Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник - Леонид Резников

зябко поежился, вертя головой.

– Что, о дух Сим-сим?

– Пришли мне сюда Касыма!

– Что ты, о дух! – замахал на него руками Али-баба. – Он такой трус, что ни в жизнь сюда не пойдет. Даже под страхом смерти!

– А ты скажи ему, мол, дух Сим-сим требует, чтобы ты пришел!

– Если я скажу, что его требует к себе дух, то Касыма потом сутки от обморока откачивать придется.

– Да, проблема, – задумчиво пробормотал дух Сим-сим. – Хорошо, скажи Касыму, что я дам ему золото.

– Все равно не пойдет. Он пошлет меня, как сделал это сейчас. И если я вернусь без золота… Эх!

Али баба в тягостных раздумьях опять опустился на подушки.

– Кончай сопли на кулак наматывать! Ты Али-баба или кто? – вышел из себя дух.

– Али-баба, – шмыгнул носом тот и утер кулаком скупую мужскую слезу.

– Тогда бери золото! – Еще один мешок, точь-в-точь такой же, как и предыдущий, выкатился из-за сундуков с сокровищами и замер у ног Али-бабы. – Это тебе, лично и без передачи.

– Спасибо, о дух. – Али-баба медленно встал на колени и принялся стучаться лбом в каменный пол.

– Сейчас же прекрати долбить мой прекрасный пол своим чугунным казаном! А вот еще возьми. – В руки приподнявшегося с пола Али-бабы упала небольшая мошна, полная монет. – Передашь ее певцу Касыму. Скажешь, задаток от меня. Захочет большего – пусть лично явится ко мне. Я по достоинству оценю его таланты. Да смотри не перепутай: мешок тебе, а мошна ему!

– А если он захочет прибрать к рукам и мешок? – спросил Али-баба, пряча мошну за пазуху и отряхивая пыльные коленки.

– Неужели в тебе нет ни капли хитрости, и я обо всем должен думать сам, о наиглупейший из честнейших ослов?

– Иа! – донеслось обиженное снаружи.

– Вот видишь, и он о том же!

– А все-таки? – никак не унимался Али-баба, уже порядком пообвыкшийся и осмелевший в присутствии духа пещера.

– О Аллах! Ну, скажи брату, что если он посягнет на твое добро, то я буду являться ему во сне до тех пор, пока он не двинет ласты.

– Не двинет – что?

– Неважно! Ты меня понял. А теперь забирай мешок и проваливай! Шляются тут всякие по ночам, покоя от вас нет! О, я несчастный, томимый одиночеством и…

– Спасибо, о дух! – Али-баба подозвал осла и, взвалив на его спину очередной мешок, низко поклонился хозяину пещеры.

– Уйдешь ты, наконец, или нет, несносный человек, не дающий мне излить свою печаль серым мрачным стенам? И дверь за собой закрой! Так, о чем я?.. Ну вот, это же надо, опять забыл!

Глава 9. Ночной позор

– Шеф, мы, кажется, заблудились, – тихо произнес Ахмед, до звездочек в глазах вглядываясь с высоты бархана в непроглядную темень пустыни.

Кони пофыркивали, прядали ушами и пританцовывали на месте. Разбойники тихо ворчали за спиной.

– Дурацкие у тебя приколы, Ахмед, – глухо заметил Махсум.

Ватная тишина ночи, казалось, поглощала все звуки без следа – от слов до шороха песка под копытами лошадей. До самого горизонта простиралась черная волнообразная пустота, да и сам горизонт угадывался лишь по едва заметному переходу от полной черноты к чуть менее плотной, проколотой звездами. К тому же начинало заметно холодать.

– Они должны быть где-то здесь, – произнес Махсум, рассуждая вслух скорее для себя, нежели для ушей остальных разбойников. Ситуация была совершенно невероятной и идиотской – заблудиться там, где сделать это практически невозможно! Да еще, если учесть, что его сопровождали бывалые люди, можно сказать, обитавшие в пустыне. – Обойдемся без паники и попробуем разобраться. У нас за спиной горы, так?

– Так, – без особой уверенности в голосе отозвался Ахмед, обернувшись через плечо. Гор он никаких, разумеется, не увидел, но предпочитал думать, что они именно там, где и должны быть.

– Значит, город слева от нас.

– Возможно, – повел плечами Ахмед – города тоже нигде не было видно.

Если бы небо устилали облака, то по зареву можно было определить, где находится город. К глубокому сожалению разбойника, небо сегодня, будто назло, было безоблачным.

– Возможно? – повел бровью Махсум.

– Возможно, так, – выкрутился Ахмед.

– А раз так, выходит, караван где-то под нами.

– Вероятно, да.

– Да что ты все время талдычишь: «возможно», «вероятно»?!

– Но я и вправду не знаю, шеф! Они могут быть где угодно. Тут, тут, там! – Ахмед потыкал наугад пальцем. – Без факелов в такую непроглядную темень они проскочат у нас под самым носом, а мы будем смотреть на них, как последние бараны, и даже не разглядим.

– Вот главная мысль – как бараны!

– Последние, – на всякий случай уточнил Ахмед.

– Да хоть первые! Ты пойми: караван – не иголка в стоге сена, а и ту можно найти по блеску или на ощупь.

– Шеф, вы предлагаете нам искать караван на ощупь? – настороженно и без особого энтузиазма спросил Ахмед.

– У-у, да что ж ты такой… недалекий! – взвыл Махсум, от бессилия подпрыгивая в седле.

– Тогда я вообще ничего не понял, – честно признался Ахмед.

– И почему я этому не удивляюсь! Всем спешиться, – скомандовал Махсум. – Стальной Зуб…

– Коготь, шеф, – донеслось из темноты. – Меня зовут Стальной Коготь.

– Не суть! Возьмешь коней и отведешь в сторонку, чтобы не урчали, как байки на изготовке, и не топали, будто слоны. Как услышишь крик – быстро назад.

– Вас понял, шеф!

– Остальным лежать, смотреть, слушать!

– Простите, шеф, – окликнул главаря Ахмед, опускаясь на холодный песок. – А что слушать-то?

– Караван, дубина! – не выдержал Махсум. – Караван, что же еще?

– Так бы и сказали, – проворчал Ахмед, поудобнее укладываясь на живот. – То щупай, то слушай. Сено какое-то. А потом еще и ругаются.

– Ы-ы!

– Да понял я, понял. Уже слушаю.

Некоторое время висела тягостная, звенящая тишина. Слышались лишь какие-то странные потрескивания и шорох то и дело осыпающегося по склону бархана песка.

– Шеф? – тихо позвал Ахмед.

– Ты что-то услышал?

– Нет, я как раз и хотел спросить, а что мы конкретно слушаем?

– Ахмед, я тебя прошу, кончай тупить! – взбеленился Махсум. – Караван есть не что иное, как верблюды и люди. У тех и у других есть привычка «светиться».

– В каком смысле? – По интонации Ахмеда было хорошо заметно, что разбойника начинают одолевать сильные сомнения относительно умственной полноценности молодого главаря.

– В переносном, разумеется! Люди обычно сопят, цыкают зубом, чихают, чешутся – да мало ли что. А верблюды постоянно что-то жуют, и у них, насколько я в курсе, имеются колокольчики.

– Вообще-то верблюды жуют, когда не спят, – заметил Ахмед из темноты.

– Ахмед, мы знаем, что караван идет, так? Они хотят пройти мимо нас,