Желтая жена - Садека Джонсон

в голове.

Глава 13

Благодетель

Дни становились короче, кроны деревьев поредели. Склоняясь над бадьей, в которой мы с Джули полоскали белье, я видела землю, усыпанную желтыми, оранжевыми и красновато-коричневыми листьями. Нам приходилось ворочать толкушкой тяжелые мокрые простыни. От монотонных движений начинала кружиться голова.

Щелочное мыло разъедало кожу на руках, октябрьский воздух холодил спину. Должно быть, я находилась на грани обморока, потому что подошедшая к нам Элси трагически поцокала языком.

– Ты совсем слаба, детка. Ума не приложу, и что только масса нашел в тебе?

Я хотела сказать кухарке, что ее это не касается. Разве у нее мало своих дел на кухне? Пусть лучше думает о том, как бы накормить людей, вместо того чтобы придираться ко мне! Тем не менее колкое замечание Элси неожиданно взбодрило меня и наполнило решимостью поскорее разделаться со стиркой. Я принялась с ожесточением мять и скрести белую мужскую сорочку с въевшимися пятнами крови. Внезапно солнце заслонила чья-то длинная тень. Подняв глаза, я увидела стоящего надо мной Тюремщика. От одного его присутствия сделалось не по себе.

Элси сидела неподалеку за деревянным столом и перебирала насыпанную в миску фасоль.

– Масса? – встрепенулась кухарка.

– Пусть Джули в ближайшие месяцы побудет рядом с Фиби в качестве горничной.

– Но Джули моя лучшая…

– И переведи Фиби в большой дом. Эбби устроит ее в задней комнате.

– В большой дом? – Элси широко разинула рот от удивления.

Тюремщик кивнул. У меня от его приказаний по спине пробежали мурашки.

– Почему-то, когда я была беременна, мне не оказывали такого почета, – фыркнула Элси.

– Эй, придержи-ка язык! – прорычал хозяин.

– Заставляли работать на износ, – не унималась она. – В результате – три выкидыша.

Элси собралась добавить что-то еще, но Тюремщик шагнул к ней и залепил звонкую пощечину. Слова застряли у кухарки в горле. Она опустила голову и уставилась в миску с фасолью. Больше Элси не проронила ни слова, но от нее исходила такая волна гнева, боли и ненависти, что я почувствовала их даже на расстоянии.

– И сделай это до ужина, – велел Тюремщик. Он развернулся и зашагал прочь; слышно было, как песок сердито поскрипывает под его башмаками.

– Тебе лучше поторопиться, – буркнула Элси. – Иди собирай вещи.

Я оставила стирку и отправилась в комнату над кухней, где хранились мои скудные пожитки: мамино красное платье, шерстяное одеяло и серебряный наперсток. Дневник в кожаном переплете я всегда держала при себе надежно спрятанным под юбкой в потайном кармане, там же лежало ожерелье Эссекса. Я уже собиралась выйти из комнаты, когда в дверном проеме возникла Элси, перегородив дорогу широкими бедрами. Казалось, за последние несколько минут она сделалась старше на несколько лет: глаза погасли, кожа потускнела, щека, на которой отпечаталась пятерня Тюремщика, покраснела и начала опухать. Я попыталась протиснуться мимо разъяренной кухарки, но она ухватила меня за плечо.

– Он совсем не такой, как ты думаешь, – прошипела Элси.

– Пусти. – Я дернула плечом.

Ногти кухарки еще сильнее впились мне в кожу.

– Знаешь, как его прозвали люди? Тиран! А слыхала, как именуют это место? Пол-акра земли дьявола. И кто, по-твоему, тот дьявол?

Элси разжала пальцы и отступила.

Я припустила вниз по лестнице, но слова кухарки преследовали меня. Джули дожидалась снаружи. Мы направились к большому дому. Отгороженный от общего двора кованой оградой с высокими воротами, особняк Тюремщика располагался в некотором отдалении от здания тюрьмы. Эбби приветствовала нас у входа. Желтое платье висело мешком на ее тощем нескладном теле. При нашем приближении экономка расплылась в ласковой улыбке. Я подавила вздох облегчения и желание, сорвавшись с места, броситься к ней в объятия, словно у ворот меня ждала мама.

– Сюда, – Эбби двинулась по дорожке, приволакивая сухую ногу.

Особняк был вполовину меньше усадьбы мастера Джейкоба и потому не показался мне большим. Мы вошли в нижний холл. Сразу напротив парадного входа открывался вид на широкую лестницу с массивными перилами темного дерева. Дверь, расположенная по левой стороне холла, вела в столовую, справа – в гостиную. В обеих комнатах были видны огромные, от пола до потолка, окна и блестящий темный паркет. Шагая следом за Эбби, мы с Джули пересекли холл и приблизились к двери под главной лестницей, за которой находилась небольшая спальня.

– Ну вот и пришли. – Экономка сделала широкий жест рукой.

Комната выглядела уютной и немного старомодной: взбитые подушки на высокой кровати, кремовые шторы на окнах и пушистый белый ковер на полу. На прикроватном столике стоял кувшин с водой и хрустальный стакан. Я ходила по комнате, оглядывая мебель и прикасаясь к предметам. Предостережения Элси, которыми кухарка напутствовала меня, забылись сами собой: сегодня я буду спать в мягкой постели на чистых простынях. Я улыбнулась, наслаждаясь комфортом.

– Спасибо, Эбби.

– Скажи, если что-то понадобится. Джули знает, где найти меня. – Экономка кивнула и вышла из комнаты.

Я опустилась на краешек кровати. Джули подошла поближе. Я притянула девочку к себе, усадила рядом и крепко обняла.

Освоившись в новом жилище, я решила спрятать подарок мисс Салли под сундучком, который стоял в глубине гардероба. Пожалуй, так будет надежнее, чем постоянно таскать дневник в потайном кармане юбки, особенно теперь, когда одежда все плотнее обтягивала растущий живот. Кроме того, я сделала небольшую перестановку: задвинула кресло в дальний угол, освобождая место для Джули.

Вечером следующего дня к нам зашла Эбби. Джули как раз закончила расчесывать мне волосы. Справившись с прической, девочка устроилась на ковре, а я стала объяснять, как связать шаль из мотка шерсти, который мы обнаружили в сундуке.

– Масса Рубин зовет тебя в гостиную, – сказала Эбби.

Для чего я ему понадобилась? От одной мысли о том, что придется остаться наедине с этим человеком, сердце ушло в пятки.

– В гардеробе есть платья, выбери, какое понравится, – добавила Эбби.

Джули проворно вскочила, подбежала к гардеробу и распахнула обе дверцы. Внутри висели три платья. Я видела их раньше, но не знала, для кого они предназначены. Это были красивые наряды из дорогого материала, с тонким кружевом и пышными рукавами, – такие носят белые женщины. Мама никогда не шила мне столь изысканных вещей, но я чувствовала: согласиться надеть одно из них – все равно что окончательно и добровольно захлопнуть за собой дверцу клетки.

– То, что на мне, вполне сгодится, – ответила я.

– Ты уверена? – Эбби вытаращила глаза от удивления.

– Да. – Дрожащими пальцами я разгладила складки на простом льняном платье, которое носила дома, невольно отметив, как туго оно натянулось на животе. «Через пару недель