До первого снега - Алиса Гордеева

с грохотом валятся из рук, пока сама я приземляюсь на холодный пол. Быстро вскакиваю и иду на пропитанный злобой голос, но практически сразу же носом упираюсь в закрытую дверь.

— Какого чёрта! — ору навзрыд, не понимая, что происходит. — Немедленно открой! Выпусти меня!

— Шуми сколько влезет, но, кроме крыс, притаившихся в темных углах подвала, тебя никто не услышит!

— Будь ты проклят, Сальваторе! — кулаки горят от бессмысленных ударов в дверь, а желудок сводит от ужаса.

— Даю тебе сутки, чтобы поумнеть, — веселится снаружи мерзавец. — Надеюсь, ты хорошо запомнишь урок!

А дальше тишина и пожирающая своим зловонием тьма.

Глава 7. Вик

— Толедо, ты здесь? — барабаню по холодному металлу ворот автомастерской, а затем боком пытаюсь открыть ржавую дверь, дабы не запачкать ту собственной кровью. Скрежещущий звук накаляет и без того распалённые за день нервы. Я устал. Вымотан и избит.

— Толедо! — ору ещё громче, звуком своего голоса сотрясая хлипкие стены мастерской, а сам обессилев приземляюсь на гору покрышек в углу. — Где ты там, брат? Ты мне нужен!

Бросаю беглый взгляд на свои ободранные ладони, которые неприятно печёт, а затем сплёвываю кровь, что скопилась во рту.

— Какого чёрта, Вик? — вместо приветствия обрушивает на меня свой гнев Дани. — Мика же просила тебя не драться!

— Мика! Мика! — если бы только Толедо знал: я уже сто раз пожалел, что ввязался в эту аферу. — Мики здесь нет, брат!

— Да какая разница? Ты ей обещал!

— Обещал, — соглашаюсь с другом: он прав, чёрт возьми! — Но что поделать, если Санчес так и не научился проигрывать.

— Скорее ты, Вик, не научился молчать! — выплёвывает Дани и с полки над моей головой достаёт импровизированную аптечку. — Что на этот раз?

— Ничего нового, — шиплю, пока драную кожу обжигает спиртовая салфетка.

— Вик!

— Говорю же, ничего нового! Да полегче, брат! — смахиваю руку Дани, когда жжение становится нестерпимым.

— У тебя бровь рассечена, — Толедо не обращает на меня внимание и вновь начинает обрабатывать ссадины. — Да и нос. Зубы на месте?

— Вроде да.

— Кого на этот раз увёз урод?

— Кьяру.

— Кьяру? Не помню её.

— Девчонка Хуго. Идиот будто первый день в команде. Да неважно.

— Неважно? — Дани бросает мне под ноги очередную салфетку в алых разводах. — Ты серьёзно?

— Мы успели, Дани! Успели! Парни Санчеса её не тронули. Всё нормально!

— А если бы не успели? — в мастерской повисает молчание.

— Брат, я каждого предупредил! Ни по разу! Если кто-то считает, что это шутки, то что могу я?

Из сезона в сезон повторяется одно и то же: парни из Эскеля перед финалом увозят из города чью-нибудь подругу и обещают отпустить ту, если мы сольём игру. А если нет…

— Санчес не умеет играть честно, а его фишка с подругами игроков не нова! — констатирует Дани, как и я не понимая, почему Хуго не спрятал свою девчонку.

— У придурка фантазии в башке абсолютный ноль! Одно и то же каждый год!

— Погоди, но Хуго — запасной! Какой толк было выводить его из игры?

— Думаю, изначально Санчес метил в меня. В школе только и разговоров… — хочу сказать, что новенькая, за которую просил Анхель, вызывает слишком много вопросов у окружающих: ещё никому я не спускал такого поведения, как этой малышке, да и только глухой не слышал, как я заявил, что она — моя! И не будь она сестрой Мики, я бы сам с радостью отдал эту куколку с характером самого дьявола в руки Санчесу. Но Дани всё трактует по-своему, а спорить с ним желания нет.

— Потому что Мика не в городе! Верно? С Санчесом надо что-то делать!

— Уже! — ухмыляюсь, ощущая, как кровь вновь начинает сочиться из разбитой губы. — Поверь, этот отморозок своё получил! А ты чего прилизанный такой?

Только сейчас замечаю, что Толедо в кои-то веки сменил свои драные джинсы, да и вообще весь сияет.

— Погоди, ты причесался? — сквозь боль в губе, ржу на весь гараж. — У тебя свидание, что ли?

— Тихо сиди, — рявкает Толедо, цепляя на моей брови пластырь.

— Дани! Кто она? — не могу успокоиться: я угадал!

— Не твоё дело, — бубнит тот и беспорядочно закидывает в аптечку непригодившиеся бинты и остатки пластыря. Боже, вот это новости!

— А как же Мика? — знаю, что ступаю по тонкому льду, да только, когда меня это останавливало.

— Считай, что я смирился с её выбором, — Дани небрежно швыряет аптечку на место, а я чувствую в его голосе всю ту же ничем не прикрытую боль. Даниель Толедо — чёртов однолюб, однажды подаривший своё сердце не той. — Мика сама просила её отпустить. Может, это мой шанс, брат?

— Пусть так, — соглашаюсь и, резко вскочив на ноги, подхожу к Дани. Как никто другой, я желаю этому парню счастья. А судя по тому, как сияют его глаза, это счастье не за горами. — Но кто она? Марсела? Нет! Это точно Сильвия! Та самая, что строила тебе глазки у Фернандо? Я угадал?

— Нет, — отрезает Толедо, а затем хватает куртку и кивает на выход. — Пошли давай, я опаздываю!

Темнота чернильными красками окутывает промозглые улицы. На часах почти шесть. Дани втирает про полетевшее сцепление в пригнанном на ремонт старом «Пежо», а я смотрю по сторонам. В окнах домов постепенно загораются огни: такие душевные и уютные, что невольно ощущаешь себя бродячим псом, оставшимся в холодную ночь без тёплого ночлега.

Чувствую, что своим присутствием начинаю раздражать Дани. Ещё бы! Для Толедо личная жизнь — неприкосновенна, но что поделать, раз нам по пути. Узкая дорожка, освещённая одиноким фонарём, ведёт напрямую к дому Мики. И если я нацелено иду к Анхелю удостовериться, что его несуразную внучку уборщик давно выпустил из кладовки, то зачем туда идёт Дани, упорно не понимаю: назначать свидание в глуши как минимум глупо.

— Толедо, — окликаю друга, когда Тревелин окончательно остаётся за спиной. — У тебя свидание с девушкой