Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

ли это, но я слышал, что месяц назад Ратийские разбойники устроили там резню, и теперь то место все добрые люди обходят стороной.

– Значит, в убежище могут быть враги? – Рутгер улыбнулся. Это его устраивало. Он чувствовал, как злость копиться в нём, постепенно заполняя всё его существо, и совсем скоро ей будет нужен какой-нибудь выход, так что разбойники тут могут подвернуться в самый раз. Он оглянулся, и встретился взглядом с Хортером, что с псом Эррилайи не отставал от него ни на шаг: – Ты слышал его слова?

– Да, мой воевода.

– Иди, и предупреди воинов. Я хочу, чтобы их ярость не имела предела, и утихла только тогда, когда умрёт последний из врагов.

– Их очень много. – Найс недоверчиво покосился на Стального Барса, будто увидел его сейчас в первый раз.

– Когда мы идём в битву, то молим своих богов не о том, чтобы они сохранили нам жизни в сече, а чтобы даровали смерть героя, и покрыли наши имена неувядающей славой. Сколько будет врагов, это уже не важно.

Где-то за спиной раздался радостный смех Сардейла, и на него тут же откликнулись воины. Это взбодрило воеводу, и он понял, что его бойцы не пали духом, и что так же, как и прежде, готовы идти за ним до конца, что бы ни случилось, какая бы опасность их не поджидала впереди.

– Никогда не видел людей, жаждущих своей собственной смерти. – Хмыкнул рыбак.

– Ты не понял. – Вздохнул воевода. Стоит ли объяснять обычному рыбаку это? Сможет ли он понять? – Мы не ищем собственной смерти. Мы лишь достойно встречаем её, и бьёмся с врагом, не жалея себя ради победы.

– Но кому тогда эта победа может достаться, если скажем, ты, не жалел себя, и пал в битве?

– Она достанется тому, кто стоит за моей спиной.

– А достоин ли он…

– Ты задаёшь слишком много вопросов. – Виг прервал Найса. – Лучше поговорить об этом возле костра с доброй флягой вина.

Чувствовалось, что долгий подъём приближается к концу, и совсем скоро отряд выберется из нагромождений скал, стискивающих узкую тропу со всех сторон. Между тем, темнело, хотя на самом деле была середина дня. Кажется, что сам воздух был пропитан чем-то страшным, необъяснимым, и это только усиливало общую тревогу. Временами где-то далеко, над морем вспыхивали ослепительные молнии, и до берега доносился отдалённый гром. Такой, будто кто-то гигантский, величиной с небо, рвал кусок ткани, и при этом довольно хохотал.

– Как долго идти до твоей пещеры? – Спросил воевода, поглядывая на тяжёлые, свинцовые тучи. – Мне совсем не хочется, чтобы буря застигла нас в пути.

– Ещё совсем немного! Не более пятисот шагов! – Ответил рыбак, глядя вперёд, пытаясь что-то разглядеть среди скал.

Рутгеру и самому показалось, что там, впереди, в тени огромной скалы справа, мелькнул слабый, трепещущий огонёк. Несомненно, это костёр, и развели его люди, чтобы обогреться в непогоду. Вот только кто они? Мирные торговцы, или ратийские разбойники, готовые пустить кровь любому, ради понравившейся безделушки?

Сверкнул ослепительный зигзаг молнии, на мгновение, осветив берег, горы, тропу, воинов на ней, и ударил гром. Такой, что Стальному Барс на какое-то время даже оглох, не слыша того, что говорит Найс, и был вынужден спросить:

– Что? Я не слышу тебя!

Рыбак засмеялся, и спросил:

– Похоже, что в ваших местах не бывает таких ураганов? У нас, в сезон штормов, такое бывает часто!

– Там, впереди, я вижу огонь! Это пещера?

– Да, воевода! Это может быть только она!

Рутгер вдруг поймал себя на мысли, что совсем ничего не знает о возможном противнике – ратийских разбойниках. Кто они? Чем вооружены, и так ли опасны, как говорит Найс. Как говорится, у страха глаза велики, и может быть это всего лишь кучка грязных, никуда не годных рабов, коим посчастливилось сбежать от своих хозяев.

– Кто такие эти разбойники, и насколько они опасны?

Рыбак быстро оглянулся, и чуть нахмурившись, ответил:

– Я думал, что северянам всё равно с кем скрестить клинки.

– Так и есть, но я не хочу вступать в бой, хоть что-то не узнав о противнике. Так что ты слышал о них?

– Я могу поведать тебе только то, о чём говорят другие люди, тем, кому удалось скрыться от них. Поверь мне, их совсем немного, и они никогда не забудут тот день, когда едва не сошли с ума.

– Значит, они жестоки?

– Да. Как могут быть жестоки порождения дьявола, имеющие камень вместо человеческого сердца. Если они нападают, то убивают всех подряд, не оставляя в живых ни одного свидетеля, а тот, кто попался к ним в руки раненым, подвергается нечеловеческим пыткам. Молва говорит, что они даже и не люди, а обычные звери, изменённые до неузнаваемости Невидимой Смертью.

– Интересно. – Пробормотал Стальной Барс, и не услышал сам себя в нарастающем, недовольном ропоте отдалённого грома, доносящегося со стороны моря. – И как долго они бесчинствуют?

– Всегда. Кажется, они появились ещё с тех пор, когда появилась Руссия, и эти земли стали пригодными для жилья после Апокалипсиса.

– Ты их ненавидишь. – Подвёл итог воевода, заметивший все необычные оттенки в голосе рыбака, когда тот говорил о разбойниках.

– Конечно! – Найс резко обернулся, остановившись, и в его глазах сверкнула злость. – А за что мне их любить? За то, что убили деда? За то, что замучили брата, и вырезали всю его семью? Из-за них я потерял многих родных и друзей, и буду рад, если они нам встретятся, и вы, северяне, отомстите им за души погубленных ими людей.

– Так может, ты ведёшь нас прямо к ним в логово, даже не предупредив, желая отомстить нашими руками? – Нахмурился воевода, чувствуя, как медленно, неизбежно, как кувшин под струями воды наполняется яростью. – Так может, и нет никакого убежища, где можно переждать непогоду?

– Нет. Пещера есть на самом деле, и с каждым шагом мы приближаемся к ней. Я только не знаю, кто в ней может находиться. Если обычные люди, то мы получим место у костра, и горячую похлёбку, а если разбойники, то нам не миновать жестокой схватки.

– Мы всегда готовы к сече. – С достоинством произнёс Стальной Барс, и подумал, что они, северяне, здорово отличаются от тех, кто живёт на юге Обитаемого Мира. Здесь нет той прямоты и искренности в отношениях. Здесь запросто можно попасть под чьё-то влияние, и