На 127-й странице. Часть 3 - Павел Крапчитов

когда они со Штейнером бежали с «Гайрет», не чувствовала. Она была взволнована. Да, что там взволновала, ее всю трясло от страха. Но когда они оказались на берегу, страх постепенно стал уходить. Вот тогда Штейнер и предложил ей выпить своей микстуры.

— Если это и было лекарство, — сказал Деклер. — То это — плохое лекарство.

Он серьезно смотрел на Терезу, и от его взгляда ей стало не по себе.

— Опий — яд, — продолжил он. — Он может вызывать приятные чувства. Но человек быстро привыкает к нему и уже без него не может обходиться. В конце концов человек умирает.

— Но откуда вы все это знаете? — Терезе совсем не хотелось плохо думать о Марко Штейнере. — Вы же не врач!

— Знаю, — уверенно сказал Деклер. — У вас сейчас на душе тоска? Мутит? Вы не находите себе места, не можете заснуть?

Энтони достаточно точно описал ее чувства, которыми она мучилась всю ночь.

— Да, — растерянно сказала Тереза. — Но зачем мистеру Штейнеру это было нужно?

— Не знаю, — ответил Энтони. — Возможно, он что-то замышлял.

— Нет, этого не может быть, — возразила девушка. — Мистер Штейнер — хороший человек.

И она стала рассказывать Энтони, что происходило с ней после того, как она рассталась с Генрихом. Деклер внимательно слушал, а потом сказал:

— Ваш Штейнер, все равно, темная лошадка, — и добавил. — Пейте чай. В вашем состоянии надо больше пить и есть.

— Кусок в горло не лезет, — призналась Тереза.

— А придется, — улыбнулся Энтони. — Пища тоже наркотик. Буду кормить вас деликатесами. Пусть одно удовольствие замещает другое.

Тереза его не очень поняла, но Деклер, говоря эти слова, своей ладонью накрыл ладошку Терезы, все еще лежащую на его руке, и сразу же смыл слов, сказанных им, стал не важен. Важно было, что тонкая ниточка обоюдной приязни все еще существует, а не оборвалась, как когда-то на «Ливерпуле». А если для сохранения этой связи надо будет пить чай и есть, то Тереза это с удовольствием будет делать.

Сцена 37

Что мне делать? Как мне себя вести с Терезой? Я не знал. Тот поцелуй произошел, можно сказать, случайно. Радость от встречи, нежный взгляд девушки и странное совпадения моего рисунка и с ее реальным обликом, увиденным мной в тот момент, сыграли со мной злую шутку. Но я не мог просто так подойти к ней и сказать: «Извините, так получилось». Я знал, что для Терезы это многое значит.

— Ну так, почему бы тебе не замутить с этой принцессой? — поднялся откуда-то из глубины меня внутренний голос.

— Не знаю, — вступил в дискуссию сам с собой я. — Что-то останавливает.

— Да, ладно, — продолжил мой внутренний «я».

Надо сказать, что эта моя версия бы весьма развязной.

— Тебя же не останавливало, когда ты решил замутить с миссис Донахью, что она замужем.

— Куража нет, — буркнул я в ответ.

Начиная интрижку с Верой, которая тогда представлялась, как миссис Донахью, я все еще ощущал подъем настроения, который произошел после моего попадания в этот мир. Скинул двадцать лет, при деньгах, плыву в далекое путешествие. И когда я увидел красивую женщину, у меня не было ни минутного сомнения в том, что надо делать. Но то, что начиналось, как интрижка обернулось сильной привязанностью к этой необычайной женщине, а затем и вовсе переросло в трагедию. Начать все заново, как будто ничего не произошло, я не мог. А может быть, просто боялся. Когда я увлек Веру к себе в каюту и заглянул в ее глаза в них было много чего, но не было того, что я видел сейчас в глазах Терезы. Мисс Одли ждала от меня чего-то большего, чем интрижка во время путешествия вокруг света. А ничего кроме такой интрижки я не мог ей предложить.

— Ну, ты и зануда! С тобой не интересно, — сказал мой внутренний голос и исчез.

Весь этот внутренний диалог так и не привел меня к пониманию, как мне вести себя с Терезой. Развивать отношения я не хотел. Делать вид, что ничего не произошло не получалось.

«Буду вести себя так, как будто она моя сестра,» — решил я про себя. С одной стороны, достаточно близкие отношения, много чего позволяющие, а, с другой стороны, не пересекается грань, за которой начинаются уже взаимоотношения мужчины и женщины.

Дело еще осложнялось тем, что Тереза явно страдала от последствий приема той микстуры, которой ее поил этот Штейнер. Она нервничала, начинала что-то неожиданно обсуждать, потом замыкалась в себе. Я ничем не мог ей помочь. Больше пить воды? Выгнать гадость из организма? Но после выпитой большой кружки чая, Тереза наотрез отказалась от второй и ушла в свою каюту. Я почувствовал облегчение, за что мне тут же стало стыдно. Выждал с полчаса и тихо постучался в дверь ее каюты. Тереза сидела на постели, устало откинувшись на железную спинку кровати. Я подошел, сел рядом и взял ее за руку.

«Ну, а что?» — подумал я. — «Может же брат взять за руку свою сестру, чтобы ее утешить? Конечно!»

Но Тереза тут же воспользовалась создавшимся положением. Она чуть переменила позу и теперь ее головка расположилась у меня на плече.

«Ну вот, что ты будешь делать?!» — в сердцах про себя сказал я.

Так мы и сидели. Я гладил руку Терезы пока не услышал, что ее дыхание стало ровным. Я уложил спящую девушку на кровать и вышел из каюты.

Сцена 38

Переход из Порт Саида в Бриндизи занял у нас около суток. К концу этих суток Терезе стало немного лучше, но все равно до спокойной и уравновешенной, соблюдающей все возможные приличия женщины, какой я ее знал, ей было еще далеко.

В Бриндизи наш пароход пришел ближе к полудню и выяснилось, что нас там уже ждут журналисты. Двое молодых людей, одетых в почти одинаковые, явно недорогие костюмы, бросились к Терезе с просьбой взять у нее интервью.

— Ах, отстаньте от меня! — почти прокричала Тереза. — Энтони, сделайте что-нибудь!

Но репортеров смутить было трудно.

— Мисс Одли, — почти хором заговорили они. — Мы вас почти трое суток ждем. Дайте интервью.

— Господа, — я встал между журналистами и Терезой. — Интервью вы получите, но не сейчас.

— А когда? — не отставали молодые люди.

— Мисс Одли, немного устала от морского перехода, — сказал я. — Давайте встретимся в гостинице через пару часов. Кстати, где порекомендуете остановиться?

Я старался говорить уверенно, и это, наверное, повлияло на репортеров. Кроме того, мой вопрос слегка изменил направление их мыслей.

— Все зависит от кошелька, — сказал