До первого снега - Алиса Гордеева

опасно! Я хочу зажмуриться, а ещё лучше убежать, но вместо этого тяну дрожащую ладонь к его лицу, тем самым удивляя нас обоих.

— У тебя кровь, — бормочу едва слышно и кончиком пальца касаюсь горячей кожи в нескольких миллиметрах от застывшего ручейка. Сальваторе мгновенно ёжится то ли от боли, то ли от неожиданности, а я пытаюсь осознать свою причастность к его ссадинам. Не верю, что могла так мощно приложить парня шваброй в темноте.

— Руки от меня убери, — хрипит по слогам мерзавец и презрительно отталкивает мою ладонь. — Мне противны твои прикосновения!

— Бинго! — огрызаюсь в ответ, ногтями впиваясь в нежную кожу собственных ладоней, что сжимаю в кулак. Лёгкая боль помогает держать себя в тонусе, отрезвляет меня: дура, нашла кого жалеть! — Мне противен ты весь! Грязный, вонючий, неотёсанный мужлан! Спорим, я знаю, что ты делаешь вечером в пустой, всеми забытой школе?

Сальваторе молчит и лишь лёгкий кивок выдаёт его внимание к моим словам.

— Думаешь, я не понимаю откуда у тебя ключи от кладовки? И почему ты так запросто шляешься здесь, когда все нормальные ученики весело тусят дружными компаниями? Обещаю, если сейчас же меня не выпустишь, твоя грязная тайна завтра же станет достоянием всей школы! Посмотрим тогда: будут ли с придыханием все бегать перед тобой на цыпочках и заглядывать в рот!

— Грязная тайна? — смакует слово на вкус подонок и заливисто ржёт. — Ну давай просвети меня, куколка!

— Ты настолько нищий и жалкий, что вечерами драишь школу, убирая грязь за теми, кто днём поклоняется тебе, словно божеству!

Некогда ясный взгляд молочно-голубых глаз становится невыносимо тяжёлым: похоже, я угадала. Сальваторе мгновенно затихает и, кривя губы, с грохотом бьёт кулаками в дверь, запирая меня в капкан своих рук. Вздрагиваю от неожиданности и нарочито морщу носик, всем видом показывая парню, насколько тот мне неприятен.

— Значит, по-твоему, я грязный и жалкий, верно, куколка? — дыхание парня, смешанное с мерзким ароматом морского бриза, опаляет кожу. Дёргаюсь в наивной попытке выбраться из его плена, однако, Сальваторе лишь сильнее зажимает меня в тисках своих рук, а затем наваливается всем телом, лишая кислорода и надежды на побег.

— Хочешь, я поделюсь с тобой своей грязью? — кончиком носа он едва касается моего, а затем медленно ведёт им вдоль щёки, останавливаясь возле мочки уха, и брезгливо шепчет — Только имей ввиду, эта грязь липкая и не смывается! Каждый божий день она будет пропитывать твою жалкую душонку, постепенно отравляя всё существо! Ты будешь в агонии метаться между болезненной правдой и тошнотворным притворством, но ничего не сможешь изменить! Ты возненавидишь саму себя, Рита Морено, я тебе обещаю!

— Ненавижу я только тебя, Сальваторе! — не понимая ни слова, начинаю отталкивать от себя урода, но куда там: мои удары о его словно отлитое из стали тело остаются незамеченными. Мало того, мерзавец ловко перехватывает мои руки своими и, мощным рывком задрав их над головой, прижимает к двери.

— Ненавижу! — ору тому прямо в лицо!

— Взаимно, принцесса, — выплёвывает подонок и тут же разбитыми в кровь губами находит мои, обезумевшим зверем до боли и рваных стонов вгрызаясь в них.

Мне противно! Гадко! Сальваторе был прав: поцелуй выходит грязным и мерзким. Тошнота подступает к горлу, а слёзы застилают глаза, смешиваясь на щеках с остатками чистящего средства и крови парня. Я растоптана, унижена, но Сальваторе мало! Лишая меня права выбора, он углубляет злосчастный поцелуй, нагло орудуя языком. Его движения пропитаны грубостью и пренебрежением. Придурку всё равно, что я чувствую. Ему нет никакого дела до моих слёз и жалких попыток освободиться. Он бесцеремонно терзает мои губы, жестоко отравляя собой. А я медленно начинаю ненавидеть саму себя, когда спустя несколько минут безумной пытки, отвечаю на поцелуй.

— Готово! — довольно рычит подонок и резко отстраняется, стоит ему почувствовать мою слабость. Сальваторе брезгливо утирает рот рукавом, пока я ошарашенно смотрю на него, проклиная саму себя, а затем резко разворачивается и идёт прочь.

— За мной, Морено, если хочешь выйти отсюда! — грубо бросает через плечо. — Давай, Рита, шевелись!

Мотаю головой, не в силах унять постыдную дрожь в ногах: так чудовищно меня ещё никогда не унижали.

Меньше всего мне хочется идти следом за Сальваторе, но и провести ближайшие дни в заточении — перспектива не из лучших. Засунув свою растоптанную гордость далеко-далеко, покорно тащусь за мерзавцем, мысленно обещая отомстить.

Длинные пустые коридоры, замызганный спортзал, не первой свежести раздевалка и небольшое окно, в котором фигура парня молча растворяется на раз-два. Перешагнув через страх, выпрыгиваю из окна следом за Сальваторе. Мне нестерпимо хочется домой: смыть с себя эту чёртову грязь сегодняшнего дня. Я уже не боюсь упасть: что там ушибленные коленки против растоптанного сердца? И все же крепкие руки парня не дают оступиться, обманчивой заботой лишь сильнее запутывая сознание.

— Ты готова, Рита? — обхватив меня за плечи, шепчет Сальваторе, вынуждая вновь смотреть только на него.

— К чему? — вдыхаю прохладный воздух свободы полной грудью. Всё самое жуткое позади! А то, что произошло внутри школы, я просто забуду, как кошмарный сон! Я докажу Сальваторе, как сильно тот погорячился, думая, что его поцелуй способен испоганить мою жизнь!

— К правде, Рита! Той самой, что будет медленно изводить тебя до тех пор, пока ты не исчезнешь из нашего города!

— Совсем чокнутый! — скидываю с себя его руки и перевожу взгляд в сторону проезжей части. Там, вдалеке, темнота рассекается ярким светом фар и чьими-то голосами.

Не успеваю пискнуть, как Сальваторе крепко хватает меня за руку и решительно вытаскивает на дорогу. А потом, как, впрочем, он и обещал, мой мир разлетается на тысячу осколков.

— Вик, ты её нашёл? Ну слава богу! — голос Анхеля разрядом электрического тока пронзает насквозь.

— Вик? — сдавленно повторяю слова деда, невольно прикрывая губы рукавом кофты.

— Я же обещал, куколка, опустить тебя на самое дно, — равнодушно усмехается подонок, а потом как ни в чём не бывало машет Анхелю рукой. — Всё нормально! Ребята подшутили, заперев её в кладовке. Как там моя Мика? Не звонила?

Глава 9. Незваный гость

— Сегодня ровно неделя,