующем мире, а не вымышленную, чудотворную, утопическую псевдосвободу, служащую идеологическим обоснованием всевластия государства и прискорбного бессилия его граждан.

Философское свободомыслие Николая Бердяева и его новое религиозное мировоззрение, несмотря на его предвзятое отношение к научности и эволюционизму, проникнуто историзмом, верой в свободу и творческую активность человека, в его способность к творческому усовершенствованию мира и самого человека. Поэтому оно может рассматриваться в качестве предшественницы научной веры, а сам Бердяев – в качестве её предтечи.

16.4. Теологический эволюционизм П. Тейяра де Шардена

Теологический эволюционизм Тейяра де Шардена явился последней в XX веке крупномасштабной попыткой совместить несовместимое – теологию с научно-ориентированной философией, традиционную религию с результатами инновационных научных исследований, идеологию традиционного общества с развивающимся научным познанием, мифологическое мышление с реалистическим постижением мира, библейский креационизм с современным эволюционизмом. Такая попытка была продиктована прежде всего тем, что Тейяр в своей личной жизни и профессиональной деятельности сочетал активное осуществление роли служителя церкви и крупного учёного.

Член Ордена иезуитов с 1899 г., католический священник с 1911 г., он одновременно был выдающимся палеонтологом, археологом, антропологом и философом-гуманистом. Он внёс весьма значительный вклад в изучение происхождения человека, став одним из участников великого археологического открытия XX века – обнаружения останков синантропа, позволившего проследить один из путей антропогенеза и убедительно доказать существование одного из промежуточных звеньев эволюции приматов от обезьяны к человеку.

Это открытие сильно повлияло на мировоззрение Тейяра, заставило его отказаться от традиционного креационизма, освящённого авторитетом Библии. Нужно было изобрести какой-то новый креационизм, не так явно противоречащий столь наглядно подтверждающему эволюционному учению. Можно было, конечно, тупо отрицать очевидное, пытаясь найти поводы для дискредитации научной истины, как это делали и продолжают делать так называемые «научные креационисты». Тейяр же, будучи одновременно честным учённым и верующим христианином, пошёл по другому пути. Вслед за Бергсоном он поставил перед собой задачу эволюционного обоснования креационистского мировоззрения, научного доказательства правоты религиозных убеждений.

Взгляды Тейяра в начальный период его научной деятельности формировались под сильным влиянием теории биосферы русского учёного и философа-космиста В. Вернадского. В курсе лекций по геохимии, прочитанных в Сорбонне в 1922–1923 годах Вернадский во всех подробностях изложил свою идею эволюционного преобразования биосферы в ноосферу. Ноосфера (сфера разума, от греч. «ноос» или «нус» – разум, ум, интеллект) рассматривалась Вернадским как новая геологическая оболочка Земли, развивающаяся в биосфере под действием разумной деятельности людей и материализованных результатов реализации научных идей. Мысль Вернадского о ноосфере как высшей и последней стадии эволюции биосферы стала впоследствии одним из краеугольных камней философии Тейяра.

Основная мысль этой философии заключается в том, что эволюция материи, доступная научному изучению извне, через человеческое восприятие и опыт, сопровождается и направляется развитием Божественного сознания внутри всех материальных образований, причём развитие Сознания, пронизывающее эти образования, направлено от бесчувствия косной материи к простейшей раздражимости при возникновении жизни, от неё – к психике и далее к разуму, венчающему эволюцию материи и образующему феномен человека. Вернадский (и вслед за ним Тейяр) рассматривал биосферу как космическую силу, ставшую итогом эволюции окружающей части Вселенной и закономерно приводящей к возникновению и развитию ноосферы. Он показал, что живые организмы в процессах своей жизнедеятельности совершают грандиозную химическую работу по переработке косной материи и создании условий для распространения живого вещества. Тем самым он фактически впервые обосновал концепцию эволюционной работы и её частного проявления, биологической работы, не называя, однако, самих этих терминов и не возводя их на уровень философских категорий.

Тейяр же поставил вопрос о том, что движет этой активностью, что или кто направляет эту работу. И, в отличие от Вернадского, пришёл к выводу, что сами живые существа представляют собой лишь своего рода «рабочие органы» той Силы, которая, сама эволюционируя, совершает работу по преобразованию Космоса в направлении разума. Именно с этой точки зрения эволюция предстала как творение Бога.

Пытаясь распространять подобные взгляды, Тейяр столкнулся с резким неприятием ортодоксальной церкви. Уже в 1926 г. ему было запрещено преподавание теологических дисциплин, вследствие чего он уходит из Католического института. Ему также запрещалось публиковать труды по теологии. Сам Тейяр рассматривал свою теорию эволюции лишь как развитие и обогащение философского и теологического арсенала католической веры путём его существенной модернизации и одновременно научного подтверждения и обоснования. Он осознавал устарелость канонизированной католической церковью философии Фомы Аквинского, опиравшейся на буквальное прочтение Библии. Выбиваясь из официального томизма, в русле которого должен был мыслить ортодоксальный католический философ и теолог, Тейяр проповедовал аллегорическое прочтение Библии, чтобы приспособить религиозную философию к научному мировоззрению и ввести в неё теорию эволюции, соответствующим образом переосмысленную и препарированную. Томизм своей теорией двойственной истины жёстко разделял научное знание и религиозную истину, Тейяр же намеревался их соединить. Фома как основатель томизма основывался на событийном описании истории творения мира и человека за шесть дней, тогда как Тейяр отвергал прямое истолкование библейских текстов, требовал приведения креационизма в соответствие с научным знанием и описания творения мира и человека в качестве длительного исторического процесса на основе теории эволюции.

Главным грехом Тейяра, его еретическим выступлением против основ традиционной христианской веры было отрицание личностной природы Творца, Его антропоморфного образа. Мыслить так – значило ревизовать всю многотысячелетнюю религиозную культуру, основанную на Библии, подвергать сомнению христианские ценности, ставить в зависимость от непрерывно изменяющихся научных теорий сам символ христианской веры. Принятие такого подхода означало бы введение плюрализма, растаптывающего святость христианского вероучения, чреватого расколами в среде верующих и новым протестантизмом, падением веры в незыблемость и боговдохновенность религиозного мировоззрения, а не просто одобрение новой более современной философской доктрины, приходящей на смену прежней устаревшей. В своей безграничной наивности Тейяр и его последователи – модернизаторы церковного вероучения совершенно не осознавали последствий одобрения церковью их идей, того вреда, который они наносили церковной организации, оставаясь в её лоне. Отказываться от красоты и драматизма библейской мифологии, чтобы заменить их сухими научными теориями и их совершенно неадекватной спиритуалистической трансформацией – значило подорвать массовую базу религии, оставить пастырей без паствы, а церковь без экономической поддержки верующих, лишить её наработанного веками культурно-мобилизационного потенциала. Ибо онаучить религию так же невозможно, как дополнить мифами современную науку.

Конечно, подлинная история природы, открываемая наукой, не менее красива и драматична, чем библейская «священная история». Она ещё больше порожает человеческое воображение и пробуждает мобилизацию интереса. Но для того, чтобы она стала основой человеческого мировоззрения, нужны другие книги и другая вера, базирующаяся не на мифологии, а на реальной системе знаний. Тейяр же опирается на систему знаний, не только весьма невнятно её излагая, но и стремясь обосновать ею новую мифологию, которая ничуть не более научна, чем старая, и должна, по замыслу её автора, подкреплять научными знаниями и философским эволюционизмом основания традиционной веры. Кроме смуты в сознание верующих такой подход ничего не может внести. Это ещё раз показывает, что нельзя быть двоеверцем, необходимо сделать свободный выбор: или мы верим в возможность гуманного преобразования природы и человека, или признаём утопию жизни вне материи, души вне тела.