Николай I - Иона Ризнич

толпу мародеров от Кремля, Александр Христофорович поставил охрану у винных погребов и овощных лавок, опечатал Успенский собор и навел в Первопрестольной относительный порядок.

Ко времени Отечественной войны относится и такой эпизод из биографии Бенкендорфа: генералу Винцингероде, командовавшему войсками в Тверском округе, пришло известие о крестьянском бунте. Якобы крестьяне «вышли из повиновения» и «разграбили господское имение, хлеб, скот, лошадей». Комитет министров, заслушав дело, положил «начинщиков возмущения, в страх другим… повесить». Разбираться с произошедшим был отправлен Бенкендорф. И разобрался! Выяснилось, что слухи о возмущении крестьян – лживая выдумка. На самом деле трусливые помещики и чиновники приняли за бунтовщиков стихийно возникшие партизанские отряды. «Крестьяне, которых губернатор и другие власти называют возмутившимися, вовсе не возмутились. Некоторые из них отказываются повиноваться своим наглым приказчикам, которые при появлении неприятеля так же, как и их господа, покидают этих самых крестьян, вместо того чтобы воспользоваться их добрыми намерениями и вести их против неприятеля… Имеют подлость утверждать, будто некоторые из крестьян называют себя французами. Они избивают, где только могут, неприятельские отряды, отправляют в окружные города своих пленников, вооружаются отнятыми у них ружьями и защищают свои очаги… Нет, генерал, не крестьян нужно наказывать, а вот нужно сменить служащих людей, которым следовало бы внушить хороший дух, царящий в народе, – докладывал Бенкендорф начальству, добавляя: – Я отвечаю за это своей головой». «Я пользуюсь крестьянами для получения известий о неприятеле», – закончил Бенкендорф свое донесение.

Уже в мирное время, в 1824 году, он отличился во время страшного петербургского наводнения. Он стоял в безопасности на балконе с императором Александром I, но сбросил с себя верхнюю одежду, бросился в воду, доплыл до лодки и принял участие в спасении людей.

Еще в 1821 году он передал императору Александру Павловичу записку, содержавшую сведения о тайном обществе «Союз благоденствия». Но Александр оставил ее без внимания. В 1826 году Бенкендорф активно участвовал в следствии по делу декабристов и этим завоевал доверие нового императора, несмотря на то, что в свое время сам был членом тайного общества – масонской ложи.

Весной 1826 года Бенкендорфом была подана новому императору записка, содержавшая проект учреждения высшей полиции под начальством особого министра и инспектора корпуса жандармов.

Николаю Павловичу предложение понравилось, и он назначил Бенкендорфа начальником III отделения Собственной Е.И.В. канцелярии и шефом корпуса жандармов.

Александр Христофорович поделил Россию на 8 государственных округов, в каждом из которых было от 8 до 11 губерний. В каждом округе назначался жандармский генерал, а в каждой губернии было учреждено по жандармскому отделению. Центром этой разветвленной паутины должна была стать штаб-квартира Третьего отделения в Петербурге на углу набережной Мойки и Гороховой улицы.

Новизна этой системы заключалась в том, что местным властям жандармы не подчинялись! Они стояли как бы над администрацией, и гражданские власти не имели права вмешиваться в их деятельность, зато обязаны были оказывать им всяческое содействие. Корыстолюбивые и непорядочные чиновники сами могли стать объектом пристального внимания жандармов. И подобное случалось нередко. Бенкендорф писал так: «Чиновники. Под этим именем следует разуметь всех, кто существует своей службой. Это сословие, пожалуй, является наиболее развращенным морально. Среди них редко встречаются порядочные люди. Хищения, подлоги, превратное толкование законов – вот их ремесло. К несчастью, они-то и правят, и не только отдельные, наиболее крупные из них, но, в сущности, все, так как им всем известны все тонкости бюрократической системы. Они боятся введения правосудия, точных законов и искоренения хищений; они ненавидят тех, кто преследует взяточничество, и бегут их, как сова солнца. Они систематически порицают все мероприятия правительства и образуют собою кадры недовольных; но, не смея обнаружить причины своего недовольства, они выдают себя также за патриотов».

В 1826 году в корпусе жандармов служило более 4 тысяч человек. Отбор был очень строгим: даже при наличии вакансий на службу брали только самых проверенных людей с безупречной репутацией, и обязательно (даже на низкие должности) грамотных.

Основным источником информации о неблагонадежности для жандармов служили доносы. Доносчиков Бенкендорф вовсе не идеализировал. Он считал так: «Злодеи, интриганы и люди недалекие, раскаявшись в своих ошибках или стараясь искупить свою вину доносом, будут по крайней мере знать, куда им обращаться». Но надо признать, что Бенкендорф не измышлял ложных обвинений, не преследовал личных врагов и всегда стремился отделить доносы правдивые от ложных.

Третье отделение делилось на несколько экспедиций.

Первая ведала делами, имевшими «особо важное значение»: наблюдала за состоянием умов, поведением лиц, оказывавших на эти умы влияние, – то есть за поэтами, писателями, журналистами, учеными… Вторая экспедиция ведала сектантами и другими вопросами, связанными с религией, а также политическими тюрьмами. Здесь же рассматривались дела по должностным преступлениям, изобретения, которые могли иметь важное для государства значение. Третья экспедиция надзирала за иностранцами. Четвертая должна была составлять для императора отчеты обо всех важнейших событиях, происходивших в стране: недородах, крестьянских волнениях, сильных пожарах или наводнениях. Пятая экспедиция заведовала цензурой.

Граф Уваров и «Теория официальной народности»

Официальная идеология николаевской России базировалась на так называемой «теории официальной народности», автором которой был граф Сергей Семенович Уваров, долгое время занимавший пост министра народного просвещения.

Сергей Семенович был хорошо образованным человеком: интересовался античностью, опубликовал ряд работ по древнегреческой литературе и археологии, входил в литературное общество «Арзамас»[29]. Был членом Императорской Академии наук. Он начал службу в Коллегии иностранных дел; потом был послом в Вене, затем – секретарем посольства в Париже. Оставив дипломатическую службу, перешел в ведомство народного просвещения.

В ноябре 1833 года граф направил в адрес императора специальный доклад под названием «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при укреплении Министерства». В этом докладе он отмечал, что в России есть только три незыблемых понятия: самодержавие, православие и народность.

Граф Уваров искренне верил, что русский народ не разграничивает таких понятий, как «царь» и «страна». Для людей это все является единым, гарантирующим счастье, силу и славу. Он был убежден, что народ в России по сути своей религиозен и почитает духовенство наравне с государственной властью. Религия может решать вопросы, которые нельзя решить самодержавием. И что основа величия России кроется в единении всех народностей.

Общая суть новой концепции сводилась к тому, что русский народ и так развит духовно, а российское государство является одним из лидирующих в мире, поэтому никаких коренных изменений проводить не нужно. Единственное, что, по его мнению, требовалось, – развивать патриотизм, усиливать самодержавие и позиции церкви.

Теория Уварова была логичной и для России лестной, но одновременно крайне реакционной и косной. Выходило, что русский народ изначально идеален и никакого развития, никакого новаторства ни народу, ни стране