Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Размышляя над устройством этого мира и, в частности, над устройством социального мира современной ему России, Бердяев приходит к выводу, что эмпирический, данный человеку в восприятии, грубо материальный мир устроен очень плохо. Такой мир не мог быть создан Богом как источником добра, духовного света, творческой свободы. Объективный мир человеческого существования – это царство земное, где правят насилие, рабство, угнетение, вражда, отчуждение человека от человека. Это бездна человеческого падения, царство греха. Значит, неистинна церковная догматика, утверждавшая, что такой мир сотворён Богом для испытания человека. На Бога нельзя возлагать ответственность за вопиющее зло этого мира, возникшего спонтанно, из хаоса материи. Так фактически Бердяев приходит к идее эволюционного происхождения материального мира как побочного результата творения мира, возникающего независимо от Творца вследствие первородного греха. В таком понимании представлено смешение эволюционизма и креационизма. При этом Бердяев отвергает саму идею эволюции как ведущую к материалистическому пониманию мира

Мысля так, Бердяев безусловно преувеличивает негативную сторону реального бытия, как это делали и ненавистные ему коммунисты, которые, подвергая ультрарадикальной критике современную им действительность, стремились развязать против «мира насилия» революционную войну во имя утопии «светлого будущего» и «всеобщего счастья». Коммунистической утопии Бердяев противопоставляет свою собственную утопию, основанную на достижении посредством творчества подлинного божественного творения – Царства Божия, где правят любовь и свобода.

Трагедия радикального неприятия мира Бердяевым – это прежде всего трагедия его века, результат переживания и творческого сопротивления и мысленного преодоления ужасов своего времени – бессмысленной многомиллионной бойни первой мировой войны, катастрофических последствий Октябрьской революции и гражданской войны в России, глобального экономического кризиса конца двадцатых годов, второй всемирной бойни 1939–1945 годов. Бердяев был не одинок в своём безысходной пессимизме по отношению к этому столь длительно обезумевшему миру, в своём неверии в прогресс этого мира и поиске возможностей создания иного мира, непохожего на этот. Многим творческим людям этого века именно вера в прогресс, господствовавшая в веке предшествующем, казалась безнадёжной утопией. Между тем именно разочарование в возможности позитивного изменения посторонней действительности и является питательной средой для самого различного вида утопий.

Причиной утопичности социальных воззрений Бердяева является именно слабость эволюционистской составляющей его философии, а в социальном плане – широкая распространённость утопического мировоззрения в среде русской интеллигенции на фоне невыносимости социального бытия в условиях деспотической самодержавной власти. Однако идея Бердяева о необходимости актуального самоосвобождения человека посредством творческого самосовершенствования совсем не утопична и не только вполне соответствует научно-эволюционному мировоззрению, но и способствует его глубокому и полноценному развитию. Ибо никакая демократия не может изменить мир, в котором живёт человек, в лучшую сторону и сделать его более гуманным и ненасильственным, если человек неспособен сам изменить себя, усовершенствовать себя, сотворить себя и мир вокруг себя по законам истины, человечности и свободы.

Отвергая этот мир как в принципе неистинный, негуманный и несвободный, Бердяев рассматривает его как результат «первой свободы» – первичной склонности природы как к добру, так и ко злу. Соответственно он выделяет три стадии природы и формирования природы человека. На первой из них существует лишь первая свобода, образующая абсолютный хаос – первоначальную, безосновную, иррациональную, невыразимую и неописуемую человеческими понятиями бездну. Творец в одиночестве противостоит этой бездне, его творение мира происходит как акт выражения любви из желания «другого» и поиска ответной любви. Однако он творит не объекты, не вещи. Жестокий материальный мир помимо воли Творца возникает из хаоса первой свободы как отягощённость духа материей и несвобода, коренящаяся в природе вещей. В противовес ей Творец создаёт подлинный мир – Царство Духа, наполняемое им устремлённостью к творчеству и любви, к величию свободы, противостоящему косной и механистичной материи, свобода процессов которой есть лишь проявление хаоса.

Наполняя материю Духом, Творец создаёт человека. Вместе с человеком возникает вторая свобода – свобода выбора добра или зла. И человек, ведомый тяготением к материи, удовлетворению тела, делает свой выбор – совершает грехопадение. С него начинается вторая стадия истории Вселенной, стадия искупления греховности, характеризующаяся конфликтом между свободным духом и его принадлежностью к материи. Этот конфликт лежит в основе извечной трагедии человека. Мир объектов довлеет над человеческим духом, сковывает его, приковывает его к удовлетворению телесных потребностей. В этом тварном мире формируются жёсткие структуры общества, требующие безоговорочного подчинения объективным законам природы и общества, образующие различные типы общественных устройств, основанных на рабстве, удушении свободы, беспредельном господстве одних социальных групп над другими. По мнению Бердяева, именно такой тип мироустройства фиксируется в законах Моисея и в библейском Ветхом Завете. Цель этого типа мироустройства – искупление первородного греха.

Важнейшим мировым событием Бердяев считает приход в мир Иисуса Христа, Абсолютного Человека, соединившего в себе божественное и человеческое начала, преподавшего истоки «третьей свободы», провозгласившего идеалы свободной духовности, космической любви, преодоления вражды и насилия, распространения человечности, доброты и милосердия в отношениях между людьми. Падший мир ответил на эти призывы зверской злобой и страшной казнью. Трагический парадокс, символизируемый голгофской мистерией, выражает сущность объектного мира и биологического устройства человека, ибо в этом мире путь на Голгофу уготован духовной сущности человека, и всё самое лучшее в человеке постоянно подвергается распятию, осмеянию и позору. Выход можно найти только в творчестве, возвращающем человеку его подлинное экзистенциальное бытие, поскольку человек создан по образу и подобию Творца. Так начинается третья стадия развития Вселенной – созданная творчеством человека.

В книге «Смысл творчества. Опыт оправдания человека», изданной в период первой мировой войны в 1916 г., Бердяев критикует христианство за то, что оно, сосредоточившись на морали искупления, не раскрыло религиозной роли творчества. В результате оно разработало этику послушания, которая вполне вписалась в требования общества несвободы. Он прорицает эволюцию христианства, в котором философия творчества и свободы займёт подобающее ей место и получит главенствующую роль и значение человек не как жертва греха, а как образ и подобие Творца.

Одно из наиболее фундаментальных свойств философии Бердяева – крайний нигилизм. Сам бы он этого никогда бы не признал, и его читатели не замечают, как правило, этой стороны его философского творчества. Во всеохватности нигилизма он превзошёл Базарова, героя знаменитого и знакового для России романа Ивана Тургенева «Отцы и дети». Бердяев отрицает и даже отвергает всё: реальность материального мира, истинность научного знания, философию, в том числе и идеалистическую, за её устремлённость к научности, всю мировую культуру за её ориентацию на здешний, а не на потусторонний мир, эволюционное учение за его стремление рационально объяснить происхождение и развитие всего, что существует, гуманизм, даже ортодоксальную религию и теологию за их неспособность осознать необходимость религиозного творчества.

Если Декарт подвергает всё сомнению, чтобы провозгласить как несомненный тезис «Я мыслю, значит, существую», Бердяев отрицает всё, чтобы провозгласить истинность религиозного творчества. Он отвергает любое творчество, сопричастное «миру сему». Он отрицает всё за приверженность здешнему миру, за подчинение необходимости, за отсутствие свободы от материального бытия. Однако вполне в духе эволюционизма он признаёт, что всё им отрицаемое является этапом, подготовляющим эру мистически направленного творчества.

Подводя фундамент своему тотальному отрицанию, Бердяев дискредитирует само понятие реального мира. Материальный, вещный, данный нам в восприятиях мир, в котором протекает вся человеческая жизнь, осуществляется весь накопленный человечеством опыт и вся практика человеческих взаимоотношений, который выступает по отношению к человеку как объективная реальность и на который направлена вся человеческая активность, в том числе и творческая, не подвергается скептическому сомнению и не просто отрицается Бердяевым, а признаваясь существующим, отвергается как некий мусор, скопище отбросов, средоточие зла, объект презрения и даже ненависти. Это мир призрачный, мир в кавычках, мировая данность, порождение греха. Этот мир нельзя считать космосом, ибо в нём царят беспорядок, разобщённость и вражда. Он есть царство необходимости, исключающее подлинную свободу. Дух человеческий находится у этого мира в плену. (Бердяев Н.А. Смысл творчества. Опыт оправдания человека – в кн.: Философия свободы. Смысл творчества – М.: Изд-во «Правда», 1989 г., с. 254–607, с. 254).