До первого снега - Алиса Гордеева

или стрелка с Анхелем?

— Как смешно! — бросает парень и продолжает путь.

— Я серьёзно! Куда ты идёшь?

Толедо молча проходит ещё шагов десять и внезапно тормозит.

— Кажется, сюда, — оглянувшись по сторонам, заявляет он и пристально смотрит на мою побитую физиономию. — А ты, Вик? Кажется, твой дом в другой стороне!

— С кем у тебя свидание? — настороженно повторяю вопрос. И пока извилины складывают воедино факты, интуиция вопит о беде.

— Ты чего так вскипишился, Сальваторе? — насмешливо подъедает Дани, явно подумав, что я ревную его к Мике. Но кому, как не Толедо знать, что это невозможно.

— Брат, кто она? — мне становится не до смеха: в округе есть только одна девушка, избалованная и зазнавшаяся, но поверить, что именно она засела в сердце друга, не могу.

— Рита, — улыбаясь, отвечает тот, пуская по моему телу нервную дрожь. — Сестра Тео и Мики. А ты чего так напрягся, Вик?

— Она тебе нравится? Эта высокомерная стерва? — спрашиваю в лоб, пока внутри горькой желчью разливается отвращение и чувство вины перед другом. Лелею надежду, что Дани взбрыкнёт, вновь рассмеётся и скажет, что ни черта подобного! Что просто решил развлечься с приезжей куклой. Но выглаженная одежда, вычищенная обувь и гладковыбритые щёки вопят, что всё серьёзно!

— Вик! — предостерегающе шипит Толедо, сжимая кулаки. — Она внучка Анхеля, не забывайся!

— Это он попросил тебя развлечь девчонку, да?

— Заткнись, Сальваторе! — сквозь зубы рычит Толедо. — Это моё желание, мой выбор! И, похоже, моя ошибка!

Дани смотрит на часы, а потом нервно запускает ладонь в волосы, безобразно растрёпывая их.

— Чёрт! Какой же я идиот!

— Во сколько у вас встреча?

— В шесть, — Дани обречённо вглядывается в даль. — Она не придёт!

На часах начало седьмого, но, кроме сгущающихся сумерек, да пары пожухших кустов с хаотично торчащими голыми ветками, здесь больше ничего и никого нет.

— Давай ликуй, Вик! Ты же у нас всегда прав! Вот и на сей раз не ошибся: такие, как Рита Морено, никогда не снизойдут до таких, как мы!

В глазах друга горечь и разочарование. Мне бы радоваться: по какой бы причине сестра Мики ни пришла, она поступила верно. Ещё одних больных отношений Толедо просто не вынесет. Но тогда какого дьявола мне так тошно смотреть Дани в глаза?

— Ты куда? — ору ему в спину, когда тот срывается с места.

— Пусть в лицо мне всё скажет! — ворчит парень, стремительно приближаясь к дому Анхеля.

— Погоди! — кричу вдогонку. — Не пришла и бог с ней! Сколько таких Рит вокруг!

Но Толедо не слышит, кулаком тарабаня по входной двери.

Останавливаюсь возле пикапа Анхеля, не решаясь показаться на глаза старику: я его подвёл, нарушил своё слово.

— Дани! — доносится беспокойный голос Тео. — Рита не с тобой?

— А разве она не дома? — в словах друга сквозит растерянность.

— Она пропала, Дани! Я сначала думал, что просто сбежала с уроков, как вчера, но её нигде нет.

— А где искали?

Голоса становятся тише, а после и вновь смолкают, стоит входной двери с шумом захлопнуться. Отчаянно прикрываю глаза и мысленно проклинаю себя за беспробудную глупость: сегодня пятница — у школьного уборщика выходной.

Стремглав несусь к школе: глупая девчонка, почему не додумалась позвонить родным и попросить о помощи! Чокнутая! Ненормальная! Да я и сам хорош: совершенно позабыл про неё, понадеявшись на Густаво, местного сторожа и по совместительству уборщика, каждый будний день в районе обеда выгребающего из кладовки свои щётки-метелки.

«Будний день», — глухо стреляет в голове.

Вот же я идиот, если сейчас не успею вызволить принцессу из заточения, до понедельника ей придётся сидеть среди старых вёдер и вонючих склянок с чистящими средствами, без воды, еды и света. Прямо сейчас сам готов усадить себя задницей в ледяную реку, так тошно от своего поступка.

К ничем не примечательному зданию школы добегаю минут через пятнадцать. Дыхание сбито, сердце колотится как сумасшедшее, напрочь заглушая голос разума. Что есть сил дергаю чертову дверь, будто своими жалкими потугами способен снести увесистый замок, устрашающим куском литого металла прилипшим к ней. Позабыв про саднящие ладони, яростно колочу по бездушной поверхности, сдабривая удары размашистыми пинками, только всё без толку!

Старшая школа Тревелина, как назло, стоит на отшибе, а в силу нехватки кадров ‐ никем не охраняется. Меня никто не слышит! Мне не от кого ждать помощи!

Внутренности сводит в тугой узел, стоит представить измученную, потерявшую всяческую надежду хрупкую девчонку, свернувшуюся на грязном полу подвала. Какая же я сволочь!

Отчаявшись пробраться внутрь, складываюсь пополам и протяжно вою: какой бы дрянью ни была Рита, такой участи не заслуживает точно! А потом представляю, как до слёз расстроится Мика, искренней нежностью пропитавшаяся к этой стерве, как с укором посмотрит на меня Анхель, так проникновенно моливший о защите его непутёвой внучки, как разочаруется Дани, некстати запавший на смазливую мордашку девчонки, и, резко выпрямившись, начинаю молотить дверь с новым запалом. Рита Морено должна быть дома как можно скорее!

Силы на исходе, костяшки пальцев вновь алого цвета, голос сорван в хлам — всё бессмысленно! Сегодня я выиграл финал, как капитан команды, но проиграл, как человек.

— Ненавижу тебя, Морено! — ору, задрав голову к небесам, и, напоследок пнув по глухой к моим мольбам двери, решаю с повинной вернуться к Анхелю: в конце концов, ни для кого не секрет, где живёт сеньор Гомес, директор школы. Пусть подрывается и спасает девчонку, а меня, наконец-то, с позором гонит в три шеи — на сей раз я заслужил.

Но стоит отойти на центрального входа шагов на пятнадцать, как краем глаза замечаю приоткрытое окно в районе спортзала: уверен, его в спешке после матча позабыли закрыть. Небольшое, неудобно расположенное, но для меня сейчас — это единственный путь к спасению девчонки, да и, что греха таить, собственной шкуры!

Вывалив под ноги хлам из старой мусорки, что, сколько себя помню, стоит возле входа, тащу ту к окну и, крепко ухватившись за подоконник, отталкиваюсь от урны, с трудом залезая внутрь помещения. Вокруг