Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях - Егор Петрович Ковалевский

до пят косами. Само собой разумеется, что в такое короткое время мы не могли отрастить своих собственных волос; те, которым суждено было надолго оставаться в Пекине, подбрили головы по-китайски и, отпустив волосы сзади, вплели в них чужие косы; я же подвязывал косу под низ шляпы; и так как шляпы ни в каком случае не снимают, то подобная подделка прошла вовсе незаметной.

Пекин один из самых древних городов в самом древнем государстве в мире, и потому не удивительно, что происхождение его теряется во мраке неизвестности, когда происхождение других, гораздо новейших, давно уже исчезло в этом всепоглощающем мраке. В 1409 г. Пекин сделан столицей и, в противоположность, существовавшей до того времени, южной столице, Нанкину, по-китайски Нань-узин или Нань-ган, назван северной столицей, то есть, Бей-узин, как произносят в северном Китае, и Бе-гин, как произносят южные китайцы, а вслед за ними и европейцы, от которых и мы переняли название Пекин. В разговоре китайцы называют Пекин просто Цзин-чен, то есть столица. Пекин, не считая предместий, имеет 58 ли или около 31 версты в окружности. Народонаселение его трудно определить с точностью: приняв в соображение огромное пространство, занимаемое городом, некоторые европейские писатели доводили населенность Пекина до баснословной цифры – 8.000,000. Стаутов, основываясь на сведениях, доставленных посольству Макартнея, полагал число жителей в Пекине в 3.000,000. О. Гобиль, иезуит, долго живший в Пекине, низвел это число до двух с лишком миллионов. Наш русский путешественник, г. Тимковский, ограничился числом около 2.000,000. Надо вспомнить, что в Пекине все дома – в один этаж, что некоторые частные дома, не говоря уже о дворцах, занимают огромное пространство, что в самом городе есть пустыри; а потому никак нельзя рассчитывать населенность города по его пространству. Г. Захаров, которого обширная и дельная статья о народонаселении Китая помещена в Трудах Членов Пекинской Миссии, собрал, по моей просьбе, сведения от чиновников Палаты Финансов, куда поступают ежегодно подробные ведомости о народонаселении Китая, и по этим сведениям оказывается, что число жителей в Пекине в 1845 и 1846 годах было 1.648,814, а в 1849 г. оно возросло до 1.700,500; с предместьями же, подчиненными пекинскому полицейскому управлению, народонаселение простирается до 3.000,000. За неимением изданных официальных документов об этом предмете, мы готовы признать это число довольно близким к истине, тем более, что оно согласно с показаниями самих китайцев и с собственными нашими вычислениями.

Город разделяется на Ней-чен, внутренний, и Вай-чен, внешний. Первый, по завоевании Китая, манчжуры заняли собственно для себя; второй, китайский или купеческий город. Впоследствии, однако, китайцы нашли средство скупить у промотавшихся манчжуров большую часть их земель и занять их своими домами, и по преимуществу лавками. Во внутреннем городе находится так называемый красный или императорский город, Хуан-чен, и в нем собственно Цзы-цзин-чен, дворцовый город.

Первым предметом посещения и любимейшим местом прогулки наших миссионеров обыкновенно бывает Лю-ли-чан: это длинная улица в китайском городе, почти исключительно занятая книжными лавками. Здесь каждый книгопродавец знает русских, которые обогащают наши обширные библиотеки, миссионерскую в Пекине и Азиатского Департамента в Санкт-Петербурге, и приобретают для себя книги, относящиеся до предмета занятий каждого из них. Русский здесь всегда желанный гость; его усаживают, потчуют, рассказывают ему городские новости и предлагают все, что выходит нового в кругу наук и искусств. Романами обыкновенно завалены задние ряды лавок, и надо сознаться, что они расходятся здесь в огромном, поражающем числе экземпляров. За всем тем новых романов выходит мало; известностью пользуются большей частью старинные романы, которые перепечатываются сотнями изданий и продаются по чрезвычайно дешевой цене, сравнительно с ценами книг в Европе. Главнейшая тому причина дешевизна бумаги. Печатание производится посредством резьбы на дереве. Иезуиты пробовали было ввести типографские станки, но это не привилось к китайскому книгопечатанию; оно и понятно: почти физически невозможно отлить шрифт всех употребляемых в Китае знаков или слов; а составление каждого слова из основного ключа и следуемой к нему привязки, заняло бы несравненно более времени, чем нужно для резьбы; притом же и самая резьба на дереве очень дешева.

Почти несомненно можно сказать, что изобретение книгопечатания не дело случая, но потребность народа. В Китае книгопечатание было известно, конечно, несравненно ранее, чем в Европе. Изобретение его относят к половине Х столетия нашей эры, за несколько лет до воцарения династии Сун, когда пять династий (Вудай) в течение 50 лет беспрерывно сменяли одна другую. В то время существовали уже знаменитые писатели в Китае и жажда к чтению быстро развилась. Сначала слова иссекали на камне; чтоб перевести их на бумагу, покрывали тушью весь камень, и слова отпечатывались белыми на черном фоне; в последствии уже придумали вырезать их рельефно. Для резьбы большей частью употребляют доски из грушевого дерева, известные в Китае под названием ли-му. Печатают обыкновенно только на одной стороне листа, потому что бумага очень тонка, и для этого не употребляют пресса, а наложив бумагу на доску, слегка поводят по ней чистой и мягкой щеткой. Несмотря на эту, по-видимому, медленную манипуляцию, ловкий работник, вооруженный двумя щетками – одной, напитанной тушью, а другой чистой, легко может оттиснуть 1500 экземпляров в день. Издание книг в Китае, особенно ученого содержания, чрезвычайно красиво, за исключением картинок, где они приложены; резьба последних очень несовершенна; но нет сомнения, что китайцы, воодушевленные непостижимым для европейцев терпением, в скором времени приобрели бы навык к этой работе и, вероятно, превзошли бы европейских резчиков, если не вкусом, то тонкостью работы. Китайская бумага принимает чрезвычайно хорошо резьбу на дереве, а употребляемая для этого превосходная китайская тушь слишком известна, чтоб распространяться о ней.

Изобретение бумаги относится к концу I века нашей эры. Прежде китайцы писали на шелковой и бумажной материи, и еще прежде чертили свои иероглифы на бамбуковой плеве.

Лю-ли-чан получил свое название от бывшего тут некогда казенного завода для приготовления изразцов; нынче завод переведен за город; осталась только контора, заведующая его делами. Каждый год в начале первого месяца тут бывает ярмарка, и толпа гуляющих совершенно запруживает собой небольшую площадку, на которой она располагается.

Я слишком далек от мысли писать подробный путеводитель (guide) по столице Поднебесного Государства. В полной уверенности, что большинство читателей не будет в Пекине, избавляю их от подробного исчисления мостов, улиц, замечательных зданий, общественных и проч. и проч., и поведу их туда, куда особенно влекло и где приковывало меня мое собственное любопытство.

Один из примечательнейших памятников Пекина, после императорских дворцов и садов, которым мы посвятим особую статью, это – храмы, или правильнее, жертвенники; нельзя даже назвать их жертвенниками по тем понятиям, которые мы привыкли