Грань - Джек Хорн

– Здесь у меня только земля, – заявила она.

Хило молниеносно спрятала сетку.

– Из ее сада, – добавила она.

– Из сада Джинни? Но зачем? – воскликнула я.

– Подобное притягивает подобное. Если Хило делает заклинание для денег, она берет комья рядом с банком и кладет в амулет. А для любовных или сексуальных заклинаний надо взять землю там, где молодежь машины ставит. А для смерти…

Она огляделась.

– Нужна кладбищенская почва. Потом Хило подсыпает немного землицы из ее сада, оттуда, где живет сила. Поэтому амулеты Хило работают лучше, чем у других. Запомни, девочка, когда станешь брать, как я брала у Джинни, всегда надо взамен отдать что-то, иначе взятое потеряет всю энергию.

– Но при чем тут убийство Джинни?

– Хило копается повсюду сама, но не в саду старухи. Та сказала Хило туда не приходить, и Хило соблюдала правило. Но она ничего не говорила, что другой не может там взять землю для Хило.

– Мартелл, – перебила я ее.

– Да, мой Мартелл, – кивнула она. – На рассвете послала, чтобы он брал землю, когда первый луч солнца ее коснется. Он услышал, как старуха вопит. Подобрался к окну и увидел, что Джинни монтировкой ударили. Но руки-то не было, которая монтировку держала. По крайней мере, он не заметил.

– Значит, кто-то преломил свет, как ты, когда помогла Мартеллу сбежать? – спросила я, пытаясь все осознать.

– Может, да, может, нет. Сама выясняй.

– Но я не понимаю, ведь Джинни была способна защититься от любой опасности. Если вспомнить, что ты говорила, получается, что она приняла намерение напавшего на себя.

Хило гордо улыбнулась.

– Правильно, девочка моя. Теперь ты видишь шире. От кого старуха могла согласиться принять смерть? Такой вопрос ты должна себе задать.

И в следующую секунду я осталась на берегу реки одна. Хило исчезла. Воздух был горячим и влажным, как собачье дыхание. Я пошла домой через кладбище. Похоже, скоро будет гроза, надо успеть вернуться, пока она не началась.

Глава 20

Небо стало оранжевым, цвета дынной кожуры. Поднялся ветер, вздымая песок. Сверкнула молния, и спустя минуту раздались раскаты грома.

Небеса разверзлись, и дождь хлынул, как из ведра. Наверное, я в жизни мало грешила, раз ухитрилась сразу поймать такси у ворот Бонавентуры. Из салона вылезли глупые туристы. Водителя я знала, и она даже счетчик не включила.

– Привет, Мерси, у меня вызов к отелю у залива, так что подвезу по дороге, – сказала она. – Мои соболезнования по поводу всего того, что свалилось на вашу семью.

Поблагодарив ее, я всучила ей пятерку, когда выходила. Пусть что-нибудь выпьет после смены.

Ветер немного стих, небо уже было похоже цветом не на яркий шербет, а на оружейную сталь. Но дождь не перестал и поливал меня, пока я бежала к двери.

– Мерси!

Я удивилась, услышав голос Джексона. Даже его не заметила, пока он ко мне не обратился. Он дрожал на крыльце, промокший насквозь от косых холодных струй. Машины его я не увидела, значит, он добирался до нашего дома пешком.

– Я тебя ждал. Нам надо поговорить.

– Точно, – ответила я. – Насчет Мэйзи?

– Нет. Насчет нас.

Сверкали молнии, будто замедлившийся стробоскоп. Мне очень захотелось попасть к себе в комнату.

– Никаких «нас», – отрезала я.

Отгородиться бы от непогоды и от Джексона. Странно, почему теперь я от него буквально шарахалась? Неужели магия Хило сработала идеально? Удары грома раздавались почти одновременно со вспышками молний. Гроза бушевала прямо над нами. Джексона нельзя было здесь оставлять.

Я дернула дверь на себя.

– Закрыта, – произнес он. – Я пару раз звонил. Никого нет.

Я нашла ключ и открыла дверь.

– Давай полотенце тебе найдем, – заявила я, переступая порог.

В холле было сумрачно. Я щелкнула выключателем, но свет не зажегся.

– Электричество вырубилось, – заметил Джексон, входя следом и захлопнув дверь.

Я ничего не сказала. После ослепительных молний глазам оказалось сложно приспособиться к темноте. Я почувствовала, как Джексон подошел вплотную и нерешительно коснулся моего плеча. Потом притянул меня к себе, сперва мягко, но потом сильнее. Я попыталась вырваться, но он крепко обхватил меня и не отпускал. Его кожа под мокрой футболкой была горячей, я телом ощущала, как бьется его сердце. И мое тело начало отвечать. Разгорался огонь, моя плоть почти сдалась, но совесть взяла верх. Я не могла – не желала – предавать Мэйзи.

Я решила его оттолкнуть, уперлась в стальные мышцы его груди, но он уже нашел губами мои губы. Просунул мне в рот язык. На мгновение все мои прежние чувства к нему вспыхнули – резкие и пьянящие. Угрызения совести стихли. Он должен быть моим.

Но даже теперь, когда эта мысль жгла мне голову, мое тело упорно стремилось освободиться. Магия Хило боролась с моим желанием, подавляла его и приглушала. В конце концов оно исчезло. Перед мысленным взором появилось лицо Питера, тот мягкий свет и ласковое тепло, которые всегда исходили от него, и эти чувства снова превратились в страсть. Ту, за которую я продала душу Хило.

– Прекрати, – пробормотала я. – Прекрати, – добавила я жестче.

Хватка Джексона ослабла, я вырвалась из кольца его рук и отступила на шаг. Даже в темноте увидела разочарование на его лице.

– Я знаю, ты тоже это чувствуешь, – прошептал он. – Мерси…

В окне блеснула вспышка, на миг осветив нас обоих. Я оцепенела – на стене позади Джексона было кровавое пятно. Отпечаток ладони. В кровь хлынул адреналин. Я пыталась заговорить, но не могла. Приблизившись к Джексону, я замолотила его в грудь одной рукой, а другой принялась указывать на стену. Он недоуменно наморщил лоб, но затем повернулся. Очередного разряда молнии хватило, чтобы осветить кровавый отпечаток.

– Стой здесь, – сказал он, озираясь по сторонам в поисках чего-то, что смогло бы сойти за оружие. Но он, конечно, ничего не нашел.

– Нет, – ответила я, беря его за руку. На сей раз отшатнулся он.

– Тогда держись позади меня, – произнес он.

Я последовала за ним в библиотеку, ничего не видя за его широкими плечами. Джексон врезался в стол.

– Проклятье! – прошипел он.

– Пошарь в столе, – подсказала я. – Коннор держит в правом верхнем ящике фонарик.

Джексон принялся за дело, стараясь делать все как можно тише. Когда он включил фонарь, луч света ударил мне в глаза, и я тотчас зажмурилась.

Джексон обвел комнату фонариком.

– Ничего, – подытожил он.

Мы покинули библиотеку и прокрались в гостиную. Фонарь осветил комнату, я прищурилась и едва не ахнула. Здесь явно произошла жестокая схватка. Посреди комнаты валялась кочерга, на ковре расплылось темное пятно.

– Не трогай! – скомандовал Джексон, прежде чем я осознала, что наклоняюсь, чтобы ее взять.

Я замерла на полпути. Опрокинутая мебель, битый хрусталь – остатки любимой вазы Айрис. Джексон посветил на пол: дорожка капель крови вела из комнаты в коридор – как раз к тому месту, где отпечаталась чья-то ладонь.

Джексон кинулся к камину и взял щипцы.

– Держи фонарь, – сказал он, отдавая его мне.

И лишь в этот момент я поняла, что у меня трясутся руки.

Джексон выскочил из гостиной, я не отставала от него. Капли крови оказались и на лестнице. Дальше виднелась смазанная лужа. Кто-то здесь упал, и дальше его волокли. Размазанные капли служили нам ориентиром, и вскоре мы достигли кухни. Мы осторожно приблизились к двери, отделяющей кухню от холла. Джексон поглядел на меня, поднимая каминные щипцы, которые ухватил, будто бейсбольную биту, и многозначительно кивнул. А потом с силой пнул дверь ногой. Она распахнулась и ударила в стену, с чудовищным, громоподобным грохотом. Джексон ринулся вперед, но прежде, чем я успела переступить порог, дверь отскочила, перекрывая мне проход. Несколько раз качнулась, но наконец остановилась.

Спустя, наверное, целую вечность, я услышала Джексона.

– Боже мой! – восклицал он снова и снова.

Интонации у Джексона были испуганными, а тембр – чересчур высоким. Я вздрогнула, но делать было нечего: я уже прикоснулась к двери. А дальше ноги сами понесли меня вперед.

Мозг не сразу смог осознать увиденное. На кухонном столе на спине лежал Оливер. Его руки были привязаны к ножкам стола. Порванная в клочья одежда свисала кровавыми лохмотьями. А в углу сидела Айрис с опасной бритвой в руке.

– Айрис! – дрожащим и одновременно грубым голосом сказала я. – Что ты наделала?

Она вылетела из угла одним невероятным прыжком. Ее глаза пылали красным огнем, губы кривились, обнажая клыки, и она взмахнула бритвой. Я отпрыгнула в сторону. И сразу догадалась, что Айрис одержима. Она не владела ни своим телом, ни своим разумом. Айрис изогнулась неестественным образом и вцепилась в грудь Оливера. Из его рта вырвался стон. Значит, он не умер.

Джексон прижался ко мне. Я уже и забыла, что он тут.

– Что нам делать?

– Убираться! – заорала Айрис. – Он должен заплатить! И заплатит! Боль за боль. Жизнь за жизнь.