От лица огня - Алексей Сергеевич Никитин

гонорар за выступления. Я предложил свои условия, и мы поехали в Крым, потом в Одессу, оттуда в Киев, тогда Пётр Сильвестрович Крутиков ещё был хозяином своего цирка. А когда война закончилась, Поддубного опять вызвали в Москву, и у него началась другая жизнь. Моя фамилия Ребрик, я директор клуба НКВД.

— В девятнадцатом Крым ведь занимали белые?

— Иван Максимович, извините за прямоту, мало отличался от ребёнка. Он и сейчас человек невероятной силы, но оружие в руки не брал никогда, — Ребрик не стал уточнять подробности своей богатой биографии. Конечно, в Крыму были белые, и при них хорошо платили за выступления. А красные выдавали им только два пайка, то есть то, что тогда называлось пайком. — В Одессе его арестовала ЧК, решили, что он организатор погромов. Я пришёл к этим мальчикам в кожаных курточках и сказал, извините за прямоту: «Шлемазлы, научитесь уже читать русские буквы в своих списках. Поддубный не может быть погромщиком». Они таки ошиблись. Не помню, кого они искали: Поддонова, Подобного… Не помню.

Тем временем приветствия участникам закончились, и рефери объявил первую пару боксёров. Против Льва Сегаловича, шестикратного чемпиона Украины, действующего чемпиона СССР в наилегчайшем весе, выступал Василий Кудрявцев, чемпион Ивановского промышленного округа и чемпион страны 1939 года.

— Сегалович победит с вероятностью девяносто четыре процента, — вдруг сообщил сын Ребрика.

— Миша сам прошёл весь школьный курс математики, теперь занимается с доцентом из университета. Изучает математический анализ и теорию вероятности, — объяснил Ребрик. — Он собрал все данные об участниках этой встречи и посчитал, кто победит.

— Папа, я рассчитал только вероятность, — недовольно покосился на отца Миша.

— Вот-вот, я и говорю, — согласился Ребрик. — Хорошо, что у нас запрещено принимать ставки, а то я бы за тебя, извини за прямоту, переживал.

— Не люблю бокс, — после первого раунда сообщил Ребрик. — И футбол не люблю. Да и вообще, весь этот спорт. Самому бежать, прыгать, забивать голы или драться на ринге, это я понимаю. А наблюдать, как дерутся другие, извините за прямоту, — занятие для чудаков. Помочь мы им своими криками не сможем: кому суждено быть побитым — будет побит. Вон, Миша уже всё посчитал. Девяносто четыре процента, и сушите вёсла.

— Зачем же вы пришли сегодня? — удивилась Феликса. — Сын уговорил?

— Я знаю, зачем пришёл, и сын тут ни при чём. Если бы он остался дома и попросил меня сделать то же самое, я пришёл бы все равно. Потому что все эти чемпионы самые настоящие, ни к одному у меня нет претензий, ни в ком я не сомневаюсь. Все настоящие! Но среди них, извините за прямоту, нет ни одной звезды. Ни единой!..

Прерывая и заглушая Ребрика, зал взревел и загрохотал аплодисментами. Сегалович победил.

— Украина ведёт один — ноль, — бесстрастно констатировал Миша Ребрик. — Впервые в истории встреч между республиками.

Рефери объявил участников следующей пары. Против харьковчанина Барановского боксировал москвич Авдеев.

— С вероятностью шестьдесят семь процентов победит Авдеев, — мрачно спрогнозировал Миша.

— Кого вы называете звездой? — спросила Феликса и тут же отвлеклась, заметив, что Тами уже устала, и если сейчас не уснёт, то начнет ныть. Она уже не понимала, зачем взяла с собой дочку.

— Ивана Максимовича Поддубного, — ответил после паузы Ребрик.

— Но он — легенда…

— Вот, — прервал её Ребрик. — Именно. Легенда. Вы можете быть чемпионом, вы можете быть настоящим мастером, но оставаться малоизвестным персонажем. Звезде нужна легенда. Большая легенда. А для её появления годится не всякая, и, извините за прямоту, не любая ситуация.

— Сегодняшняя встреча — подходящая?

— Не знаю, — пожал плечами директор клуба. — Не знаю. Это я вам скажу, когда всё закончится, когда зрители, когда мы с вами, поднимемся из этих мягких кресел и, поправляя штаны, пойдём к выходу. Нет, даже не так. Если что-то произойдёт, то мне ничего вам говорить не придётся — вы всё поймёте без меня.

— Посмотрите, — заметила вдруг Феликса, — в пустой ложе напротив появились зрители.

— А это, если глаза мне не врут, как троцкисты на допросе, — пробурчал Ребрик, — пришло моё начальство.

— Ваше начальство? — Феликса присмотрелась к высокому, худому, но не стройному, а какому-то изогнутому человеку в двубортном костюме, снимавшему в эту минуту плащ и шляпу. Его сопровождали двое в форме. Разглядеть петлицы в сумраке ложи ей не удалось.

— Нарком внутренних дел УССР Сергиенко с заместителями.

5.

Шестой бой украинская команда проиграла, и это было четвёртое поражение. Николай Штейн, опытный полусредневес, дал молодому Васе Шкоде свободу маневра, возможность атаковать, но в третьем раунде резко прибавил в темпе, перешёл в нападение сам, и Вася едва продержался до конца поединка. Рефери зафиксировал общий счет 4:2, то есть победить в этом матче Украина уже не могла. Оставалось провести два боя. На ринг вызвали Сапливенко и Репнина.

— Сапливенко проиграет с вероятностью шестьдесят процентов.

Всё время боёв взгляд Миши Ребрика оставался спокойным и отстраненным. Так мог смотреть на мир древний прорицатель, собравший весь опыт человечества.

— Этого не будет, — подняла голову Феликса, и её слова прозвучали неожиданно резко. — Лёня победит. Даю сто процентов.

— Какой-то показатель я мог не учесть, — не стал спорить с ней Миша, но посмотрел при этом так, что стало ясно, сам он такой возможности не допускает. Все шесть его прогнозов оказались верными.

Боксёры вышли на ринг. Киевские фотокоры засуетились, выбирая места для съёмки, — Сапливенко в Киеве знали лучше других, и в случае победы в отчёты о встрече боксёров редакторы поставят его фото. Но сделать снимок успел только динамовский фотограф Паша Ус, потому что седьмая схватка оказалась самой короткой в этой день. Сапливенко мгновенно пошёл в атаку, и его удары были так уверенны и точны, словно он хорошо знал слабые места противника. Репнин, двукратный призёр чемпионата Союза, уже побеждавший в этом зале, первую атаку Сапливенко не посчитал опасной и тут же за это поплатился. На тридцатой секунде бой был окончен нокаутом. Зал замер, онемев на мгновенье, но тут же взорвался аплодисментами и яростными криками восторга. Победа динамовского средневеса была такой убедительной и яркой, что зрители почувствовали её своей победой. Смог Сапливенко, значит, смогли все мы! А раз мы можем побеждать так мощно, значит, у нас нет права проигрывать!

Встреча боксёров двух республик заканчивалась боем в тяжёлом весе. Рефери вызвал на ринг динамовца Гольдинова и торпедовца Карцева.

Николай Карцев был старше и опытнее — когда Гольдинов только начинал тренироваться, Карцев уже выиграл первенство Москвы. Составляя план боя, Сапливенко потребовал, чтобы Илья вёл его от обороны. Карцев — атакующий боец, боксёр быстрого старта — они оба видели его