Синтез (СИ) - "Токацин"

Гедимин шагнул к стене и осторожно заглянул за угол. Группка сарматов — четверо и ещё один, удерживаемый за вывернутые руки — возилась в дальнем конце квартала, в двух шагах от следующего перекрёстка. Один из них держал винтолёт и сосредоточенно отламывал от него по детальке. Ещё двое удерживали вырывающегося Иджеса. Третий зажимал ему рот и беспокойно оглядывался по сторонам. Иджес снова рванулся, и сармат, едва не отброшенный в сторону, с размаху ударил его в живот. Механик захрипел. Гедимин зачерпнул в кармане горсть мелких винтиков и осколков фрила и шагнул в переулок.

Его ждали — это он понял, когда между ним и развернувшимися к нему сарматами оставалось ещё три метра, а мимо его плеча уже просвистело лезвие. Двое, удерживающие вырывающегося Иджеса, вместе с ним шарахнулись назад, вдоль стены отползая к перекрёстку; третий схватился за лицо, получив в глаза пригоршню мелких деталей, замахнулся железным прутом, но зацепить Гедимина не успел — сармат перехватил его запястье и заехал ему коленом в живот. Выпавший прут зазвенел на мостовой. Добавив для верности по рёбрам, Гедимин развернулся вместе с противником и швырнул его навстречу второму сармату. Тот увернулся и бросился к ремонтнику. Тот, не дрогнув, выдержал пинок по голени — куда важнее было нанести свой удар. Второй раз его пнуть не успели — кулак Гедимина врезался в чужую челюсть, и противник пошатнулся. Взгляд ремонтника упал на остатки разломанного винтолёта — кто-то из дерущихся уже успел на него наступить, и модель потеряла всякую форму. Стиснув зубы, Гедимин схватил шатающегося сармата за руку и резко, так, что затрещали кости, завернул её за спину. Он хотел впечатать противника лбом в стену — но страшный удар обрушился на его затылок, и Гедимин разжал пальцы и развернулся — точнее, попытался это сделать.

Что-то раскалённое впилось под лопатку, и сармат схватился за грудь, беззвучно разевая рот, — боль прожгла его насквозь, и в глазах потемнело. Его ударили снова — по затылку, потом — поперёк спины, под рёбра, он вслепую махнул рукой, зацепив что-то твёрдое, и кто-то схватил его за ногу и резко дёрнул. Гедимин растянулся во весь рост, дёргаясь и пытаясь встать, но очередной удар по затылку обездвижил его окончательно — всё тело тряслось, перед глазами плыл чёрный туман. Его били и дальше — с размаху в живот, по нижним рёбрам, кто-то наступил на пальцы; Гедимин слышал, как трещат кости, но боли почти не чувствовал.

— Бейте по рукам, переломайте ему руки, — вполголоса посоветовал кто-то из сарматов, и Гедимин узнал этот голос и рванулся, выворачиваясь так, чтобы опереться на колено и руки и быстро подняться. «Веберн… Hasu!»

Его ударили шокером под лопатку — он узнал обжигающую боль и судороги, выкручивающие мышцы. Он ударил кулаком по мостовой, ориентируясь по теням, и кто-то взвыл — под рукой Гедимина хрустнули чьи-то пальцы. В следующую долю секунды сармат услышал треск собственного черепа, и голова налилась тяжёлой тупой болью. Он уже не видел ни теней, ни мостовой. Издалека, сквозь густеющий туман, он услышал пронзительный свист, грохот бронированных ног и крики охранников. Его больше не били. Он попытался опереться на руки и подняться, но кто-то вцепился в его плечо и заставил его лечь. Гедимин резко выдохнул и сплюнул — рот заливала густая солёная жижа. «Иджес? Живой? Это хорошо…» — подумал он, закрывая глаза. «А Веберн своё получит.»

…Сармат-медик неслышно подошёл и склонился над койкой, вынимая бесполезную трубку опустевшей капельницы из дозатора на плече Гедимина. Поправив браслет, он прикрыл руку ремонтника простынёй и тихо отошёл в сторону. Человек в тёмно-сером комбинезоне в последний раз дотронулся до экрана смарта и отключил его.

— Очень хорошо, — он посмотрел на Гедимина. — Вы существенно помогли нам. Значит, Веберн Арктус считает, что работа на «Вестингауз» является предательством по отношению к сарматской расе?

— Да, — Гедимин хотел кивнуть, но голова снова загудела, и он не стал шевелиться. Его уже второй час накачивали анестетиками; боль утихла, но сармату казалось, что его тело раздувается и превращается в бесформенный мешок слизи. Сквозь туман в голове он вяло удивлялся, что от этих трансформаций ещё не лопнули жёсткие повязки на рёбрах и дозаторы на плечах. Ему хотелось приподнять простыню и посмотреть на себя, но он не мог поднять даже собственную голову, и ему оставалось только досадливо щуриться на окружающих. Их было слишком много, а свет над ними был слишком ярким; он бесполезно обжигал глаза — Гедимин видел только расплывчатые пятна вместо лиц и тел. «Зрительные центры,» — он с трудом вспомнил недавние слова медика. «Сбой в зрительных центрах. Если восстановятся, всё будет нормально. Если нет…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Понятно. Странная мысль, вы не находите? — человек заглянул в смарт соседа и снова повернулся к Гедимину. — Что-то ещё? Попытайтесь вспомнить. Какие-нибудь отличительные черты? Может быть, нагрудные номера или другие метки? У вас фотографическая память. Неужели она ничего не зафиксировала?

Гедимин сузил глаза. В мозгу мелькали картинки — стоп-кадры недавней драки. «Оранжевые комбинезоны,» — он потянулся к виску — боль всверливалась в височную кость и мешала думать. «Обычные оранжевые комбинезоны. Никаких креплений. Ничего на поясах. И номера…» Он мысленно приблизил одного из недавних противников. Комбинезон на его груди был оранжевым — никаких цветных полос и пятен, ничего, что напоминало бы обычные сарматские метки.

— У них не было номеров, — пробормотал он, растерянно щурясь. — Вообще не было. Сняты, отклеены… или закрашены. Я не помню.

Люди переглянулись. Второй из них со сдержанным вздохом выключил смарт и слегка наклонил голову.

— Вы получили тяжёлые ранения, Гедимин. Больше мы не будем вас утомлять. Если вы вспомните что-то ещё, свяжитесь с нами через медицинский пост.

Они вышли. Громоздкий «Рузвельт», неподвижно стоявший у двери, развернулся и потопал за ними — Гедимин почувствовал, как пол под его койкой едва заметно вздрагивает. Он вытянул руки вдоль тела и расслабил мышцы; голова безвольно откинулась, и мягкая подушка, похожая на ощупь на большой ком Би-плазмы, заколыхалась под ней. Отдышавшись, Гедимин дотянулся до живота и осторожно потрогал повязки. Часть их фиксировала раздробленные рёбра, другая — прикрывала свежие швы на брюшине. Тело не раздулось и как будто не превратилось в ком слизи; Гедимин облегчённо вздохнул. Что-то зашуршало рядом с ним; на край койки тяжело опустился Иджес. Ремонтник покосился на него, но увидел только большое белесое пятно с несколькими тёмными перетяжками.

— Ну, как ты? Что с глазами? — Иджес осторожно дотронулся до его плеча. — Эти ублюдки… выходит, они тебя ждали. Не меня, а тебя. Если бы знать — я бы рта не раскрыл. Пусть бы на куски порвали. Попадётся мне ещё этот Веберн…

Он с судорожным вздохом поднял руку и сжал пальцы в кулак.

— Веберн? Не думаю, что он там главный, — Гедимин пошевелил правой рукой — раздавленные пальцы неприятно ныли, но кости и суставы уцелели, а мягкие ткани должны были скоро срастись. — Не его затея. Что-то другое.

За дверью палаты раздались шаги и недовольные возгласы медика, затем створка отодвинулась в сторону, и в комнату ввалились трое сарматов. Четвёртый остановился в дверях.

— Ну и куда вы вломились? — услышал Гедимин сердитый голос медика. — Он еле дышит. Вас тут не хватало!

— Смотри, чтобы он дышал, — буркнула в ответ Лилит, сгоняя с кровати Иджеса и присаживаясь рядом с Гедимином. — Эй, атомщик, что скажешь? Как мозги?

— Крепко тебя отделали, — тяжело вздохнул Линкен, опускаясь на пол рядом с койкой. — Медики говорят, ты тут чуть ли не на месяц.

Гедимин сердито сощурился — пока его сил хватало только на это. «Вот тебе и опережение графика,» — забывшись, он потянулся к нагрудной рации, но нащупал только голую кожу.

— Они растоптали смарты, — Линкен отвёл его руку в сторону. — И твой, и механика. Так, что даже ты не починишь. Так значит, у них не было номеров? Подготовились, tzaat hasulesh…